Патриция Филлипс - Пламя любви

— Это недолго.

— Будь ты проклят, Джордан! Ты обещал взять меня с собой!

Но он уже не слушал. Прижимаясь к стенам домов, он бесшумно двигался по направлению к роскошному жилищу Эль Моро.

Тарифа стояла во влажной темноте, слезы струились по ее щекам. Если она не поторопится, он скоро исчезнет из виду. Сделав над собой усилие, девушка побежала за ним. Каждый вздох болезненно отзывался в ее легких. Когда она догнала его, Джордан улыбнулся.

— Передумала? — хрипло спросил он. — Прости меня, Тарифа. Я не хотел тебя обманывать. Ее зовут Элинор. Это женщина Эль Моро.

— Нет! — Тарифа в ужасе уставилась на него полными слез глазами. Его красивое лицо скрывалось во мраке, но от решимости, прозвучавшей в его голосе, по ее спине пробежал холодок. — Он убьет тебя!

— Придется рискнуть. Я буду всегда благодарить тебя за свободу. Это величайший дар, который я обрел благодаря тебе. Но я должен освободить Элинор, даже если это будет стоить мне жизни. Я не рассчитываю, что ты поймешь меня.

Словно в тумане, она ощутила жаркое прикосновение его губ и мимолетное тепло объятий. В следующее мгновение он исчез. Ослабев, Тарифа опустилась на колени и разрыдалась. Ей хотелось кричать от ярости и обиды, она проклинала Джордана за его обман. Одно слово стражам Эль Моро — и он покойник. Она может вернуться во дворец и сказать Сауду, что его раб сбежал. И тогда его тоже ждет смерть. Скорчившись от горечи и боли, она обхватила руками живот, ощущая движение крошечной жизни, которая обрекла ее на смерть!

И все же она не могла предать Джордана, хотя понимала, что отдает его христианской наложнице Эль Моро.

Джордан бесшумно спрыгнул со стены, окружавшей сад Эль Моро. Сонно ворковали голуби, мелодично журчали струи фонтанов. Тишина, окружавшая жилые здания, позволяла предположить, что домочадцы уже удалились на покой. Томительные часы, которые Джордан провел, созерцая дом племянника Мохаммеда, сослужили ему хорошую службу. Он неплохо ориентировался и знал, что Диас обычно пользуется не тем входом, который предназначался для обитательниц гарема. Следовательно, Элинор живет отдельно от других женщин.

С кинжалом наготове, держась в тени подстриженных кустов, Джордан пересек внутренний двор и проскользнул через арочный проход. Сердце его колотилось так громко, что заглушало все прочие звуки. Спасибо Всевышнему, надоумившему Мохаммеда устроить празднество. Можно не опасаться, что Эль Моро вернется раньше чем через несколько часов.

Звук шагов заставил его прижаться к стене и затаить дыхание. Из-за занавешенной шелковыми драпировками арки доносилась музыка. Поскольку женских голосов не было слышно, Джордан предположил, что это вход в покои Элинор, а не в гарем.

Сквозь узорную решетку он различил силуэт женщины, полулежавшей на подушках. Еще одна сидела напротив, скрестив ноги и перебирая струны лютни. Джордан не был уверен, что первая женщина — Элинор, пока та не пошевелилась. При виде золотых волос, рассыпавшихся по ее плечам, — зрелища, так часто являвшегося ему в мечтах, Джордана пробрала дрожь, во рту пересохло.

Ему показалось странным, что Элинор не охраняют. Но, подобравшись ближе, он увидел массивную фигуру нубийца, который стоял в дверях, сложив ладони на рукоятке, сверкающей сабли.

Цепляясь за выступы в резном камне, Джордан взобрался вверх по арке и перебросил ногу через решетку. Он замер, когда рабыня, игравшая на лютне, прихватив свой инструмент, прошла прямо под ним и исчезла в сводчатом коридоре, опустив за собой шелковый занавес. Медленно, дюйм за дюймом, Джордан спустился ниже, оказавшись на уровне головы нубийца. Вольф показал ему место на человеческой шее, куда лучше всего нанести удар кинжалом. В случае с огромным нубийцем задача упрощалась — вены его, словно канаты, проступали под эбонитовой кожей.

Повиснув на одной руке, Джордан собрался с силами. В дальнем углу комнаты вскрикивала и лопотала обезьянка, и он возблагодарил зверька за шум, заглушавший другие звуки. Зная, что второго шанса не представится, Джордан крепко стиснул кинжал и нанес удар, молясь, чтобы нубиец не шевелился. Клинок глубоко, по самую рукоять, вошел в тело раба. Тот дернулся, и кинжал вывернулся из рук Джордана. С разинутым от изумления ртом нубиец обернулся, рука его рванулась к шее. Великий Боже, да он и не собирается умирать! Джордан в ужасе замер, уставившись в искаженное болью свирепое лицо, но в следующее мгновение нубиец рухнул как подкошенный на бело-голубые изразцы пола.

Обезьянка продолжала лопотать.

С оцепеневшими от напряжения мышцами Джордан осторожно спустился со своего насеста. Пот ручьями стекал по его телу. Нужно вытащить Элинор отсюда, пока никто не обнаружил убитого. Ноги едва держали его, когда он поднял занавес и вошел в тускло освещенную комнату. Как он и предполагал, Элинор была на балконе. Ее желтое одеяние четко вырисовывалось на фоне ночного неба. Джордан выдернул кинжал из тела нубийца и заткнул себе за пояс его саблю.

Прислонившись к прохладной стене, Элинор смотрела на город. В темноте мерцали огоньки, с улиц доносились привычные звуки: плач младенцев, лай собак, редкий топот копыт и мужские голоса. В комнате, звеня цепью, резвилась обезьянка, издавая вопли и швыряясь орехами. Элинор не сразу различила посторонний шум. Шелест ткани, более грубой, чем привычный шелк, заставил ее оглянуться. В арочном проеме стоял мужчина в полосатом бурнусе с обнаженной саблей за поясом и окровавленным кинжалом в руке. Девушка испуганно замерла. Неужели это тот самый убийца, которого опасался Родриго?

Элинор попыталась позвать на помощь, но не смогла издать ни звука.

— Элинор, ты не узнаешь меня?

Этот голос был частью ее самых драгоценных воспоминаний. Ахнув, Элинор схватилась за горло, сомневаясь, надеясь, молясь…

— Любовь моя, как долго я ждал этой минуты! — Он протянул к ней руку.

Не сводя с него глаз, она порывисто сжала его руку.

— Джордан? Неужели это не сон? Я думала, ты умер!

— Нет, дорогая, я очень даже живой. Как же я соскучился по тебе!

Он схватил ее в объятия и осыпал поцелуями. Заливаясь слезами, Элинор в изнеможении льнула к нему.

— Мне сказали, что ты умер… два года назад.

— Все это время я был рабом. Пойдем, нужно спешить, — сказал Джордан.

Словно в тумане, она последовала за ним в комнату, содрогнувшись при виде Мансура, распростертого на полу в луже крови.

Джордан снял с себя бурнус, собираясь спрятать под ним ее полупрозрачный костюм обитательницы гарема. Элинор в ужасе вскрикнула, увидев его зеленую ливрею:

— Матерь Божья! Ты раб Сауда! О, Джордан!

Вначале он не понял, почему она расплакалась, закрыв лицо руками, затем его осенило. Она думает, что его кастрировали!