Патриция Филлипс - Пламя любви

— Здесь я отдаю приказы! — прорычал он. — А ты свое получишь, когда я поем.

Женщины продолжали истошно голосить. Элинор снова попыталась кинуться им на помощь, но главарь опять отшвырнул ее назад.

— Я вижу, тебе не терпится.

Оглушенная, она лежала на земле, сдерживая слезы. Это были отщепенцы без чести и совести, и Элинор не видела способа остановить их.

К своему ужасу, она заметила Дайкона, которого тащили куда-то в темноту. Мальчик кричал, умоляя Элинор спасти его. Когда она попыталась вмешаться, главарь вцепился одной волосатой лапой в ее волосы, а другой отвесил затрещину, разбив губы в кровь. Бедный Дайкон продолжал жалобно кричать, затем его вопли перешли в рыдания. Пока Элинор приходила в себя, главарь со злобной ухмылкой наблюдал за ней. Он пожирал куриную ножку, громко чавкая и слизывая с пальцев жир.

— Судя по визгу, парень получает удовольствие. — Он хмыкнул. — Слишком уж он смазливый для мальчишки.

Девушка в ужасе молчала. Когда разбойник бросил обглоданную кость в огонь, сердце ее лихорадочно забилось. Неужели она станет следующей жертвой? Элинор отчаянно искала выход. Может, выдать себя за дочь знатного вельможи и тогда разбойники не решатся тронуть ее?

— Посмей только коснуться меня, — сказала она, когда главарь протянул к ней грязную пятерню. — Мой отец — владелец замка Мелтон. Тебя повесят, если ты причинишь мне вред.

— Никогда не слышал о Мелтоне, крошка. Где это?

— Это самый большой замок в Кенте.

Главарь кивнул, словно бы размышляя над ее словами. Затем, зажав между сальными пальцами золотистую прядь, выбившуюся из-под ее растерзанного головного убора, недоверчиво поинтересовался:

— Если ты дочь такого знатного лорда, у тебя должны быть драгоценности?

Меня ограбили прошлой ночью в гостинице.

Ответ, похоже, удовлетворил его. Вокруг них начали собираться разбойники. Элинор обрадовалась, заметив среди оборванцев монаха. Это был брат Мартин собственной персоной!

— Брат Мартин! — с облегчением воскликнула она. — Помогите мне, прошу вас! Эти негодяи держат меня в плену.

Они украли наших лошадей и…

Взрыв хохота заглушил ее причитания.

— Ах, бедняжка! — Монах скорчил умильную мину и склонился к ней, обдав гнилостным дыханием. — Ради такой куколки, парни, я готов нарушить обет.

Элинор отпрянула от него:

— Вы не настоящий монах! Вы тоже разбойник!

— А ты смышленая девица. Хотя едва ли это тебе пригодится в лондонском борделе.

Разбойники разочарованно загалдели. Бородатый верзила, которого Элинор приняла за главаря, повернулся к брату Мартину:

— Разве нельзя оставить ее здесь?

— Ну уж нет! Слишком лакомый кусочек для таких грязных бездельников, как вы! Эта красотка принесет нам целое состояние, если найдется подходящий покупатель. Надеюсь, она еще девственница, Лем? Если ты, мерзавец…

— Что ты, Мартин, никто из нас не трогал девку! — попятившись, заверещал верзила. — Клянусь тебе.

— Это правда?

Элинор тупо кивнула. Она была вне себя от ужаса, сообразив, какая участь ей уготована.

— Вот и славно. Но лучше удостовериться… — Брат Мартин повернулся к кучке оборванных женщин. — Энни, Пег, проверьте-ка девицу.

От толпы отделилась старуха в грязных лохмотьях и, шаркая ногами, двинулась к ним. За ней следовала другая женщина, лицо ее скрывали нечесаные волосы. Когда она приблизилась, Элинор в ужасе отпрянула. Вместо носа у нее была одна сплошная язва.

— Пойдем в дом, — буркнула старуха, пнув Элинор ногой.

Они вошли в ближайшую хижину. Молодая женщина покачивалась, словно пьяная. Она стояла в стороне, придерживая факел, а старуха, толкнув Элинор на кучу тряпья в углу, сунула грязную руку между ее бедрами. Она трогала и тыкала, пока несчастная жертва не вскрикнула от боли.

— Вроде бы все на месте, да что толку? Несколько лет в борделе — и ты будешь выглядеть не лучше, чем она, — проскрипела старая ведьма, выпрямившись. — Пег уже ни на что не годится. Ей теперь красная цена — пара медяков. Да и то если мужик так надерется, что ему плевать на ее рожу.

Она поднесла факел к лицу женщины и разразилась радостным кудахтаньем при виде ужаса, отразившегося на лице Элинор.

Брат Мартин остался доволен результатом осмотра. Схватив девушку за руку, он потащил ее к убогому навесу неподалеку от костра.

— Мошенник! — крикнула Элинор, пытаясь вырваться. — Прав был рыцарь, который сказал, что ты откопал святые мощи на кладбище.

— Хватит умничать! — рявкнул монах, бросив ее на кучу папоротника. — Ложись и замолкни. Я получу за тебя много золота, если ты останешься нетронутой, словно младенец.

Прежде чем уйти, он приставил к Элинор двух стражей и велел ей спать, чтобы она хорошо выглядела, когда они доберутся до Лондона.

Элинор лежала без сна, дрожа от холода. Однако у нее даже не возникло мысли укрыться грязным, вонючим одеялом, которое ей бросили. Лагерь затих.

Оба стража, караулившие ее, вскоре заснули. Бежать! Это ее единственный шанс! Она не представляла себе, куда направится, главное — оказаться как можно дальше отсюда. Но не успела она скользнуть в окружавшие лагерь заросли, как тяжелая рука обхватила ее шею.

— Не спеши, крошка. Мартин не любит непослушных женщин.

Элинор вскрикнула от боли и разочарования, но шершавая ладонь зажала ей рот. Негодяй потащил ее назад, под навес, разбудил нерадивых стражей, отослал прочь и устроился рядом, видимо, решив караулить ее сам.

Разбойник набросил на нее одеяло, оказавшееся попоной Мелисанды. Шерстяная попона была чистой и теплой, и Элинор не заметила, как уснула.

Ее разбудил топот копыт. Прозвучал сигнал тревоги, и лагерь пробудился. Отовсюду неслись крики и проклятия. Поляну быстро заполнили всадники, их обнаженные мечи сверкали в свете костра. Женский визг, грубая брань разбойников, вопли и стоны огласили все пространство вокруг.

От охваченных пламенем хижин стало светло как днем. Нападавшие разили всех, кто оказывал сопротивление, и поджигали соломенные крыши домов. Некоторые спешились и теперь рубились с разбойниками, пытавшимися защитить награбленное добро.

Забившись в дальний угол под навесом, Элинор в ужасе наблюдала за происходящим. Внезапно она увидела брата Мартина, устремившегося к ней с неожиданной для его грузной фигуры прытью. Мчавшийся мимо всадник взмахнул мечом, и монах с визгом рухнул под копыта коня.

Элинор, затаив дыхание, зарылась с головой в кучу папоротника. К ее ужасу, кто-то бросил на навес горящий факел, и сухая солома вспыхнула. Пламя загудело, распространяясь с пугающей быстротой, и Элинор пришлось вылезти из-под навеса.

Один из всадников ее сразу заметил, издал торжествующий крик, подхватил девушку на полном скаку и перебросил через седло. К своему изумлению, она увидела герб на попоне коня. Такой же герб красовался на груди у мужчины, а на сапогах сверкали серебряные шпоры. Элинор отчаянно вцепилась в него, пытаясь объяснить, что она пленница. Но он либо не слышал, либо не поверил ее слезным мольбам.