Ирина Зволинская - Леди и детектив, или Щепотка невезения

– Эви, дорогая, я выхожу замуж! – торжественно, не размениваясь на ненужные мелочи вроде приветствия, сообщила достопочтимая мадам Люсиль Браун, она же владелица самого популярного гадального салона в столице Республики Эглетон, городе Бридже, госпожа Люсинда, она же моя дорогая бабуля шестидесяти трёх лет от роду.

Новость была так себе. Бабушка в принципе любила выходить замуж. Можно сказать, это было одним из её многочисленных и вполне безобидных, где-то даже полезных, хобби. К примеру, рабочим местом я обзавелась благодаря бабулиным связям. Мистер Джонс был пятым её мужем, и надо заметить, что брак этот был вполне счастливым. Как и все другие её браки. Если не ошибаюсь, нынешний должен был стать десятым в череде многочисленных семейных союзов Люси.

– Поздравляю, – удобнее перехватила я тяжёлую медную телефонную трубку и достала из верхнего ящика громоздкого письменного стола завёрнутый во вчерашнюю газету бутерброд. – И кто у нас жених? – поинтересовалась, откусывая приличный кусок хлеба с индейкой, и приготовилась к перечислениям достоинств моего нового будущего дедушки.

– Не скажу, – ответила бабушка.

Я лихорадочно зашарила по столу в поисках воды, кашляя от неожиданности. Что-то новенькое.

– Скажу только, что он работает в полиции.

– Почему не скажешь? – осторожно спросила я.

– Потому что ты уже трижды отсутствовала на моей свадьбе! – рявкнула она мне в ответ. – А я, между прочим, в этот раз уверена, что встретила мужчину моей мечты!

– Правильно говорить не «свадьбе», а «свадьбах», – тоном учительницы младших классов поправила её я. – И у тебя каждый раз – на всю жизнь.

– Не будь занудой, Эви, – сменила бабуля тон. – Неужели ты не хочешь увидеть свою Люси?

– Конечно, хочу. Только я думала, что ты сама приедешь в следующем месяце.

– Теперь никак не получится, – огорчённо вздохнула госпожа Люсинда. – У нас с Фредди медовый месяц. И, как лицо проинформированное, скажу, что вся эта полицейская активность в последнее время неспроста. Туринцы переходят все границы! Ты знаешь, теперь мы всюду носим с собой документы. А иначе штраф или, того хуже, ночь в полиции!

– Значит, его зовут Фредди, – вычленила я самое главное из её прочувствованной речи.

– Откуда ты знаешь? – удивилась бабуля моей прозорливости.

– Я не уверена, что мистер Джонс отпустит меня в отпуск.

– Этот вопрос я решу сама, – отрезала бабушка.

– Хорошо, я постараюсь купить билет на ближайший поезд. Сама понимаешь, лето, сезон отпусков. Все матроны считают своим долгом вывезти отпрысков в столицу, на вокзале ажиотаж. Билеты были распроданы, не успев поступить в продажу.

– На этот счёт ты можешь не беспокоиться. Я попросила Митчела оставить тебе местечко месяц назад. Поезд завтра утром, – припечатала Люси, отрезая всяческую возможность отделаться от предстоящей поездки.

Всё-таки умения Люсиль дружить с бывшими мужьями поражали воображение.

– Эванжелина, – мягко добавила бабушка, – ты взрослая образованная девушка. То, что ты давным-давно провалилась на вступительных экзаменах в Университет Бриджа, не означает, что столица не примет тебя и в этот раз. Зато ты сэкономила отцу семейный бюджет в Рамбуи! Хотя, скажу тебе, можно было и не экономить. Всё же новая жена у твоего отца ещё то сокровище.

Я невольно улыбнулась, представив, как она скривилась при упоминании невестки.

– Хорошо, бабушка, – капитуляция была неизбежна. – Вечером зайду к Митчелу за своим билетом.

Остаток разговора прошёл как в тумане. Кажется, мы попрощались и договорились встретиться то ли на вокзале, то ли у памятника её величеству, то ли я должна была прийти сразу в её салон, ведь от вокзала до дома, где бабушка снимала два верхних этажа, было всего два квартала. Думала я совсем о другом.

«Вряд ли на свадьбе бабушки будет министр полиции. Даже если и будет, не потащит же он на свадьбу сына? А если потащит, что само по себе сумасшествие, какова вероятность, что он тебя вспомнит? Вероятность равна нулю!» – уговаривала я себя.

Но в памяти упорно вставала картинка разъярённого молодого мужчины и невысказанная им угроза, по причине того, что я позорно сбежала, не дождавшись роковых слов.

Я ведь так и не рассказала бабушке, почему провалилась тогда, шесть лет назад, на вступительных экзаменах в столичный университет. Дело было вовсе не в отсутствии у меня нужных знаний и необходимого в таких случаях везения. Я ведь и до приёмной комиссии не успела дойти. Рок настиг меня немного раньше.

Шесть лет назад в холле столичного Университета на глазах у выпускников и поступающих я поставила Дэвиду Харрису, сыну министра полиции, фингал.

Стыд от воспоминаний накрыл десятифутовой волной и напрочь отбил аппетит.

В год, когда я успешно окончила школу, а школьные учителя и бабушка прочили мне великое юридическое будущее (учителя – основываясь на оценках, а бабуля – на особенно удачном карточном раскладе), отец решил, наконец, жениться второй раз. В отличие от бабушки, страсти к регистрации отношений за ним не водилось. После смерти матери от продолжительной болезни, чтобы скрыться от тяжёлых воспоминаний, он перевёз маленькое семейное производство по изготовлению замков в Бридж и неожиданно преуспел. Я же осталась на попечении бабушки. Та взялась за моё образование со свойственной её широкой натуре страстью. Даже вышла замуж за учителя математики. Кстати, совершенно зря, математика мне всегда давалась легко. Впрочем, она довольно скоро поняла, что в таких жертвах я не нуждаюсь, и вышла замуж за руководителя кружка по самообороне, решив, что подрастающей симпатичной мисс такие знания не будут лишними. Способности и материальное положение семьи к тому времени уже позволяли претендовать на обучение в столичном Университете, что и подтвердило соответствующее письмо с одобрением моей кандидатуры и приглашением пройти вступительное собеседование.

Папа встретил нас с бабушкой и, целуя, сообщил радостную весть – скоро у меня появятся мачеха и сестра. Новая пассия отца, Элизабет, оказалась дамой среднего возраста, внешности и моральных качеств, но могла похвастаться приличной, не чета моей, родословной. О чём не преминула неоднократно сообщить. Моя мама, хоть и слыла редкой красавицей, была безродной сиротой. Этот факт никогда не мешал мне жить, но мог помешать Элизабет в её матримониальных планах на собственную дочь. То, что ни мой отец, ни моя бабушка, к аристократии не принадлежали, её планам угрозы почему-то не несли.

Конечно, она была достаточно умна, чтобы не говорить этого прямо. Но каждая брошенная фраза, каждый взгляд были наполнены таким ядом, что моя бабушка не выдержала и съехала от отца меньше чем через неделю, прихватив и меня с собой.