Лаура Гурк - Она не принцесса

– Я не могу! – простонала она и уступила ему, вцепившись руками в столик.

С каждым нежным прикосновением его языка в ней нарастало невыразимое наслаждение, она вскрикнула, и ее тело беспомощно вздрагивало от его ласк. Волны наслаждения прокатывались по ее телу, каждая новая волна все выше возносила ее к пику страсти, пока она не почувствовала, что ее сознание обволакивается жарким туманом и она задыхается. Вдруг ее тело напряглось и содрогнулось, словно взорвавшись.

Казалось, все силы покинули ее, и она со вздохом истинного блаженства откинулась назад на туалетный столик.

Йен поцеловал ее бедро, поднял ее на руки и отнес на кровать, положив посередине. Не сводя с нее глаз, он расстегнул и снял брюки.

Он не был похож ни на одну статую, которую приходилось ей видеть. Его пенис был большим и поразительно твердым, и она смотрела на него, впервые осознавая, как это все устроено. Ничего удивительного, что ей было больно. Она сглотнула слюну и попыталась вспомнить, что говорила ей Грейс.

– Йен?

Матрац прогнулся под его тяжестью, когда он лег на постель рядом. Опираясь на локоть, он наклонился над ней и дотронулся до ее лица.

– Не бойся, – почти приказал он. Лючия взглянула на него.

– Я не боюсь, – сказала она и прикусила губу.

Он чуть заметно улыбнулся и погладил ее по щеке.

– Ты такая лгунья. – Он наклонился и тронул губами ее ухо. – Если тебе не понравится, только скажи мне, и я остановлюсь. – Он набрал в грудь воздуха. – Обещаю.

Она чувствовала, как его пенис давит на ее бедро. Она положила руки ему на плечи и ощутила, как дрожь пробежала по его телу от попытки сдержаться. Она обняла его за шею, покоряясь тому, что должно произойти.

– Я люблю тебя, – прошептала она и поцеловала его.

Он опустился на нее, раздвигая коленом бедра.

– Впусти меня.

Догадавшись, чего он хочет, она раздвинула ноги, и он лег между ними. Закрыв глаза, она ожидала, но он не вошел в нее. Вместо этого он оперся на локти и прижал кончик возбужденного пениса к мягким складкам между ее ног, но не входил внутрь.

Он снова и снова гладил ее своим пенисом, пока ее дыхание не участилось и она не задрожала от возбуждения.

– Хочешь меня? – спросил он, то чуть-чуть входя, то выходя из нее.

Лючия тяжело дышала, судорожно обнимая его за шею. Она пыталась что-то сказать, но не могла произнести ни слова.

– Это было «да»? – спросил он и глубже вошел в нее. – Или «нет»?

– О! – задыхаясь сказала она. – Ты шутишь?

– Я совершенно серьезен. – Он продолжал ласкать ее.

Его дыхание участилось, а в глазах появился блеск, напоминавший расплавленное серебро.

– Ты хочешь меня, Лючия? Да или нет?

Она кивнула, ее бедра выгибались, она не могла остановиться. У нее хватило сил лишь на единственное слово:

– Si, si, о, si!

Хрипло вскрикнув, он вошел в нее, и на этот раз ей не было больно. Это было так приятно, что она вздохнула от удивления и восторга. Она чувствовала, как он, такой обжигающе горячий, наполняет ее.

Она обхватила его ягодицы, требуя, чтобы он продолжал, и он мгновенно изменился, неожиданно став нетерпеливым и настойчивым.

– Лючия, – стонал он, все убыстряя свои движения, все глубже входя в нее. – О Боже!

Напряжение снова нарастало с этим ритмом, и снова волна наслаждения захлестнула ее, вознося все выше и выше. И снова она растворилась в ощущении полного блаженства.

Она ритмично сжимала его внутренними мышцами, и его тело содрогнулось. Он застонал и, сделав последнее усилие, застыл.

– Лючия, – сказал он, уткнувшись в ее шею. – Жена моя.

Никогда в жизни она еще не испытывала такой щемящей нежности. И невероятной, всепоглощающей радости. Она погладила его по волосам. Спустя минуту он пошевелился над ней.

– Должно быть, я становлюсь тяжелым.

Йен поцеловал ее в висок и скатился с нее. Приподнявшись, он расправил простыни, сбившиеся в узел у них в ногах, накрыл их обоих и, протянув руку, погасил лампу. Затем снова лег и обнял ее. Это было похоже на возвращение домой, и она, полностью удовлетворенная, свернулась клубочком в его объятиях. Не прошло и минуты, как его дыхание стало ровным, и он крепко заснул.

– Спокойной ночи, Йен, – прошептала она и улыбнулась в темноту. – Муж мой.

Лючию пробудил от крепкого глубокого сна звон посуды. Открыв глаза, она увидела рядом с собою горничную, ставившую на столик у кровати поднос с завтраком. Она повернула голову, но место Йена было пусто. Йен уже ушел. Она посмотрела на пустое место, смятые подушку и простыни и почувствовала горькое разочарование. Ей бы хотелось, чтобы он оставался с ней. Откинув с лица волосы, Лючия села.

– Доброе утро, мэм, – дружелюбно поздоровалась с ней горничная. – Я – Дулси Сэндс. Я принесла вам чай. Как вы желаете, с сахаром и молоком?

– Нет, только чай, спасибо. А где мой муж в это утро?

– О, хозяин, когда он здесь, встает рано, мэм. Он уехал несколько часов назад.

– Часов? А который сейчас час?

– Половина одиннадцатого.

– Так поздно? – Неудивительно, что Йен оставил ее.

– Да, мэм. Вы спали как младенец, когда я принесла утренний чай. Я вычистила ведро для угля и разожгла камин, а вы даже не пошевелились. Хозяин сказал, что вы, должно быть, устали от вчерашних пеших прогулок вдвоем, поэтому, перед тем как уехать верхом, он велел не будить вас раньше, чем принесем вам завтрак.

Лючия улыбнулась. Она подозревала, что ее усталость не имела никакого отношения к их осмотру имения, а была в основном вызвана более приятными занятиями прошлой ночью. Из вчерашнего разговора со старшими слугами она узнала распорядок дня в имении и, несмотря на свою неопытность в ведении хозяйства в сельской местности, поняла, что здесь принято вставать рано каждый день.

– С завтрашнего дня я хочу подниматься вместе с мужем. Если, когда мне принесут утренний чай, я еще буду спать, пожалуйста, разбудите меня.

– Конечно, если желаете. – Служанка протянула ей чашку горячего чая и указала на поднос. – Вы не хотели бы позавтракать в постели? – Когда Лючия утвердительно кивнула, девушка поставила поднос ей на колени. – Что-нибудь еще, мэм?

– Не пришлешь ли мне Нэн, пожалуйста, чтобы я могла одеться?

– Хорошо, мэм. – Девушка сделала реверанс и вышла.

Спустя час Лючия спустилась вниз. Осведомившись у Этертона, она узнала, что Йен у себя в кабинете, занимается делами, но, зайдя туда, она обнаружила, что ей не совсем точно описали его занятия. Йен стоял у окна, склонив голову над какими-то документами. Он не заметил, как она остановилась в дверях.

В комнате был хаос, она была совсем не похожа на то, что Лючия видела накануне, когда осматривала дом, – на чисто убранный кабинет, в котором царил порядок. По всей комнате были расставлены корзины, наполовину заполненные связками документов, книгами и прочими предметами. Дверцы огромного шкафа из красного дерева, стоявшего у стены, были распахнуты, и все его содержимое вынуто. Карты, висевшие ранее на стенах, были сняты, и их заменили картины, взятые из других комнат дома.