Ли Гринвуд - Ферн

Багаж он поставил на землю.

Жара стояла страшная, а Мэдисон еще был одет в черный костюм, в котором температура казалась градусов на двадцать выше. Пот лил с него ручьем. Он взял в руки саквояжи и пошел в сторону ближайшего здания. На фасаде трехэтажного отеля было написано гигантскими буквами: ДРОВЕРС КОТТЕДЖ. Предлагались комнаты, прохлада и, как думал Мэдисон, минимум комфорта.

Сердце у Ферн екнуло в груди. Шикарный мужчина, который мог ей разве что присниться, только что сошел с поезда. Она смотрела на незнакомца широко открытыми глазами, разинув рот от удивления. Она чуть не упала из окна, забравшись на подоконник. Нет, такого она еще в жизни не видела. И одежда на мужчине совсем необычная. В таком наряде он выделялся бы в любой местной толпе. В Абилине он бы стал знаменитостью просто из-за внешнего вида.

Она привыкла к мужчинам жестким, огрубевшим от трудной жизни, сильным, потому что трудились физически, и вечно грязным: такая была работенка. Чистыми они бывали лишь после бани и тогда чувствовали себя слегка скованно, так как это состояние не было для них привычным.

Этот же незнакомец был совершенно уверен в себе. Он казался сильным и целеустремленным, как молодой бык, осматривающий территорию, где он хотел бы попастись и погулять в свое удовольствие. Он выглядел абсолютно лощеным. Костюм сидел на нем как влитой.

Он стоял, презрительно осматривая окрестности, а Ферн чувствовала, что слабеет при виде этого мужчины. Но этот человек был так похож на Джорджа. Очевидно, он принадлежал к клану Рэндолфов.

И даже после того, как вспыхнувшая ярость вернула ей силы, питаемые еще и чувством мести, она все никак не могла оторвать взгляд от этого Адониса, который заставил ее сердце трепетать. О, если бы это было другое время!.. Если бы это был другой человек…

Увы, он был одним из Рэндолфов.

Она вспомнила убитого Троя и вновь ожесточилась. Незнакомец был ее врагом. Он прибыл сюда, чтобы превратить суд в посмешище.

Ее задачей было сделать так, чтобы ему это не удалось.

Мэдисон остановился перед гостиницей, увидев на крыльце чуть ли не своего двойника. Джордж. Такое, сильное сходство поразило и даже испугало Мэдисона. Они всегда были похожи друг на друга, но когда братья виделись последний раз, Джордж был уже мужчина, а Мэдисон всего лишь подросток. Теперь это было все равно, словно увидеть себя в зеркале. Воспоминания прошлого обрушились на него со страшной силой.

Самые противоречивые чувства овладели им. Сколько раз, готовясь к этой встрече, он говорил себе, что не должен ничего чувствовать по этому поводу. Относись к этому спокойно, никаких эмоций. Но стоило только взглянуть на старшего брата, которого он не видел лет десять, как самые сильные переживания захватили его, и он, конечно, не мог разобраться в них за тот короткий промежуток времени, пока братья шли навстречу друг другу.

Он злился на себя за минутную слабость, за то, что чуть было не повернулся и не зашагал назад к поезду. Нет, он решительно шел вперед.

Они встретились в центре широкого поля бесплодной и пыльной земли. Двое мужчин, и больше никого.

– Я говорил им, что ты жив, – сказал Джордж, пристально разглядывая брата, как бы впитывая в себя черты его лица. Слова его прозвучали, как выдох после долгой задержки дыхания. В них слышался и вздох облегчения.

Мэдисон не ждал, конечно, что Джордж упадет ему на грудь и заплачет от радости, но и не предполагал, что первые слова брата, которые он услышит, будут подобны холодному клинку, удар которого пришелся прямо в сердце. В этих словах слышалась мучительная боль Джорджа, столько лет не знавшего о судьбе младшего брата, даже не знавшего, жив тот или нет. Мэдисон испытывал чувство вины. Он был виноват перед Джорджем, потому что знал все это время: тот беспокоится. А Мэдисон не написал ему ни строчки. Он боялся, что семья может разрушить его новую жизнь.

– Я знал, что ты вернешься, – сказал Джордж. Еще и минуты не прошло, как они встретились, а Джордж уже пытался затянуть его вновь в эти семейные сети, которые чуть не задушили Мэдисона много лет тому назад. Он чувствовал, как его хватают невидимые руки и тащат опять в прошлое. Он защищался.

– Я не возвращаюсь, Джордж. Я приехал только потому, что Хэн попал в беду.

– Он был в беде уже тогда, когда ты сбежал из дома, бросив мать и всех остальных в этой чертовой дыре, где не было ни одного мужчины, который мог бы защитить их. Что же ты приехал теперь?

Мэдисон, и вообще-то вспыльчивый, чувствовал, что вот-вот взорвется.

– Слушай, Джордж, я приехал сюда не для того, чтобы обсуждать то, что я совершил много лет назад. Если я здесь не нужен, я уеду.

– Разумеется, ты мне нужен здесь. Иначе я бы не вышел тебя встречать.

– Чертовски странная встреча, не так ли?

– Это потому, наверное, что я пока не решил: то ли врезать тебе, то ли обнять по-братски.

Черт возьми. Джордж всегда умел создать напряженность.

– Знаешь, лучше врежь мне. Я думаю, в этом городишке такое принято, по-другому они гостей не встречают. Кроме того, ты после этого просто лучше себя почувствуешь.

– А я думаю, местным жителям стоит попробовать нечто иное, кроме мордобоя, – сказал Джордж, подошел к брату и обнял его.

Мэдисон весь напрягся, не желая отвечать объятием на объятие. Он не хотел жертвовать ни крохой своей, с таким трудом завоеванной, независимости. Пусть его приветствуют, но он поставит им свои условия.

– Почему ты не писал? – спросил Джордж, выпуская брата из объятий и делая шаг назад. – Все думали, что ты умер.

– Но ты же не верил в это. Почему?

– Мы слишком похожи друг на друга. Я чувствовал, что ты жив.

Мэдисон хотел было начать опровергать брата: разве может он быть похож на кого-то, кто живет на коровьем ранчо в южном Техасе. Но взглянул на Джорджа и осекся. Смотреть на него было все равно, что смотреть на свое собственное отражение в зеркале.

– Как ты узнал про Хэна? Я едва глазам поверил, когда увидел эту телеграмму от тебя.

– Об этом было в сводках компании.

– Что за сводки?

– Расскажу после. Это не так важно. Лучше ты расскажи мне про Хэна.

– А чем ты поможешь ему?

– Я адвокат. Я прибыл, чтобы доказать его невиновность.

Как только он произнес эти слова, Мэдисон вдруг осознал, что Хэну было всего четырнадцать лет, когда он уехал из Техаса. О своем младшем брате Мэдисон знал даже меньше, чем о Джордже.

Остальных своих братьев он вообще не помнил. Он не знал своих братьев. Только сойдя с поезда в этом диком Канзасе с его пустынным ландшафтом, так напоминающим суровый Техас, он вдруг понял, что представлял своих родственников как бы живущими в Виргинии. Там, в большом доме с дюжиной слуг, невозможно было бы вообразить, что кто-то из Рэндолфов мог совершить убийство. Здесь, в этих страшных местах, все возможно.