Джейн Фэйзер - Поцелуй вдовы

– Мы будем ждать вас в Колдоне, миледи, – прошептал Краудер.

– Если будет на то воля Божья, – проговорила Джиневра. – Где девочки?

– Они хотели попрощаться с собаками, – ответил магистр.

Джиневра бросила взгляд на всадника на коне. Она чувствовала его нетерпение.

– Надо бы послать за ними, Краудер. – Она бесстрашно приблизилась к мощному жеребцу и обратилась к всаднику: – Лорд Хью, как я вижу, вам не терпится закончить это выселение. Но солнце еще не взошло.

Хью посмотрел на нее. Джиневра была спокойна, но бледна, а под глазами залегли тени. На ней было изумрудное шелковое платье – то самое, в котором он увидел ее во время охоты в лесу. Зеленый чепец, открывавший разделенные на пробор пепельные волосы, украшали драгоценные камни.

– Не вижу смысла оттягивать неизбежное, мадам. – Да.

– Мама, мама, уже пора ехать? – раздался голос Пиппы, а потом из-за угла появилась и сама девочка. – Мы прощались с собаками и дворовыми кошками. У большой серой, которую зовут Волчицей… ее котята подросли, и их можно забрать. Мы с Пен решили взять себе по котенку. О, доброе утро, лорд Хью. Смотрите, какой у меня котенок! – Она радостно продемонстрировала ему серебристый клубок. – А у – Пен рыжий. У нее кот, а у меня кошка, и когда мы приедем в Лондон, у них могут появиться котята. Мы еще не придумали имена.

Великий Боже! Детская, библиотека, а теперь еще и зверинец!

Хью покосился на Джиневру и обнаружил, что она смотрит на него с вызовом, предоставляя ему самому выкручиваться из создавшейся ситуации.

– Ваша мама объяснит вам, почему нельзя взять котят с собой, – твердо заявил он.

– Но, мама, они будут напоминать нам о доме, – сказала Пен, подходя к Джиневре и прижимая к груди рыжего котенка. На ее личике отразилось страдание – кажется, она только сейчас осознала, что уезжает из дома, и это стало для нее ударом. – Мы и так все оставляем, неужели нам нельзя взять с собой котят? Ведь они никому не помешают. Они такие маленькие.

– Пожалуйста! – заныла Пиппа. – Они никому не помешают, мы станем ухаживать за ними, они будут напоминать нам о доме.

Джиневра продолжала смотреть на Хью, и в ее глазах загорелся сердитый огонек.

– Просто в память о доме, – тихо проговорила она. – Им так тяжело расставаться с родовым гнездом.

Хью чувствовал, что все трое с надеждой смотрят на него. Разве он может им отказать, тем более при нынешних обстоятельствах? И ведь Джиневра это отлично знает, гневно подумал он. Она наслаждается, наблюдая за тем, как он решает эту дилемму.

Хью отвернулся, чтобы не видеть насмешки в ее взгляде, и буркнул:

– Ладно. Но под вашу ответственность. И чтоб они не попадались мне на глаза. Никогда. Ясно?

– Да, – ответила Пен, и ее личико просветлело. Она спрятала котенка под плащ. – Спасибо. – Девочка улыбнулась ему улыбкой, так похожей на улыбку ее матери, что у Хью перехватило дыхание. Неудивительно, что Робин очарован ею.

Солнце поднялось над горизонтом и окрасило стены дома в розовые тона.

– По коням! – скомандовал Хью. – Я планировал уехать на восходе. Сегодня нам предстоит долгий путь.

Он через арку выехал на посыпанную гравием дорогу и остановился у моста, дожидаясь остальных. Спустя несколько минут в воротах показалась небольшая кавалькада из женщин и детей, и Хью опять охватили угрызения совести и страх перед тем, что их ждало в будущем.

А если он не станет выполнять свою миссию? Просто повернется и ускачет прочь?

Но с какой стати? Джиневра Мэллори – отнюдь не невинное создание. Она соблазнила четырех мужчин, и все четверо быстро нашли свой конец в могиле. У него есть доказательства тому, что здесь не обошлось без обмана, что у нее был мотив для убийства. Она получит возможность опровергнуть предъявленные обвинения, и не в его власти карать ее или миловать.

Джиневра въехала на мост, развернула лошадь и посмотрела на дом. В мягком утреннем свете он казался удивительно красивым. Воздух был напоен ароматом цветов. Она перевела взгляд на реку. Рыба выпрыгивала, сверкая в лучах солнца, и снова уходила под воду, и на серебристой глади расходились круги. Над заливным лугом кружили ярко-синие стрекозы.

Джиневра взглянула на Хью де Боукера и холодно проговорила:

– Итак, милорд, если поместье станет частью вашей награды за мою поимку, надеюсь, вы будете бережно относиться к нему.

С этими словами она пришпорила лошадь.

Робин и дружинники уже давно были готовы к отъезду и ждали всех за стенами поместья. Хью, уязвленный до глубины души заявлением Джиневры, приказал девочками и Тилли ехать между двумя колоннами его людей. Робин поспешно занял место рядом с Пен.

– Миледи, а вы поедете со мной, – бросил Хью Джиневре.

Та пожала плечами:

– Я выполняю ваши приказы, милорд.

– Всем было бы легче, если бы вы так и делали, – сказал он, проезжая вперед.

Джиневра последовала за ним. Она хотела ответить ему, но, взглянув на его лицо, решила промолчать. Она не оглядывалась, преодолевая желание в последний раз посмотреть на дом. Сейчас в ее душе царили гнев и горечь, загоняя тоску и страх вглубь.

– Только не ждите от меня помощи, когда один из этих чертовых котят сбежит и вам придется успокаивать рыдающего ребенка, – произнес Хью, не в силах скрыть раздражения.

– С чего вы решили, что я жду от вас помощи? – искренне удивилась Джиневра. – Лорд Хью, я сама справлюсь со своими дочерьми. Так было всегда.

– А их отец? Он принимал участие в воспитании? – Несмотря на обиду, он с интересом ждал ответа.

– Пиппа была малюткой, когда он умер. А Пен только исполнилось два, – тихо проговорила Джиневра.

– Вы любили его? – не отрывая взгляда от дороги, спросил Хью. Черт, зачем он задает такие вопросы? Какая ему разница? Разве это что-то изменит? Однако ему все же хотелось знать.

– Кажется, меня подозревают в том, что я подстроила его убийство, – усмехнулась Джиневра. – Или в том, что я сама выпустила стрелу? Я забыла.

– Вы любили его? – повторил Хью и на этот раз повернулся к ней.

Вместо ответа Джиневра спросила:

– А вы любили мать Робина?

– Да, – твердо сказал Хью. – Я любил Сару.

– А я любила Тимоти Хэдлоу.

Воцарилось молчание, легкое, наполненное светлой грустью и лишенное сожаления и раздражения. Такое впечатление, озадаченно подумала Джиневра, будто после жаркой ссоры подул свежий ветер.

– Где вы намерены остановиться? – решила она нарушить молчание.

– Там, где мы окажемся поздним вечером, – ответил Хью. – Где-нибудь между Мэтлоком и Эмбергейтом, я думаю.

– Монастырь в Уирксворте когда-то славился своим гостеприимством. Любой путешественник всегда мог найти там приют, – задумчиво проговорила Джиневра. – Это было бы идеальное место для ночлега, если бы люди хранителя печати не сожгли его дотла. И не изнасиловали бы монахинь.