Сюзанна Энок - Нечто греховное

– Но он такой противный! Не говоря уже о его сильном косоглазии. Что тебе известно о нем, мама, кроме того, что он богат? – спросила Сарала. – Не только в деньгах счастье.

– Главное, что он холост и богат, – стояла на своем леди Ганновер, энергично обмахиваясь веером. От возмущения она даже слегка вспотела. – Что именно тебя интересует?

– Да все! Начитан ли он, любит ли театр, способен ли поддержать серьезный разговор, занимается ли чем-нибудь, помимо пьянства и безделья?

– С такими требованиями к жениху ты вообще вряд ли когда-нибудь выйдешь замуж! – проворчала маркиза.

– О каком замужестве может идти речь, если ты не способна даже определиться наконец с моим именем? – парировала Сарала.

– Довольно пороть чепуху: – воскликнула леди Ганновер, потеряв терпение. – Ступай к закусочным столикам и улыбнись ему, если не хочешь, чтобы твоя бальная карта осталась пустой.

Подавив приступ гнева, Сарала, вымученно улыбаясь, направилась к толпе возле столиков с напитками и закусками. Сегодня она пошла матери на уступку и не только надела рекомендованное ею золотисто-персиковое платье, слегка подрумянила щечки и сделала модную прическу, но и согласилась называться новым, английским, именем – Сара.

Выросшая в окружении сочных и ярких красок, она никак не могла привыкнуть к блеклым и скучным тонам лондонской жизни. Но юные столичные леди стремились, к ее удивлению, выглядеть именно бесцветными и вялыми созданиями, потому что это считалось в высшем свете хорошим тоном для потенциальных невест.

Вот и сама она постепенно превращалась в одну из таких томных и безликих барышень, что претило ее живой и бойкой натуре. Никто и глазом не повел, когда дворецкий громко выкликнул ее имя – Сара Карлайл, хотя сама она зажмурилась. Мамочка поспешила заверить ее, что оставаться незаметной в ее же интересах, поскольку это пробудит любопытство к ней находящихся в зале джентльменов. Однако Сарала сомневалась в этом.

– У меня есть кое-что для вас! – пророкотал у нее за спиной мужской голос.

Она вздрогнула и резко обернулась:

– Что же именно? Пять тысяч фунтов?

Сарала взглянула прямо в серые глаза лорда Шарлеманя.

– Не угадали! – ответил он и, прищурившись, взял ее за руку и поцеловал ей кончики пальцев.

Она остолбенела. Но еще большее потрясение ждало ее, когда Шарлемань вложил ей в руку бархатный кошелек со словами «Спрячьте это в ридикюль и загляните внутрь, когда останетесь одна!»

– Я не позволю вам подкупить меня! – шепнула она ему, сжав кошелек к кулачке.

Его глаза лукаво блеснули, словно бы вторя блеску ониксовой заколки в его белом галстуке. С дьявольской улыбкой он произнес бархатистым баритоном:

– Откуда вам знать, что я задумал вас подкупить? А что, ели я хочу вас запугать чем-то жутким? Сушеной дохлой жакт или кусочком угля?

Губы Саралы насмешливо скривились.

– Вы продолжаете меня интриговать? Чего еще мне от вас ожидать, милорд? У вас, оказывается, богатая фантазия!

– А вы дайте волю собственному воображению! Но лучше обуздайте свою женскую пытливость до поры до времени.

– Вы подразумеваете, очевидно, кошачье любопытство? Ведь именно эта слабость и погубила кошку! Но я другой породы и поступлю наоборот – воздержусь от заглядывания в кошелек, раз вы так настойчиво меня к этому склоняете. Береженого Бог бережет!

В глазах Шарлеманя промелькнула тень одобрения, как ей показалось.

Он вручил ей бокал отменной мадеры, взял другой рукой с подноса для себя и вкрадчиво спросил:

– Вы уверены, что вам несвойственно повсюду совать свой дотошный носик?

– Не скрою, я не лишена любопытства, – ответила Сарала. – Но при этом и наделена осмотрительностью.

Она положила кошелек в ридикюль и пригубила вино.

Пусть в действительности ее и снедало желание заглянуть в таинственный бархатный мешочек, но она помнила, что демонстрировать свою слабость мужчине не в ее интересах.

А тем более показывать сопернику в делах, что она удивлена. Лучше сохранить невозмутимую мину, это его озадачит.

– Шей! – раздался чей-то оклик с дальнего конца стола.

Сарала и Шарлемань разом обернулись, едва не расплескав янтарное вино. Человек, помахавший ему рукой, стоял в компании джентльменов, раскрасневшихся от выпитых горячительных напитков, и сам был тоже навеселе.

– Уиллитс, будь он неладен, – узнав его, пробормотал Шарлемань. – Так просто от него вряд ли удастся отделаться. Простите, я покину вас на минутку.

– Вам не за что извиняться, если, конечно, он не злодей или шпион, – с улыбкой промолвила Сарала.

– Позвольте мне записаться на танец в вашей карте! – Он протянул руку так, словно бы не допускал и мысли, что она откажет ему.

– Но вы даже не спросили моего согласия, – укоризненно заметила она.

Шарлемань обаятельно улыбнулся, вызвав у нее спазм в нижней части живота и волнение в груди, и сказал:

– Я боялся услышать от вас отказ, потому и промолчал. Вашу карту, пожалуйста!

Обиженно наморщив носик, она выполнила его просьб> со словами: «Вот, возьмите! Разве мы уже перестали быть соперниками? Или вам предпочтительнее видеть меня только в качестве партнерши по танцам?»

– Ваши глаза, Сара, говорят, что вас устраивают оба варианта.

На щеках Саралы вспыхнул румянец.

– Это не моя идея, милорд, так решили теперь называть меня мои родители.

– Как? Они урезали ваше имя? Значит, это не ошибка дворецкого? – Судя по выражению лица Шарлеманя, он был потрясен.

Она раздраженно хмыкнула и вздернула подбородок:

– Вас это, разумеется, не касается, но им кажется, что с английским именем я легче войду в высшее общество.

Шарлемань окинул ее изучающим взглядом и сказал:

– А знаете, вы, пожалуй, сегодня больше похожи на англичанку.

Он сказал так, возможно, без всякой задней мысли, но Сарала восприняла его слова как оскорбление.

– Но я же англичанка от рождения! – воскликнула она. – Так почему бы мне и не быть на нее похожей даже с именем Сарала?

– Шей! Где вы запропастились! – снова раздался мужской голос. – Мы вас заждались!

– Минуточку! – рявкнул он и, подступив к ней поближе, прошептал: – Как же мне вас лучше называть – Сарой или Саралой?

– Для вас я по-прежнему Сарала, – ответила она, стараясь не выдать волнения. Подозрение, что все его мужские фокусы – бархатный кошелек, интимный тон и напускная любезность – это всего лишь средство выманить у нее китайский шелк, не оставляло ее ни на мгновение.

Шарлемань достал из кармана карандаш и записался в ее карте.

– Вот и прекрасно, – прошептал он. – Рекомендую полакомиться малиновыми пирожными, здесь их чудесно готовят.

Он кивнул ей и отошел к своему знакомому, расправив плечи и выпятив грудь. Сарала взглянула в карту и обнаружила, что он записался только на вальс, исполняемый лишь один раз за весь вечер. Что ж, подумала она, так будет даже лучше, у нее останется больше времени, чтобы отведать здешнего коронного угощения, которое подсластит ей горечь одиночества.