Джейн Фэйзер - Невеста-заложница

— Ах вот ты где! — Великолепный конь нервно заплясал под туго натянутыми удилами, а его всадник привстал в седле. — Из какого отряда?!

— Декатура, — отвечала Порция.

— Так почему ты здесь торчишь? — Меч со свистом описал в воздухе блестящую кривую, и если бы Порция вовремя не отскочила, то наверняка лишилась бы головы. Судя по лихорадочному румянцу и бешено вращавшимся глазам, красавец вельможа ничего не соображал от страха.

— Я, ходил в гости на соседний бивуак, сэр, — выпалила Порция. Этот тип явно принял ее за дезертира. — И как раз возвращался в свой отряд. Что там случилось, сэр?

— Вот и возвращайся туда, да поживее! Все что нужно узнаешь от своего сержанта. — Он поднял коня на дыбы, заставил развернуться и галопом припустил из леса.

Порция немедленно сняла с головы шлем и темную шапку, выставляя напоказ длинные волосы. Пора было расставаться с солдатским маскарадом. Следом за шлемом в кусты полетели и нагрудные латы. Затем Порция пробралась к самой опушке. Здесь уже было дымно от пороховой гари и совсем близко раздавались выстрелы и лязганье клинка о клинок. Отовсюду неслись дикие выкрики, и от этих воплей, в которых звенела смесь смертельного ужаса и возбуждения, по спине у Порции побежали мурашки.

Она спряталась за толстым дубовым стволом. В ушах гудело, а во рту пересохло от страха. Но боялась Порция не за себя. Она ловко взобралась на дуб и устроилась в его густой кроне, обхватив ногами кривую ветку. Под прикрытием листвы девушка могла не опасаться быть замеченной, зато сверху открывался отличный обзор.

Поначалу Порция растерялась — такая вокруг царила суматоха. На память приходили древние мифы, живописавшие первобытный хаос. Войска давно сошлись в рукопашной, и трудно было различить, где роялисты, а где мятежники. Наплывали клубы порохового дыма от мушкетов и пушек, а когда они рассеивались, взору представлялась залитая кровью земля с раскиданными трупами солдат и лошадей. Повсюду носились обезумевшие от ужаса животные, потерявшие седоков, и подкованные копыта безжалостно крушили кости и мертвым, и раненым, у которых не было сил подняться. Ополоумевшие пехотинцы беспорядочно метались в поисках своих товарищей и не думали о том, что представляют собой прекрасную мишень для снайперов и разивших без промаха всадников.

Охваченная отвращением и ужасом, Порция следила за жуткой бойней, поневоле вдыхая густой запах свежепролитой крови, слушая стоны и крики раненых и неистовые крики тех, кто пытался идти в атаку. Вот какой-то офицер из королевской армии с залитым кровью лицом, в изодранном в лохмотья кружевном жабо и роскошном камзоле, рассеченном сверху донизу чьим-то неверным ударом сабли, сбивает в кучу ошарашенных солдат и строит их в подобие боевой шеренги. Наконец они подчинились и побежали вперед с пиками наперевес, выкрикивая что-то воинственное на бегу, — прямо на линию атакующих мятежников. Те не спеша прицелились и разрядили свои мушкеты, и, когда пороховой дым рассеялся, все солдаты лежали мертвые на алой от крови земле в неестественных, нелепых позах, как поломанные куклы. Обезглавленный труп их командира истекал кровью в нескольких футах впереди.

Да, у Порции появилась наконец возможность как следует разглядеть противника. И убедиться в ужасной, неоспоримой истине: армия роялистов не выстоит в этом бою.

Мало того, что она значительно проигрывает в численности: столь неожиданная атака, захватившая их врасплох, окончательно лишила сторонников короля надежды на победу.

Но в данный момент Порцию интересовал лишь тот небольшой участок, на котором расположились цепи под командованием Декатура. Отсюда трудно было различить отдельные лица, однако Руфус наверняка находился там, среди верных ему людей, и бился вместе с ними не на жизнь, а на смерть.

В следующий миг ей в глаза бросился штандарт Декатура: гордый орел рода Ротбери раскинул крылья над хаосом битвы. И ей до боли захотелось оказаться там, чтобы рука об руку со своими товарищами принять неравный бой. Она по глупости упустила последний шанс выяснить отношения перед боем, и теперь ей не суждено развеять ужасный, несправедливый гнев Руфуса и по праву занять свое место рядом с возлюбленным, рядом с отцом ее нерожденного ребенка. И Порции казалось, что желание оказаться рядом с Руфусом так велико, что вот-вот взовьется могучий вихрь и перенесет ее на своих чудесных крыльях на поле брани.

Однако ничего не случилось, она все еще сидела на своем суку: распахнутые глаза взирают на страшную резню, дрожащие руки инстинктивно прикрывают пока еще плоский живот, а сердце замирает от невыразимого, невыносимого ужаса.

Люди падали один за другим, и Руфус ничего не мог с этим поделать. Вот рухнул бездыханным старый Джордж, человек, так долго бывший его наставником. Благодаря ему юный Декатур научился быть искусным полководцем и стратегом, которому не страшны никакие испытания этой жестокой жизни.

Руфус, ослепленный, отупевший от реявшей повсюду смерти, прорубился сквозь кровавый хаос и подхватил обмякшее тело. Поздно: Джордж погиб, и его невидящие глаза равнодушно смотрели на рыжее от пожарищ небо, и вместе с алой горячей кровью его тело покинула открытая, честная душа мудрого, любившего жизнь человека.

Руфус закрыл Джорджу веки и выпрямился. Аякс, нервно кося глазами, пританцовывал на месте. Руфус вскочил в седло и повернул боевого коня назад, в самую гущу схватки. На его глазах Пола, державшего штандарт Ротбери, вышиб из седла какой-то проворный мятежник. Аякс, повинуясь поводьям и шенкелям, пронес своего хозяина к поверженному знаменосцу.

Не слезая с коня, Декатур наклонился и выхватил древко из мертвых пальцев Пола. Теперь его целью стало сохранить как можно больше людей, верных древнему штандарту с орлом. Тех, кто не побоялся разделить со своим лордом жизнь отщепенцев, людей вне закона, тех, кто воспринял совершенную по отношению к Ротбери несправедливость как свою собственную. Он, Руфус, втянул простых солдат в сечу ради личной выгоды и остался перед ними в неоплатном долгу — и перед живыми, и перед мертвыми — за восстановление попранной чести рода Ротбери.

И он носился в самой гуще боя, как ангел смерти. Он сносил головы своим противникам и всегда оказывался именно там, где его людям приходилось тяжелее всего — и каждый раз вселял в их сердца надежду. И все это время Руфус не прекращал поисков. В этой жуткой сече он по-прежнему оставался целым, без единой царапины, как часто бывает с человеком, одержимым какой-то целью. Не обращая внимания на свистевшие у лица пули, на острые сабли, готовые нанести смертельный удар, Руфус упрямо прокладывал себе дорогу сквозь разрушение и смерть, пока не различил наконец штандарт Грэнвиллов.