Джо Гудмэн - Бархатная ночь

Там он приказал им сесть в крытый экипаж. Алиса нервно поглядывала на Кенну, словно ожидая, что та каким-то образом освободит их, но Кенна не имела ни малейшего понятия, что делать. Деверелл слишком умело спланировал их похищение.

Повинуясь его указаниям, девушки легли на противоположные сиденья спиной друг к другу. Мейсон связал ноги Кенне, затем пропустил конец этой веревки через веревку на ее руках, так что теперь она могла только лежать или стоять на коленях. Проделав то же самое с Алисой, он заткнул им рты кляпом. Кенна решила, что на этом он закончил наконец-то свои гнусные манипуляции, но ошиблась. Швырнув саквояжи на дно коляски, он исчез на несколько минут и вернулся с конской сбруей. Обрезав ножом вожжи, он надел одну кожаную петлю на шею Кенны, другую — на шею Алисы, а концы привязал к ручке дверцы коляски.

— Это на случай, если одна из вас решит выпрыгнуть из коляски, — объяснил он, швыряя остатки упряжи на саквояжи. — В этом случае вы только сломаете себе шеи. — Похититель закрыл дверцу, снял с лошадей путы и запряг двух жеребцов в коляску. Коляска дернулась и покатила вперед.

С огромным трудом Кенне удалось перевернуться. Алиса последовала ее примеру. Было что-то успокаивающее в том, что они могли видеть друг друга, хотя оставались такими же беспомощными, как раньше.

Кенне показалось, что прошел час, прежде чем коляска остановилась. Она глянула на дверцу, стараясь не выказать страха, когда та открылась и появился Мейсон. Увидев, что его пленницы поменяли положение, он осуждающе покачал головой.

— Как предусмотрительно, что я не забыл об этой упряжи, — довольно сказал он. Отвязав вожжу, которая шла к шее Алисы, он дернул за нее так, что девушка без чувств упала на пол. Кенна в ужасе наблюдала, как Мейсон, схватив Алису за плечи, вытолкнул ее из коляски. Деверелл не закрыл дверцу, и Кенна догадалась, что он сделал это нарочно — видимо, для устрашения, чтобы она знала, что он может сделать то же самое и с ней.

Открывшийся ей вид был ограничен, но Кенна поняла, что они остановились где-то на берегу реки. Да ей и не надо было многое видеть, чтобы знать, что вокруг ни души, — в противном случае Мейсон и не остановился бы.

Не обращая внимания на сопротивление девушки, Мейсон подтащил Алису к обрыву, а потом без малейших колебаний столкнул ее в воду.

Вернувшись через минуту к коляске, Мейсон обнаружил, что Кенна потеряла сознание. Равнодушно пожав плечами, он захлопнул дверцу.

Рис привязал лошадь у черного хода, решив уговорить Кенну покататься перед ужином, и зашел в дом, ожидая увидеть свою очаровательно растрепанную жену. Ему обычно бывало достаточно только взглянуть на фартук, чтобы определить, что у них будет на ужин.

Рис принюхался, гадая, не стоит ли поужинать с Леско. Кенна явно что-то сожгла — в воздухе пахло гарью. Не закрыв дверь, он быстро распахнул окно. Как она могла оставить все плотно закупоренным?

— Кенна! — Рис оглядел кухню в поисках источника неприятного запаха. Через секунду он обнаружил в духовке обуглившиеся остатки того, что когда-то было яблочным пирогом. Сама духовка была холодной, огонь погас. Он поставил пирог на стол, вновь окликая жену.

Ответом ему служила тишина, и у Риса по спине пробежал холодок. Сначала он решил, что Кенна обожглась, и без промедления кинулся в спальню, ожидая увидеть там жену. Когда ее там не оказалось, он обыскал каждую комнату на втором этаже и помещения слуг на третьем. Неужели она так сильно поранилась, что вынуждена была отправиться к врачу? Эта мысль вогнала его в конюшню, где он обнаружил, что пропали крытая коляска и два жеребца. Значит, она не ранена, в противном случае у нее не хватило бы сил запрячь коляску.

Похоже, Кенна по какому-то делу покинула дом и забыла о пироге. Возможно, лет через десять или около того он позволит ей забыть об этом дне! Рис вернулся в дом, гадая, когда же появится Кенна. Судя по остывшей духовке, ее нет уже несколько часов.

Рис поклялся себе, что в следующий раз ни за что не даст всем слугам выходной одновременно. Кенна обожала хотя бы раз в неделю оставаться полновластной хозяйкой в доме, но слуги могли бы сказать, куда она отправилась. Внезапно Рису пришло в голову, что Кенна наверняка оставила ему записку.

Он увидел письмо на столе в кабинете. За те несколько секунд, которые ему потребовались, чтобы прочитать записку, его мир рассыпался на куски — но не потому, что Рис поверил хотя бы одному написанному слову. Его жена была настолько честным и откровенным человеком, что просто не могла убежать в его отсутствие. Кенна встретила бы его и прямо объявила о своих намерениях.

Рис перечитал послание. Его глаза вернулись на ту строчку, где говорилось, что она берет с собой личную горничную, так что ему не стоит беспокоиться об Алисе. Алиса? В других обстоятельствах Рис рассмеялся бы. Эта девушка собиралась открыть свой магазин и никогда бы не согласилась прислуживать хозяйке. Да и почему он должен беспокоиться об Алисе, когда от него ушла жена? Странная просьба.

Если он все же хоть на минуту поверил, что Кенна по собственной воле покинула его, то обгорелый пирог в духовке окончательно положил конец сомнениям. Ни одна женщина, и уж точно не Кенна, не стала бы печь мужу пирог, если бы собиралась оставить его.

Значит, Кенна писала под диктовку другого человека. Но кто мог ее заставить? Он подумал о Бритте. За участие в поджоге адвоката и его друзей ждет тюрьма, и дата суда уже назначена. Мог ли Бритт каким-то образом похитить Кенну в надежде, что Рис отзовет свои обвинения? Рису это казалось маловероятным, так как в этом случае содержание письма выглядело бессмысленным. Неизвестный хотел, как виделось Рису, заставить его поверить в бегство Кенны. Намерение очевидно: он не должен искать жену.

Рис нахмурился. Заставив себя мыслить разумно, он положил записку в карман и вернулся в спальню, разыскивая хоть какие-то зацепки, которые помогли бы ему разобраться в случившемся. Но комната была в идеальном порядке. То же самое можно было сказать и о комнате Алисы. Рис спустился на кухню.

Пока он был наверху, вернулась миссис ОХара. Она металась по кухне, выдвигая и задвигая ящики шкафов и что-то гневно бормоча себе под нос.

— Черт побери! Может быть, вы остановитесь хотя бы на минуту! — рявкнул Рис.

Миссис ОХара вскрикнула и развернулась к нему лицом. Она не привыкла к такому грубому обращению и была более чем рада затеять ссору.

— Миссис Каннинг превратила мою кухню в помойку! — объявила она, широко расставив руки, чтобы Рис ничего не пропустил.

Рис огляделся. За исключением безнадежно испорченного пирога на столе, куда положил его он сам, ничто не вызвало его подозрений.