Касси Эдвардс - Обещание рая

Некоторое время отец и дочь шли бок о бок по посыпанной гравием дорожке, ведущей к их коттеджу, затем остановились, и Прэстон, разглядывая ухоженный сад, окружающий их дом, задумчиво проговорил:

— Дождь пошел на пользу хотя бы твоему саду.

Он залюбовался разнообразием цветов. Тюльпаны, первоцвет, ирисы, разноцветные гиацинты и бледно-желтые нарциссы образовали радующие глаз пышно растущие ряды. По краям виднелись островки сочного лука-резанца, кудрявой петрушки, мяты и других трав.

Но настоящей страстью Иден были папоротники. Она даже завела отдельный участок для этих лесных растений.

— Этой весной твои любимцы разрослись особенно буйно, — улыбнулся ей Прэстон. — Они радуют глаз даже несмотря на то, что не цветут.

Иден наклонилась и прикоснулась к хрупкому листку папоротника.

— Да в этом году они такие зеленые, такие сочные, — сказала она, коснувшись другого листка. — Разве ты не видишь, папа? Их красота заключается не в наличии или отсутствии цветов, а в яркости зелени и игре оттенков цвета. — Она выпрямилась, поднимаясь во весь рост, и разгладила складки на юбке. — Они особенные. В них есть что-то таинственное, — добавила она, вздыхая.

— Не думаю, что они слишком долго будут оставаться тайной для тебя, не зря же ты классифицируешь все папоротники, которые приносишь из леса, составляешь гербарии, — усмехнулся Прэстон, — и, повернувшись, — направился к веранде. — Наш дом и сад переполнены папоротниками.

— Ты прав, — согласилась Иден и пошла вслед за ним, догнав его у самого крыльца. Она с досадой посмотрела на свои ногти, затем показала их отцу. — Мои руки совсем не похожи на руки леди. Посмотри на мои ногти: они черны от земли, поскольку я вожусь в саду, и грязны от масла, с которым приходится соприкасаться на маяке.

Опираясь на трость и с трудом преодолевая ступеньки, ведущие на веранду. Прэстон проворчал:

— К черту твои ногти. У тебя значительно больше достоинств, чем такая мелочь. Посмотри в зеркало, Иден. Ты хороша, как картинка. Точь в точь — твоя мать. — У него перехватило горло. — Точь-в-точь — твоя мать.

Иден, откидывая за спину свои золотистые волосы, удовлетворенно засмеялась, и глаза ее загорелись.

— Посмотри на себя в зеркало, Иден, — настаивал Прэстон. — Ни одна женщина в Чарлстоне не может сравниться с тобой.

Иден открыла было рот, собираясь оспорить утверждение отца. Ей хотелось сказать, что она давно заметила интерес, проявляемый отцом к ее близкой подруге Анже-лите Льюэллин, но передумала. Лучше промолчать. В конце концов, если ее подруга вскружила голову отцу, то пусть он сам в этом и признается, когда посчитает нужным. Несомненно, он, как и Иден, прекрасно понимал, что Анжелита ветрена и капризна, а кроме того не принадлежит к числу женщин, довольствующихся одним поклонником. Тем более, если он на двадцать лет старше и, самое печальное… искалечен.

Постояв несколько минут на веранде, Прэстон направился в дом.

— Не забудь разбудить меня вовремя. Мы должны проверить все фитили до наступления темноты, милая, — проговорил он. — Ну, наконец-то все позади. У меня в запасе целых семь часов, и я постараюсь как следует выспаться.

Иден кивнула утвердительно. Она тоже была довольна. Семь часов вполне достаточно. Она успеет побывать в Чарлстоне, сделать все необходимые покупки и вовремя вернуться домой. Отец вряд ли проснется и не узнает, что она куда-то отлучалась.

Сейчас как никогда важно, чтобы он не обнаружил ее самовольных отлучек в Чарлстон. С появлением пиратского корабля такие походы в одиночку рискованны. Тем не менее Анжелита может позволить себе бывать где захочет и когда захочет, иногда в компании с кем-то, но чаще — одна. И отец Иден спокойно смотрел на это. Правда, Анжелита не была его дочерью и ей давно уже не семнадцать.

Однако поездки в Чарлстон были для Иден единственным развлечением в ее однообразной жизни на маяке. Она жила на безлюдном берегу, тишина которого нарушалась лишь всплеском набегавших волн или криком морских чаек, промышлявших себе пропитание на прибрежной полосе. Иден же нравилась городская жизнь с ее суетой, с ее звуками и запахами. И особенно ей нравилось делать покупки.

«Нет, ничто не помешает ей отправиться в Чарлстон, » — решила Иден, следуя за отцом. Она помогла ему дойти до спальни и закрыла за ним дверь. Затем медленно прохаживалась по комнате, надеясь, что скоро услышит его храп.

Иден огляделась вокруг. Нищенское годовое жалованье отца — четыреста долларов за содержание маяка — не бог весть какая сумма. Часть денег он платил ей — за помощь. На такие деньги особо не разгонишься, но ей удавалось как-то устроить их быт и создать уют. В доме все дышало чистотой, везде были видны следы ее заботливых рук. Деревянный пол постоянно начищен, окна задрапированы занавесками из легкой прозрачной ткани, мебель в гостиной обита материалом веселых зеленовато-голубых тонов, а благоухающий лимоном воздух — чист и свеж. Рядом с диваном стоял натертый до блеска дубовый стол, а стену напротив занимал огромных размеров камин, в котором уютно потрескивали дрова. На верхней каминной полке стоял одинокий серебряный подсвечник — единственная память, оставшаяся Иден от бабушки.

По одну сторону гостиной находилась небольшая кухня, где все было также скромно и также чисто и уютно. Здесь были встроенные шкафы с выдвижными ящиками с емкостями для муки, сахара и круп. По другую сторону гостиной располагались спальни.

Иден вошла в свою комнату. Белые кружевные занавески на окнах были из такой же ткани, что и покрывало на широкой дубовой кровати. Взяв накидку с капюшоном, висевшую на крючке, Иден набросила ее себе на плечи, затем направилась к комоду, выдвинула ящик и вытащила оттуда крохотный пистолет. Вспоминая предупреждения отца, некоторое время задумчиво рассматривала его. Ей всегда казалось, что пистолет для нее скорее угроза, чем средство защиты. Ей была ненавистна мысль, что когда-нибудь придется им воспользоваться. Но сегодня, лучше, чтобы он находился в кармане ее накидки. С появлением пиратского корабля она, наконец, осознала, насколько уязвима. Опасность, исходящая от агрессивно настроенного мужчины, может быть предотвращена только пулей.

Вздрогнув от этой мысли, она опустила пистолет в карман своей накидки. Затем прижалась ухом к стенке, отделяющей ее комнату от спальни отца и, убедившись, что оттуда раздается равномерный раскатистый храп, с удовлетворением улыбнулась.

Она на цыпочках вышла из спальни и, стараясь справиться с бешено колотящимся сердцем, осторожно направилась к выходу.

Иден выехала на проселочную дорогу, изрытую выбоинами, заполненными после недавнего дождя жидкой грязью. Она натягивала вожжи, стараясь управлять лошадью и фургоном так, чтобы не угодить в грязные лужи, но все ее усилия оказывались напрасными. Всякий раз, когда колесо попадало в заполненную водой яму, а затем выезжало, резко подбрасывая девушку, Иден со стиснутыми до боли зубами хваталась за края сидения, шепча про себя далеко не девичьи выражения. Временами она хмуро поглядывала на небо. Солнце разыгралось не на шутку, и жаркие лучи его, проникая через накидку, безжалостно жгли кожу.