Мэдлин Хантер - Строптивая герцогиня

Эйдриан взялся за свой галстук.

— Моя просьба не имеет ничего общего с нашими с ней отношениями.

Колин нахмурился, затем вдруг оживился:

— Он приезжает? На коронацию?

— Да. Я получил сведения из посольства.

— Но так несправедливо, что ты пропустишь бал.

— Бал планируется провести скромно, поэтому не будет так уж обидно. Я едва ли окажусь в одной комнате с ним. Но, несмотря на его возраст и бороду, сходство могут заметить, если мы вдруг окажемся рядом. Я меньше всего хотел бы дать повод для скандала, особенно на коронационном балу. Наша матушка взяла с меня слово, и я поклялся, что никогда не поставлю тебя, Гэвина и графа в неловкое положение.

— Твое обещание тебя же загнало в тупик, с ее стороны несправедливо было требовать от тебя такого.

— Когда она только забеременела мною, они обо всем договорились с графом, он обещал хранить тайну моего появления на свет. Я тоже. Не сдержать слово после ее смерти я не могу.

— Он согласился ради меня и Гэвина. Останься она в живых, мы имели бы мать.

— И я тоже.

— Но ее нет, а мы выросли.

— Я не многим обязан графу, Колин, но я должен сдержать обещание. Я не стану спекулировать на слухах относительно моего рождения, как и на моих отношениях с герцогиней. Когда мужчина с моими глазами окажется среди высокопоставленных иностранных гостей, все сразу заметят внешнее несоответствие. Ты поймешь, что мой выбор единственно правильный.

— Возможно, но я не понимаю твоего хладнокровия, касающегося другой ситуации. Твои чувства к герцогине очевидны для меня. Я бы хотел, чтобы ты был счастлив, а как ты можешь быть счастлив, если руководствуешься предчувствием, что все скоро закончится?

«Сейчас я счастлив больше, чем когда-либо в жизни», — подумал Эйдриан. Но видимо, Колин коснулся больного вопроса, о котором сам Эйдриан старался не думать, потому что тогда его радость мгновенно угасала.

Между Софией и Эйдрианом существовала любовная связь, но она не любила его. Она просто нуждалась в нем, доверяла ему, чувствовала огромную привязанность. На свой собственный лад оберегая себя, она, может быть, даже была влюблена в него, но не любила. Она не могла позволить себе любить.

Иногда, держа ее в объятиях, он чувствовал в ней отчаянную борьбу, но она боялась отдать ему свою душу целиком и полностью.

Рано или поздно жизнь убедит ее, что так не может продолжаться бесконечно. И что тогда будет с ним? Возможно, ему придется отступить. Если он поклялся себе, то сдержит слово, хотя ему будет трудно, потому Что он любит ее.

Колин прервал его мысли:

— А еще какая просьба?

— Я бы хотел, чтобы ты последил за капитаном Брутом. У меня нет времени, а выследить и поймать его чрезвычайно важно.

— Расследование? Звучит так завлекательно, как недавняя охота на нашу герцогиню. Я возьмусь за это с энтузиазмом.

— Я объясню то малое, что мне известно, и, надеюсь, тебе больше повезет.

Во всем виноват Берчард. Благодаря своему защитнику она более уверена в своей безопасности, чем ей дозволено. Берчард позволил себе бесцеремонное вмешательство. Решение очевидно. Избавиться от него, и она снова станет беспомощной.

Так размышлял он, пробравшись в сад и подойдя прямо к дому Софии. Рядом с ним, пригнувшись как можно ниже, передвигался другой человек. Он долго и упорно раздумывал, прежде чем заполучить помощника, но одному ему не справиться. Дом не такой большой, как прежний, и тут негде спрятаться.

Хотя, конечно, он предпочитал действовать в одиночку. Никто не знает лучше, чем он, что может случиться, если другой человек узнает его секреты и план. Предательство возможно всегда. Но он не остановится ни перед чем, если такое случится.

Его напарник поковырял запор на двери и показал жестом, что она открыта. Теперь можно действовать. И негодовать. София вела себя так, словно угроз капитана Брута не существовало в помине. Но сейчас ей придется убедиться, как она заблуждается…

Он достал письмо из-за пазухи. Что ж, еще одно его послание разъяснит все окончательно… даже то, что не удалось пожару.

Он взялся за ручку двери.

Было уже далеко за полночь, когда Эйдриан проскользнул через садовую калитку. Палата общин заседала очень долго, вынужденная прерваться из-за торжеств по случаю коронации.

Поздний час заставил его подумать о том, чтобы вообще отменить свой визит. София, наверное, давно спит, и будет нехорошо будить ее. Но он жаждал ее обнять. Когда он обнимал ее, то обретал покой и смятение, возникавшее из-за дневных событий, отступало.

На заседании три представителя партии тори перешли в лагерь реформаторов. Двое из них занимали места, подлежащие упразднению, если реформа будет принята. Один из них — протеже Пила. Эйдриан исподволь наблюдал за ними, понимая так же хорошо, как и они, что данный акт равен политическому самоубийству. Ему следовало прийти в ярость от их отступничества. Однако его восхищали их независимость и приверженность принципам.

Идя к Софии, он все еще обдумывал свою неожиданную реакцию. Его мысли занимали большую часть его сознания, не отвлекая от главного в данный момент — наблюдать за окружающим.

Что-то промелькнувшее в темноте заставило его насторожиться при подходе к дому. Тень двигалась рядом с домом. Кровь мгновенно бросилась ему в голову. В висках застучало. Опасность. Опасность грозит Софии! Прижавшись к стене, он осторожно продвигался вперед.

Человек склонился около двери. Эйдриан едва мог разглядеть его. Тот возился с замком.

Злость, которую Эйдриан ощутил после пожара, вновь закипела в нем. Он рванулся вперед, намереваясь схватить преступника. Скорее всего — самого капитана Брута, а если даже его сподвижника, то тоже неплохо. По крайней мере он приведет его к неуловимому Бруту.

Выскочив из-за кустов, Эйдриан бросился к тени и прижал противника к земле. Они схватились в рукопашной. Быстро перехватив поднятую руку, он уложил непрошеного гостя ударом в живот. Придавив его коленом, он пытался скрутить ему руки за спиной.

Воздух колыхнулся за ним. Его инстинкт протрубил тревогу, но поздно. Удар пришелся по голове, и черная мгла поглотила его.

Кто-то осторожно тронул ее за плечо, заставив проснуться. Ничего не понимая со сна, София удивилась, увидев около постели Чарлза и Дженни.

— Вам придется встать, ваша светлость, — сообщил Чарлз.

Его мягкий тон мгновенно привел ее в чувство. Именно таким тоном он обычно сообщал неприятные новости. Она внезапно поняла, что дело касается Эйдриана. Невольно посмотрела на пустующее место рядом с собой, где привыкла видеть его, и ее сердце упало.

Слезы бежали по щекам Дженни, и она не вытирала их.

— О, миледи, он тяжело ранен… Повар нашел его утром около двери в сад.