Джейн Фэйзер - Невеста-заложница

— Да, так часто случается, — подтвердил Руфус. — И как это ни грустно, тут уж ничего не попишешь. А кто вчера собирал яйца?

— Тоби собирал! — Люк провел по пуговичному носу ладошкой. — Он всегда собирает яйца, потому что старше меня!

— И я лучше тебя собираю яйца, потому что я старше! — с неподражаемым апломбом заявил Тоби.

— Но как же Люку удастся сделать это хорошо, если ему не давать учиться? — напомнил Руфус, невольно поежившись под порывом ледяного ветра. — А теперь с яйцами придется подождать, пора завтракать.

И не обращая внимания на отчаянные протесты, он за шиворот поволок мальчишек в сторону низкого каменного барака, в котором устроил столовую для своих людей.

Мать этих малышей скончалась почти сразу после того, как на свет появился Люк. В течение пяти лет Элинор была единственной женщиной, с которой Руфус делил постель.

Правда, они не были женаты, но их взаимоотношения явно переросли форму обычной сделки, которая существовала у Руфуса с Мегги и прочими обитательницами заведения мадам-Белдзм. Смерть Элинор глубоко опечалила Руфуса, и вопреки всем соображениям благоразумия он взял к себе обоих малышей, как только Люк вырос из пеленок. Вряд ли военный лагерь можно считать подходящим местом для содержания маленьких детей, однако Декатур твердо решил выполнить все, в чем поклялся их матери: дать сыновьям свое имя и самому позаботиться об их воспитании.

Между прочим, будущее этой парочки станет более определенным, если их отец преуспеет в затеянной нынче игре и получит обратно свои поместья из рук благодарного монарха. Мрачно усмехаясь циничным мыслям, Руфус впихнул мальчишек в пахучее тепло людной столовой.

Порция в который раз поплотнее натянула капюшон плаща, стараясь защитить лицо от ледяных игл, впивавшихся в кожу с каждым новым порывом ветра с Ламмермурских гор. Ее лошадь то и дело недовольно фыркала и трясла головой. Утро давно кончилось, и она надеялась, что скоро будет остановка и горячий обед, однако оказалось, что на этом отрезке Эдинбургского тракта нет никаких признаков человеческого жилья. Волей-неволей Гил Кромптон (суровый, но справедливый человек, командовавший их отрядом) и четверо его подручных ехали без остановок прямо в объятия снежной бури с непреклонным упорством — если не упрямством, которым славились все йоркширцы, и с которым Порция успела неоднократно столкнуться за время пути.

Миновала уже неделя с того дня, когда человек, назвавшийся сержантом Кромптоном, появился в таверне, где все еще работала Порция. Как всегда, она подавала на столики эль и старалась отбрить особо прилипчивых постояльцев, когда в общую залу с, облаком снега ввалился этот верзила, немилосердно обруганный всеми, кто толкался у очага, стараясь ухватить хотя бы частицу тепла от еле горевших сырых дров…

— Госпожа Уорт?

— И кому же она понадобилась? — Порция поставила перед клиентом полную кружку эля и облокотилась на стойку бара.

Пронзительные зеленые глаза скользнули по незнакомцу, не упустив ни единой мелочи — удобное, подогнанное по росту и весу снаряжение, добротные сапоги, грубое обветренное лицо человека, привычного к долгим путешествиям. Поначалу она приняла Кромптона за преуспевающего фермера или мастерового. Причем такого, которому не следует становиться поперек дороги, — стоило прикинуть, какая сила таится в широких грубых руках с толстыми синими венами, прямых квадратных плечах и широко расставленных мускулистых ногах, не говоря уже о суровом взгляде глубоко посаженных карих глаз.

— Кромптон, сержант Кромптон, — представился незнакомец и распахнул полы плаща, чтобы были видны рукояти двух заряженных пистолетов и простой тяжелый палаш в кожаных ножнах.

Ну конечно, и как Порция не догадалась? Он был солдатом. Шотландию будоражили слухи о гражданской войне, бушевавшей где-то там, по ту сторону границы.

— И что же вам от меня нужно, сержант? — Она не спеша подперла ладонью подбородок, разглядывая рослого йоркширца. — Наверное, кружку эля?

— Не дело племяннице лорда Грэнвилла подавать эль всяким проходимцам, — грубо отрезал Гил. — Надеюсь, сударыня, вы окажете мне одолжение и уберетесь из этой дыры. Вот тут письмо от вашего дяди. — Он вытащил из-за пазухи свернутый в трубку пергамент и положил на прилавок.

У Порции моментально кровь прихлынула к щекам, а по спине побежали мурашки. Она понятия не имела о содержании письма, которое Джек просил отправить своему брату, хотя и не сомневалась, что речь пойдет именно о ней. Нетерпеливо развернув послание дяди, она пробежала глазами ровные, аккуратные строчки.

Гил уставился на нее во все глаза. Простая служанка в таверне вряд ли могла похвастаться тем, что умеет читать, однако стоявшая перед ним девчонка в грязном рваном платье, с грубыми, натруженными руками, растрепанной рыжей шевелюрой и бледным лицом, усыпанным яркими веснушками, справлялась с письмом без малейшего труда.

Порция отлично помнила Като Грэнвилла, которого впервые увидела в жаркий майский полдень, в день казни графа Страффорда. Она не забыла и двух девочек, с которыми повстречалась в заброшенной купальне: Фиби, младшую сестру невесты, и Оливию, собственную сводную кузину. Такую замкнутую, стеснявшуюся своего заикания… Они еще играли в какую-то дурацкую игру в клятву на крови и дружбу до гроба. Кажется, она даже сплела для всех троих колечки из волос. В памяти всплыли их наивные рассуждения по поводу собственного будущего, свободного от засилья мужчин и необходимости выходить замуж. К примеру, сама Порция воображала себя солдатом, шагавшим по пути к свободе под рокот барабанов.

При воспоминании об их глупой затее Порция едва не прыснула со смеху. Надо же, всего три года назад она была способна вести себя как ребенок! И как ужасно изменилась с тех пор ее жизнь!

А вот теперь дядя предлагает ей свое покровительство. Вроде бы предложение сделано им от чистого сердца, однако Порция успела убедиться, что в жизни не бывает бескорыстной доброты. Впрочем, какой прок благородному маркизу Грэнвиллу от внебрачной дочери своего сводного брата? Она не сможет вступить ради него в выгодный союз, дабы приумножить благосостояние всего семейства. Ведь никому не придет в голову жениться на нищем отродье. Вряд ли она пригодится маркизу и в качестве служанки — у него в замке и без того слуг хоть отбавляй.

Так зачем же она Грэнвиллу?

— Леди Оливия просила передать вам вот это, — перебил ее бессвязные рассуждения сержант Кромптон. И выложил на прилавок запечатанный воском пакет.

Порция сломала печать. Оттуда выпало разноцветное волосяное колечко. Прядь черных волос ловко переплеталась с рыжей и белокурой прядями.