Джейн Фэйзер - Поцелуй вдовы

– Еще рано, – запротестовала Пиппа. – Еще рано для свадьбы. А еще я хочу торта!

– Торт съешь завтра, – пообещала ей Джиневра. – Останется много, тебе хватит.

– Пошли. – Пен потянула за собой сестру. – Я не хочу больше здесь оставаться.

Поколебавшись, Пиппа встала.

– Если бы Робин не напился, мы бы могли остаться, – обиженно проговорила она. – И съесть торт.

– Я не желаю задерживаться тут даже на минуту, – заявила Пен. – А ты, если хочешь, можешь оставаться.

– Я иду, – закричала ей вслед Пиппа. – Я только сказала… – Она побежала за сестрой.

– Мне пойти с ними, миледи? – Тилли в мгновение ока возникла позади Джиневры. Она раскраснелась – очевидно, старая камеристка получала удовольствие от общества слуг старшего поколения.

Джиневра отрицательно покачала головой:

– Нет, не надо. Я загляну к ним, когда поднимусь наверх.

– Разве я вам не понадоблюсь, чтобы помочь раздеться? – спросила Тилли.

Джиневра опять покачала головой:

– Нет, не понадобишься. На сегодня ты свободна. Развлекайся.

Секунду казалось, что Тилли будет возражать, но вдруг с того конца стола, где сидели пожилые слуги, раздался взрыв хохота.

– Ну, если вы уверены, миледи, – пробормотала Тилли и поспешила на свое место, где ее ждали увлекательные сплетни и легкий флирт со старшим конюхом.

Через несколько минут вернулся Хью и сел рядом с Джиневрой.

– Как он?

– Я успел вовремя поднести ему таз. – Хью взял свой кубок. – Ты отправила девочек спать?

– Мне показалось, что им пора. Ситуация может в любой момент выйти из-под контроля, а они уже достаточно навидались таких вещей.

Хью помолчал, а потом заметил:

– Конечно, в доме холостяка нравы грубее, чем там, где правит женщина. Мои люди склонны к жестоким играм, когда предоставляется возможность. Если тебя это оскорбило, прости.

– Я не обиделась, – заверила его Джиневра. – Они имеют право веселиться вволю. А вот Робин наутро будет единственным пострадавшим.

– Не понимаю, что с ним случилось, что заставило его совершить эту глупость.

– Не понимаешь?

– Ну, может, и понимаю, – грустно проговорил Хью. – Думаю, сегодняшнее представление излечит Пен от влюбленности.

– Пен слишком рассудительна, чтобы так быстро изменить свое мнение о нем, – возразила Джиневра. – У меня такое чувство, что между ними уже начали устанавливаться новые отношения, в которых больше дружбы, чем чего-то еще. Любовь редко вырастает на тесном общении, она предпочитает, когда ее объект окутан дымкой неизвестности и тайны. А ты что думаешь? – Она лукаво поглядела на мужа.

– У меня нет времени на тайны, – сказал Хью. – Я люблю прямолинейность. И предпочитаю понимать вещи. Может, в этом нет романтики… и я кажусь тебе скучным. Но я такой.

– Да, знаю. Я вышла замуж за простого человека, у которого нет времени на всякие ухаживания и любезности. У него прямая, грубоватая манера разговаривать, и он предпочитает неприкрытую правду.

– Что в этом плохого? – Хью не принял ее поддразниваний. Он оставался серьезным, его взгляд был прикован к ее лицу.

– Ничего, – ответила Джиневра. – Абсолютно ничего. Просто женщины – и ты наверняка знаешь об этом – чуть хитрее мужчин. И они предпочитают окольные пути.

Хью спрашивал себя, что Джиневра пытается сказать ему. Ведь она завела этот разговор не случайно, он был уверен в этом. Так что же она имеет в виду?

– Складывается впечатление, что ты хочешь меня о чем-то предупредить, – сказал он.

– Я хочу обратить твое внимание на следующее: женщины всегда найдут способ разрушить порядок, который с таким тщанием и удовлетворением строил мужчина, – весело пояснила она. – И когда это происходит, мужчины обычно удивляются. Самодовольство, милорд, опасная штука.

– Джиневра, я не боюсь, что какие-то твои действия застигнут меня врасплох, – тихо проговорил Хью. – И я никогда не страдал самодовольством, уверяю тебя.

На мгновение их взгляды встретились, но негромкий смех Джиневры разрядил обстановку.

– Мы отлично подходим друг другу, милорд. Впереди нас ожидают очень интересные времена.

– Верно, очень подходим, миледи, – прищурился Хью. – И в кровати, и вне ее.

– В связи с этим я хотела бы, чтобы ты понял: на этой свадьбе никаких укладываний невесты в постель не будет, – твердо заявила Джиневра.

– Мы с этим опоздали, – усмехнулся Хью. – Невесту уже уложили в постель. Полностью и бесповоротно, я бы сказал.

– Полностью и бесповоротно, – согласилась Джиневра, вставая. – Я бы хотела сбежать, пока гости слишком пьяны, чтобы заметить мое исчезновение. Вдруг им взбредет в голову поиграть еще в какие-нибудь игры, а у меня нет желания участвовать в них.

– Я приду, как только гости разъедутся. – Хью пожал ей руку. – Жди меня.

– Как прикажете, мой господин. – Джиневра насмешливо улыбнулась ему и выскользнула из зала.

Хью с мечтательной улыбкой на лице прикидывал, сколько ему еще ждать, прежде чем он сможет присоединиться к ней. Однако ожидание не очень огорчало его, он воспринимал его как сладкую пытку.

– Милорд. – Голос Джека Стедмена вывел ею из задумчивости.

– Садись, Джек. Выпей и съешь мяса. – Хью указал ему на стул Джиневры.

Красивое убранство стола было разрушено: скатерть лишилась своей девственной белизны, свечи оплыли и превратились в огарки. Зато на досках и в мисках было полно еды. – Благодарствую, сэр. – Джек сел и подвинул к себе доску с жареной олениной. Он ел жадно, накалывая мясо на острие своего ножа и заедая его хлебом, смоченным в соусе. Разделавшись с мясом, он опорожнил кубок эля и отрезал себе здоровенный кусок пирога.

Хью терпеливо ждал, пока тот насытится, и неторопливо потягивал вино. Он сидел, откинувшись на спинку стула, прикрыв глаза, но это спокойствие было обманчивым.

– Ну? – нарушил молчание Хью, удостоверившись, что Джек наелся.

– Тут какая-то странность, сэр. – Джек вытер рот рукавом. – Мужчина еще там, лежит в грязи и истекает кровью. Никто не пришел за ним. Думаю, его уже обыскали. Что-нибудь сперли.

– Он все еще был жив?

– Тогда был жив. Люди стояли вокруг и наблюдали, как он истекает кровью. – Джек озадаченно покачал головой. – Никогда не видел ничего подобного. Никто не хотел приближаться к нему. Как будто у него чума.

– Он что-нибудь сказал?

– Он чего-то страшно боялся, милорд. И не смерти. Молчал как рыба, не захотел говорить, даже когда я предложил отнести его к лекарю. Только бормотал что-то о приказе.

– О приказе? – медленно повторил Хью. – Чьем приказе?

Джек пожал плечами:

– Он больше ничего не сказал, сэр.

– Что ты сделал с ним?

– А что еще я мог сделать? – удивился Джек. – Оставил его там, сэр. Вы же не давали приказа принести его сюда. Сходить за ним?