Мэдлин Хантер - Страстный защитник

– Мы? Ты говоришь так, будто делами в крепости мы занимаемся вместе.

– Мы теперь во всем вместе, Анна. И то, что поход на Хэрклоу придется отложить, меня вполне устраивает. Я хочу видеть, как мой сын сделает свои первые шаги, я хочу слышать его первый лепет. Отправляясь в Англию, я хочу быть уверен, что мой наследник достоин владеть Ла-Рош-де-Роальд и Хэрклоу.

– Это не обязательно будет сын, Морван.

– Ну, в таком случае я не позавидую этому захватчику шотландцу. Ведь если он не сдастся мне, если со мной при осаде и штурме случится худое, у стен Хэрклоу рано или поздно появится моя дочь в доспехах и с моим гербом на щите.

– Я тоже рада, что ты решил отсрочить этот поход. Хочу сполна насладиться твоей любовью, прежде чем ты надолго покинешь меня и подвергнешь себя этой новой опасности.

– Это звучит так по-женски, Анна.

– Правда? Наверное, из-за ребенка. Или моими устами говорит любовь к тебе.

Он нежно провел ладонью по ее волосам.

– Ничего не страшись, бесценная моя! Мы проживем в любви и согласии долгие годы, пока смерть не призовет нас к себе. Но это случится еще не скоро. Я уверен в этом так же, как в том, что солнце нынешним вечером, как всегда, закатится за горизонт. Судьба привела меня на этот каменистый берег не ради короткого увлечения, а во имя нашей любви.

Она поверила ему. Все ее страхи и опасения растаяли под призывным, страстным и нежным взглядом его агатовых глаз.

Она кивнула в сторону ограды:

– Ну а теперь, когда она, наконец, закончена, ты, быть может, скажешь мне, для чего она построена.

– Для свадебных игр Дезире и Тени, – усмехнулся он.

– Неправда! Им хватило бы и нескольких столбов с брусьями!

– Нет, для скромницы Тени этого было бы мало. Она ведь наверняка так же чиста и целомудренна, как и ее хозяйка. – Он поставил Анну на ноги и сам поднялся с валуна. – Идем-ка посмотрим на ограду вблизи. Хочу убедиться, что ты одобришь мою идею.

Полукруглое огороженное пространство оказалось даже большим, чем Анна предполагала. Войдя внутрь, она, к своему разочарованию, не обнаружила там ничего, за исключением большого сундука, стоявшего у стены крепости.

– Я вообще-то подумал, что ты могла бы разбить здесь сад. Розарий.

– Розы я уже посадила, но вот фруктовые деревья, кустарники, летом – яркие цветы и…

– Прости, любовь моя, я пошутил. Никакого сада здесь не будет.

– Что же тогда?

– Я говорил с Карлосом. Предложил ему стать управляющим всех наших ферм. Теперь у него будет мало времени, чтобы заниматься лошадьми. Ты могла бы в этом ему помочь.

Анна онемела от изумления. Она во все глаза смотрела на него, поводя головой из стороны в сторону.

– Ты что же, против?

К ней, наконец, вернулся дар речи.

– Нет, что ты! Я согласна! Еще бы! Конечно, я согласна!

– Сторожа на конеферме будут сменять друг друга утром и днем, и ты сможешь отправляться туда в сопровождении любого из воинов, когда пожелаешь. – Он обвел рукой огороженный загон. – А когда родится наше дитя, станешь объезжать лошадей вот здесь.

Анна новым взглядом оглядела просторный загон. Места, чтобы тренировать лошадей, здесь вполне достаточно. Из-за высокой ограды им будет не видно, что происходит в остальных частях двора, они не будут пугаться…

– Ты не боишься, что норовистый жеребец выбросит меня из седла, и я покалечусь сама или потеряю ребенка?

– Женщина, командовавшая армией, в достаточной степени наделена здравым смыслом, чтобы не подвергать опасности себя и свое дитя. Надеюсь, ты вовремя, за два-три месяца до родов, прекратишь свои занятия с лошадьми. А до этого не станешь рисковать собой и ребенком.

– Не буду ездить, стоя на седле. Ты это имел в виду?

– В том числе и это.

Он обнял ее и подвел к сундуку. Под крышкой лежала какая-то одежда. Морван вынул коричневую тунику и протянул ее Анне:

– Это тебе, дорогая. Изделие рук Катрин.

Анна, смутившись, приняла дар. Морван приподнял мешковину, под которой в недрах сундука скрывался меч в ножнах.

– Мне подарил его Дэвид. Теперь он будет твоим. Он на удивление легкий, и ты сможешь удерживать его одной рукой, больше полагаясь на свой щит. – Еще один кусок мешковины скрывал под собой великолепный боевой щит. – Можешь стрелять из лука на ферме сколько твоей душе угодно. Но на мечах станешь тренироваться только здесь и только со мной. Он предназначается для упражнений, для забав. Даже помышлять не смей о том, чтобы выйти с ним на поле брани против воина-мужчины. Как бы ловко ты ни научилась им владеть, у тебя недостанет сил противостоять опытному, могучему воину. Обещаешь?

Анна кивнула.

– Ты сам возьмешься меня учить?

– Да.

– Но мечом можно пораниться. И это когда-нибудь со мной случится.

– Я буду осторожен, обещаю.

– Надеюсь, не слишком. Иначе я никогда ничему не научусь.

Он засмеялся:

– Ты все та же. Переоденешься? Или проводить тебя в замок?

Анна, оглянувшись через плечо, начала снимать платье.

– Не бойся, здесь тебя никто не увидит. Асканио помог мне рассчитать высоту бревен.

Так, значит, в тайну были посвящены Асканио, Карлос и Катрин. Все, кто был ей особенно дорог, вместе с Морваном готовили этот восхитительный подарок.

Сняв платье, она отшвырнула его в сторону. За платьем последовала нижняя рубаха. Оставшись в панталонах и башмаках, она потянулась за туникой и замерла, о чем-то вспомнив.

– Ищешь вот это? – Морван вытащил из-за пазухи шелковый шарф и помог ей стянуть им грудь. – Но я сам его сниму нынче ночью, – предупредил он ее.

Анна надела тунику. Коричневый шелк, вышивка на коротких рукавах. Сшито безупречно и как раз по ее размеру.

Морван отступил на шаг, любуясь ею. Анна бросилась ему на шею и порывисто обняла.

– Но почему ты на все это решился?

– У меня было много времени на раздумья. – Он провел ладонью по ее пушистым волосам. – Ведь я столько дней просидел в темнице. Ты дважды вырвала меня из лап смерти, любовь моя, и преподнесла мне два бесценных дара. Сначала себя, а после наше дитя. Так что все мои дары – пустяк в сравнении с твоими.

– И вовсе не пустяк! – запротестовала она. – Никогда еще, Морван, я не любила тебя так горячо, как сейчас!

– Я не могу жить без тебя, моя ненаглядная! Но там, в темнице Гарольда, я подумал, что моя любовь не должна быть преградой между тобой и тем, что тебе дорого. Я не вправе требовать, чтобы ты переменилась, стала другой, не той Анной де Леон, которую я полюбил с первого взгляда. Говоря по правде, в моем воображении ты навсегда осталась такой, как в первую нашу встречу, – в мужской тунике и с оружием. Этот образ я лелеял в своем сердце, когда ожидал казни. – Он кивком указал на меч, прислоненный к сундуку: – Начнем? Дай Бог, чтобы впредь ты пользовалась любым оружием лишь для забавы. Но в этом жестоком мире ни в чем нельзя быть уверенным. Если вы с ребенком паче чаяния лишитесь моей зашиты, не хочу, чтобы ты стала чьей-то безответной жертвой.