Хизер Грэм - Любовь в огне

— Ну-ну…

Янки представился. Рядовой Уолтер Смит. По иронии судьбы, он тоже был санитаром, только в армии северян. На холм пришел за своими ранеными, но поблизости раздался взрыв, и… Ему раздробило колено. Джулиан быстро оценил тяжесть ранения и покачал головой.

— Жаль вас огорчать, но с этого стола вас унесут без ноги.

Янки с достоинством встретил это известие.

— Ничего, док. Я и сам не особо надеялся. Я знаю, что если бы можно было спасти мою ногу, вы бы ее спасли. Вы — настоящий хирург, а не простой мясник, как многие…

— Это вам Йен сказал?

— Нет, наш ангел-хранитель.

— Не понимаю…

— У нас в полевом госпитале работает миссис Тремейн. Она родом из Флориды и тоже много про вас рассказывала. Может, помните?

— Как не помнить…

Внутри его будто все оборвалось, а по спине прокатился озноб. Черт возьми… Он испугался за нее, мгновенно и сильно. Джулиан, как никто другой, знал, что полевые госпитали располагаются по возможности ближе к передовой. В считанных ярдах от поля сражения. А пушечные ядра не разбирают, кто хороший, кто плохой… где госпиталь, а где вражеская батарея… где мужчина, а где женщина…

Каждую ночь он засыпал с мыслью о ней, думая, что она далеко. А на самом деле… Господи, и чего ей не жилось в Святом Августине!

— Так она здесь? — спросил он.

— Здесь, сэр.

— У кого?

— У генерала Маги, сэр.

У генерала Маги… Ну конечно. Он ведь сам познакомил ее с Рисой, и они вместе потом уехали в Святой Августин. Теперь понятно, как ее занесло в действующую армию. Ну, Риса, держись!

— Мы благодарим Бога за то, что она оказалась у нас, сэр. Потому и прозвали ангелом-хранителем. Доктор Гримли хотел позавчера отрезать ногу одному рядовому, а она не дала и сказала, что сумеет ее сохранить. Она говорит, что вы никогда не берете в руки пилу, пока есть хоть малый шанс не превращать человека в калеку. Говорит, видела, как вы оперируете. Так странно, сэр! Она очень красивая, женственная, но при этом такая решительная и строгая! В общем… потому я и не возражаю, чтобы вы оттяпали мне ногу. Я знаю, что иного выхода нет. Ведь нет, а?

— Боюсь, что нет.

— Что ж… зато живым останусь. И на том спасибо.

Силы оставили янки, и он сомкнул глаза. Джулиан знаком приказал санитару сделать раненому эфирную повязку.

— Ах, если бы наш ангел-хранитель был здесь… — прошептал янки.

«Вот именно, — подумал Джулиан. — Если бы…» Какого дьявола Маги взял ее к себе в армию и обрек на каждодневный риск? Или он узнал про ее видения и пытается извлечь из них пользу для себя?

Ангел-хранитель…

Ведьма.

Усилием воли Джулиан отогнал от себя мысли о Рианнон. Он не имел права предаваться им сейчас, когда вокруг было столько нуждающихся в помощи раненых. Но зато ночью, перед тем как заснуть…

Битва была страшная. Рианнон никогда прежде не видела такого средоточия смерти и крови. Поэтому не приходилось удивляться тому, что ночью у нее вновь возникли видения…

Раненые стали поступать спустя полчаса после начала сражения. В дальнейшем их поток только увеличивался. Полевой госпиталь располагался восточнее передовой, и Рианнон жадно ловила все известия с поля боя. Силы северян были окружены мятежниками в районе Дэвилз-Дэн. На другом участке битвы полковник Джошуа Чемберлен предпринял смелую контратаку против превосходящих сил противника, там мятежники дрогнули и откатились.

Сражение закончилось очень поздно. Атака конфедератов в районе Семетери-Хилл началась уже под вечер, а закончилась около десяти часов. Но и после этого еще долго слышались ружейная пальба и взрывы. Наконец все смолкло. Враги остались на прежних позициях.

В операционную между тем продолжали доставлять раненых, которые, захлебываясь, рассказывали о перипетиях великой битвы. Именно там Рианнон и услышала рассказ об одном враче-мятежнике, который под пулями собирал раненых с какого-то холма, причем грузил в повозки как своих, так и чужих.

А ночью ей приснился сон.

Сон…

Она знала, что всего этого нет на самом деле, знала, что спит. И все же ей было страшно. Сражение стояло у нее перед глазами как наяву, она вдыхала тяжелый от пороховой гари воздух, до ушей доносились истошные крики, то и дело вырывавшиеся из общей какофонии звуков. Ей все виделось настолько отчетливо, словно она стояла на возвышающемся над полем холме. Ветер разметал волосы, а перед глазами разворачивалась жуткая человеческая бойня.

Когда-то здесь шуршала кукуруза без конца и края. Налитые початки мерно колыхались под легким ветерком, весело кланяясь летнему солнцу. Сейчас это место стало неузнаваемым. Кукурузу вырубили, содрали по живому до голой земли, как до мяса. Вместо золотистых раскачивающихся волн повсюду зияли черные дыры, между которыми по небу плыли почти столь же черные низкие облака, пропитанные вонючим пороховым дымом. Воздух вокруг вспыхивал от пушечных взрывов и ружейных выстрелов, все кровоточило и надрывалось от боли и страданий. Братья, отцы и дети, близкие друзья и добрые соседи, поклонявшиеся одному Богу и говорившие на одном языке, без всякой жалости рвали друг друга на части, убивали, уничтожали. Синие и серые мундиры стали одного цвета — грязи и смерти. Погибшие и раненые валялись вперемешку, и уже нельзя было понять, кто из них кто.

От негодования в груди у нее клокотало. Ей хотелось топнуть ногой и крикнуть так, чтобы все услышали и обернулись, чтобы перестали сеять смерть вокруг себя. Но она не могла произнести ни звука. Ей дано было только смотреть на весь этот ужас и переживать его вновь и вновь.

В стороне пролегала неровная сельская дорога, по которой двигалась цепочка солдат. Дорога вела к пологой возвышенности с венчающей ее маленькой церковкой. Солдаты бежали туда, чтобы превратить ее в опорный пункт своей обороны. Вел их молодой капитан, его светлые волосы пропитались дымом и гарью. Он что-то крикнул, и до нее донесся его зычный голос. Махнув подчиненным рукой, чтобы не отставали, он первым вступил на открытый холм. Вокруг свистели пули, но это не могло его остановить. Его люди долго прятались за каменной оградой фермы, но наконец откликнулись на призыв командира и присоединились к нему. Капитан стоял, повернувшись к ней спиной, его силуэт то и дело закрывали клубы дыма, и она никак не могла разглядеть его лицо. Но ей и не нужно было. Она и так знала каждую его черточку…

Капитан обернулся. Один из его солдат корчился на земле, сраженный пулей или взрывом. Она знала, что будет дальше. Ей не хотелось этого видеть, но она ничего не могла поделать. Капитан что-то крикнул остальным, укрывшимся за церковью, а сам бросился назад к раненому. Опять под пули…