Джейн Фэйзер - Тень твоего поцелуя

– Вон там, где я ее нашла!

Луиза ткнула пальцем в узкий деревянный причал, тянувшийся от берега.

– Не знаю, чья это плоскодонка, но нужно оставить ее здесь и идти вдоль берега.

– Так и сделаем.

Робин подвел лодку к причалу, выпрыгнул и надежно привязал ее к столбику.

– Пойдем, – обронил он, протягивая руку Луизе.

– Моя величайшая благодарность, – прошептала она, поднимая голову. В глазах не осталось ни следа прежнего, кокетливого озорства. – Только я не знаю, кому обязана спасением.

– Робин из Бокера к вашим услугам, донья Луиза.

Он вежливо поклонился, и она так же учтиво присела.

Очевидно, ее действительно воспитывали как благородную даму, потому что помятые юбки легли идеальными складками.

Робин предложил ей руку, и они зашагали вдоль берега, пока не достигли нижнего отрезка газона, ведущего к одному из новых каменных особняков на Стрэнде.

– Чей это дом?

– Моего опекуна, дона Аштона. Насколько я поняла, он поручил приобрести дом управителю еще до того, как наш корабль пришвартовался в Саутгемптоне.

– Понятно.

Лайонел Аштон все больше интриговал Робина. Человек, владеющий одним из самых роскошных особняков на Стрэнде, и все же не живущий в Англии!

– Еще раз спасибо, Робин из Бокера, – повторила Луиза с почти застенчивой улыбкой. – Вряд ли мы снова увидимся.

С этими словами она неожиданно встала на носочки и поцеловала его в щеку. Робин не успел опомниться, как девушка, подобрав юбки, побежала вверх по склону.

Робин покачал головой. Они наверняка встретятся снова.

Он с сожалением оглядел испорченные шоссы и башмаки. Ах, как он любил именно эти шоссы! Правда, Пиппа вечно твердила, что в них он выглядит так, словно виноград давил!

Может, она и права. Ничего не скажешь, у сестры есть вкус, хотя он никогда не обращал внимания на ее мнения. Но похоже, он не так уж много и потерял!

Робин медленно зашагал обратно, к Уайтхоллу. Дорога длинная, да и в башмаках хлюпала грязь, но, несмотря на это, он тихо насвистывал себе под нос.

Земля на ристалище запеклась от жары. Во второй половине дня солнце палило особенно жестоко, и участники состязания, восседавшие на укрытых яркими чепраками конях, безбожно потели и почесывались. Королева, устало прикрыв глаза, передвинулась глубже в тень балдахина, затканного гербами рода Тюдоров.

Повинуясь повелительному призыву трубы герольда, возвестившему начало четвертой схватки в этом нескончаемом турнире, королева снова подалась вперед с выражением живейшего интереса на лице. На ристалище появился ее супруг. Молочно-белый боевой конь грациозно гарцевал, повинуясь приказам всадника. Демонстрация искусства конской выездки была настолько впечатляющей, что Мария гордо улыбнулась и окинула бдительным взглядом сидевших поблизости, словно желая узнать, оценили ли и они по достоинству ловкость его величества.

Снова затрубил герольд, и с противоположного конца выехал лорд Нилсон. Зрелище оказалось куда менее красочным, хотя Стюарт был таким же умелым наездником, как и Филипп Испанский. Но Пиппа, сидевшая на одной из нижних скамей, предположила, что муж руководствуется соображениями скромности.

Она искоса взглянула на стоявшего рядом Робина. Он не участвовал в турнире и, сменив запачканную одежду, был очень доволен своей ролью простого зрителя. Мало того, до появления Стюарта он явно предавался каким-то приятным мечтам.

– Разумеется, где же Стюарту перещеголять его величество, да еще в присутствии королевы и всего двора. Такого он себе просто не позволит, – язвительно пробормотала Пиппа, с трудом скрывая презрение.

Робин нахмурился, но не отвел глаз от сражающихся. Стюарт сделал неуклюжий выпад палкой, а Филипп, развернув лошадь, ударил по палке противника изо всех сил. Оружие Стюарта с треском переломилось.

– По-моему, дипломатия твоего мужа заходит слишком далеко, – объявил Робин. – Он даже не пытается отбиваться от Филиппа!

– Ты прав, – хмуро согласилась Пиппа. – И заметь, последние недели он проводит больше времени с испанцами, чем со своими соотечественниками! Ведь так?

– Да, – кивнул Робин и хотел было добавить, что Стюарт готов пресмыкаться самым омерзительным образом даже перед наиболее хвастливыми и тщеславными придворными Филиппа, но решил придержать язык. Не стоит чернить мужа перед Пиппой, даже если тот готов лизать испанцам пятки.

Противники снова сошлись, и на этот раз удар Стюарта попал в цель. Палка короля полетела на землю. Робин глубоко вздохнул и посмотрел в сторону королевы. Та, сжимая руки, с тревогой взирала на мужа. Нельзя, чтобы он выглядел не лучшим образом в присутствии и без того враждебной толпы!

Но страхи оказались напрасными. Следующие две схватки Стюарт проиграл. Палки ломались с убедительно громким треском. Победы короля встречались радостными криками испанцев и угрюмым молчанием англичан, особенно когда соперники подъехали к трибунам, чтобы поклониться королеве. Пиппа внимательно изучала лицо мужа, ничего не выражающее, бледное, с полуприкрытыми глазами и плотно сжатыми губами. Он всего однажды взглянул на нее, но она ощутила исходящие от него волны замешательства и гнева. И, как ни странно, этот гнев частично был направлен на нее. Но при чем тут она? Разве она виновата в том, что он намеренно позволил Филиппу Испанскому себя унизить?

Она ободряюще улыбнулась мужу, но он отвернулся.

– Не понимаю, – протянул Робин. – Если уж было так необходимо, он мог дать Филиппу выиграть, но не настолько же очевидно для окружающих!

– Ты забываешь, как искусен Стюарт в воинских забавах, – задумчиво протянула Пиппа. – Подозреваю, в таких случаях почти невозможно притворяться, что проигрываешь.

Робин хотел было возразить, но снова предпочел промолчать.

– Думаю, с меня довольно, – бросила Пиппа. – И поскольку мой муж разбит наголову самим королем, мне, вероятно, позволят удалиться, не так ли?.

Иронически усмехнувшись, она посмотрела на королеву.

– Я тебя провожу, – вызвался Робин. – Ты очень бледна, бледнее обычного, так что все твои веснушки снова выступили.

– Кто выскажет мне неприятную правду в глаза, кроме дорогого братца? – съязвила Пиппа, поднимаясь. – Ничего страшного, это всего лишь жара. Оставайся и насладись очередным зрелищем. Насколько я помню, палки скрестят сразу две команды. Какое волнующее событие!

Она одарила его улыбкой, жалкой тенью ее обычной задорной ухмылки, и Робин, немного успокоившись, не стал настаивать на том, чтобы ее проводить. Махнув на прощание рукой, он занял место сестры. Пиппа, сообразив, что Мария заметила ее уход, низко присела и получила в ответ надменный кивок. Очевидно, это означало, что она свободна. Какое счастье!