Джо Гудмэн - Сладостный огонь

Лидия поерзала и прижалась ягодицами к паху Натана. Боже, в каком нетерпеливом напряжении он пребывает!

— Я имел в виду «передвинь камень», а не «передвинь свой зад», — прошипел Хантер сквозь стиснутые зубы.

— Извини. — Она снова заерзала и на сей раз услышала, как он застонал и выругался. — Потерпи еще минутку, Натан. — Она вытащила наконец из-под себя камешек, удивляясь, что он такой маленький, хотя казался ей огромным валуном. Лидия отбросила его в сторону, и он покатился по склону.

— Что это было? — спросил Натан, хватаясь за ружье.

— Я бросила камешек. Хантер вздохнул с облегчением.

— Черт возьми! Наверное, все-таки придется отшлепать тебя.

— Прошу тебя, не сердись.

— Я сержусь? Едва ли словами можно описать то, что я чувствую.

— Извини. Я не думала, что ты так расстроишься.

— Расстроюсь? О чем ты говоришь, Лидия? Я почти две недели спал на полу в нашей спальне, потому что мы оба знаем, что происходит, когда мы оказываемся рядом друг с другом.

Лидия повернулась к нему лицом:

— Покажи мне, что происходит.

Натан шумно втянул воздух сквозь зубы.

— Не дразни меня.

— Я не дразню. Но если ты меня сейчас не поцелуешь, то я это сделаю сама. — Ее теплые губы нетерпеливо прижались к его рту. Она обвела языком его верхнюю губу, поцеловала в щеку, подбородок, лоб. Потом, чуть покусывая кожу зубами, прильнула к его шее. Услышав тихий взволнованный стон, Лидия поняла, что делает все так, как надо. Повозившись с пуговицами рубашки, она распахнула ее и, опустив голову, покрыла поцелуями его грудь. Сердце у Натана бешено колотилось, он то и дело задерживал дыхание, замирая в предвкушении прикосновений ее губ или пальцев.

— Лидия? Ты уверена, что хочешь этого?

— Да, да и да, — заявила она, подкрепляя каждое слово поцелуем. — Позволь мне любить тебя, Натан.

Хантер перевернул жену на спину и склонился над ней.

— Ты замерзнешь, — прошептал он.

— Так укрой меня своим телом.

Она помогла ему расстегнуть пуговицы своей блузки и вытащила ее из-под корсажа юбки. Натан поцеловал ее груди сквозь ткань сорочки, и соски сразу же затвердели и натянули ткань. Когда он прикоснулся к ним губами, Лидия прогнула спину.

Потом она ослабила его ремень и принялась расстегивать пуговицы. Лидия пыталась стянуть с Натана джинсы, а он тем временем путался в ее юбке.

— Что, черт возьми, на тебе надето? И как это снимается?

— Это юбка-брюки. Ее нельзя снять через голову или задрать вверх.

— Никогда не надевай ее больше.

— Не буду…

Лидия помогла мужу снять с нее юбку-брюки. Натан оказался между ее распахнутыми бедрами. Ее рука скользнула между их телами и, обнаружив его твердый, напряженный жезл, направила его внутрь своего тела. Мощным уверенным рывком он вошел в нее, потом еще и еще. Лидия чувствовала его горячее дыхание. Он что-то шептал ей на ухо, но она почти не понимала слов. Все, что говорил Натан, все, что он делал, возбуждало ее сверх всякой меры.

Их губы соединились, как и тела, движимые обоюдным страстным желанием. Тело Натана напряглось, он откинул назад голову, чувствуя едва заметные движения Лидии, направлявшие его к завершающему аккорду. Не в состоянии больше сдерживать себя, он сделал последний мощный рывок и, прошептав ее имя, содрогнулся всем телом.

Лидия впилась пальцами в его плечи, тело ее выпрямилось. Она вскрикнула и прижалась губами к его рту, чувствуя, как напряжение мало-помалу покидает ее.

Их дыхание казалось очень громким в тишине ночи. Его тело, теплое и тяжелое, лежало на ней, и Лидии было приятно, если не считать…

— Натан? Камень впился мне в бедро.

— Так передвинь его, — рассмеялся он. Лидия сунула руку под одеяло.

Натан покачал головой и, прикоснувшись кончиком носа к ее носу, сказал:

— Не камень передвинь, дуреха, а свой зад. Она попыталась сменить позу.

— Вот так?

— Именно, — простонал он и, поцеловав Лидию, скатился с нее, опасаясь, что не устоит перед этой соблазнительницей.

Лидия избавилась от камня, нашла свои панталончики и устроилась на одеялах. Свою юбку-брюки она не обнаружила, но махнула на это рукой. Они завернулись в теплый плащ Натана и лежали рядом, словно две гусеницы в одном коконе. Лидия заметила, что муж чем-то озабочен, и легкомысленная улыбка, блуждавшая на ее губах, постепенно исчезла.

— Почему ты перестала улыбаться? Я люблю твою улыбку. — Он обвел указательным пальцем ее губы. Она поцеловала его палец.

— Ты ни о чем не сожалеешь? — спросила она.

Натан ответил не сразу. Он внимательно взглянул на ее лицо, как будто решая, готова ли она выслушать то, что он хочет сказать.

— Я сожалею только об одном, — сказал он. — О том, что ни разу, занимаясь с тобой любовью, не сказал, как сильно люблю тебя.

Лидия тихонько охнула от неожиданности.

— Я давно люблю тебя, Лидия, — продолжал Хантер. И поскольку он безумно боялся, что она отнесется к его словам пренебрежительно, поспешно добавил: — Хотя это совсем не важно.

— Только это для меня и важно, — заявила Лидия. — Ты и представить себе не можешь, как отчаянно хотелось мне услышать от тебя эти слова.

— Пожалуй, я могу представить это. Она не сразу поняла смысл его слов.

— Но ведь ты же знал, как я отношусь к тебе?

— Откуда? Когда мы встретились в первый раз, ты убежала от меня.

— Я испугалась.

— А потом в тот же вечер мы встретились снова, и ты постаралась, чтобы я понял — ты не желаешь иметь со мной ничего общего.

— Я была смущена и боялась, что ты расскажешь родителям, где я побывала.

— Ты разозлилась, что я выиграл в покер у твоего отца.

— Мне показалось, что ты сделал это, чтобы досадить мне.

— Ты тогда была увлечена Бригом.

— Я была глупа.

Натан не ожидал от нее такого признания. По его лицу расползлась довольная улыбка, от которой у Лидии потеплело на сердце.

— Да уж, — сказал он. — Ты была глупа.

Ничуть не обидевшись, Лидия с довольным видом кивнула.

— Ты также узнала о споре между Бригом и мной и весьма круто с нами разделалась.

— Я, конечно, была глупая, но до определенных пределов.

— Мы заслуживали этого, — сказал Натан, вспомнив прыжок из окна ее спальни.

— Даже приземление в кучу навоза?

— Именно.

— Куча могла оказаться и глубже.

Почему-то именно сейчас Натан начал понимать, что она его действительно любит. Несмотря на зло, которое он ей причинил, Лидия его полюбила.

— Я не хотел, чтобы ты потеряла память, — сказал он, — но был отчасти благодарен судьбе за это, потому что она как бы давала мне второй шанс завязать с тобой отношения, хотя я не вполне понимал, как мне им распорядиться. Ты тогда приняла меня с такой легкостью, с такой доверчивостью, что я стал бояться за тебя. Я не мог допустить, чтобы ты страдала, хотя сам же и причинял тебе боль.