Мэдлин Хантер - Неисправимый грешник

– Что бы это ни было, это совсем не то, чего ты хо­чешь.

– В этом ты совершенно не права.

К ее глазам подступили слезы. Она отвернула голову, чтобы Данте не смог их видеть.

Он притянул ее к себе, и она оказалась в кольце его рук. Его объятия немного успокоили ее. Он поцеловал ее в го­лову.

– Расскажи мне о том, как мой брат нашел тебя в саду твоих родителей. Это было в тот день, когда ты сказала ему, что никогда не выйдешь замуж.

– Прошу тебя, Данте, не будем больше об этом.

– Расскажи мне, Флер.

Она вздохнула:

– Я отправилась в сад, чтобы прочитать письмо, кото­рое только что получила. Пришел Леклер, и моя мама ос­тавила его в саду, а сама пошла за мной. Она не знала, что я была в саду. Думаю, она хотела поговорить со мной до того, как я встречусь с ним, дать мне совет, как мне вести себя с человеком, который намерен просить моей руки. Она час­то так делала. Так что он оказался один и, прогуливаясь посаду, обнаружил меня в беседке, и у нас появилась возмож­ность переброситься несколькими словами.

– Ты воспользовалась возможностью, чтобы сказать ему, что ты не выйдешь замуж и что его ухаживания ни к чему?

– Да. Я восхищалась им и не хотела, чтобы он обманы­вался на мой счет.

– Ты сказала ему, почему ты не выйдешь за него?

– Разумеется, нет. У меня нет такой привычки – все объяснять своим знакомым.

– Тем не менее он понял, что это не девичья причуда. Он видел, что ты была очень серьезна. Когда ты позже пред­ложила фиктивный брак, он знал, что ты имеешь в виду.

Ее снова захлестнул гнев. Возникшее ощущение паники было похоже на то, когда ею овладевал страх. Она вырвалась из объятий Данте.

– Я не хочу больше об этом говорить.

– А я хочу.

– В таком случае поговори со своим братом. Кажется, он знает все и обо всех. Получи от него объяснения.

– Я буду разговаривать с тобой, а не с ним. Ты моя жена.

– Не настоящая.

Она сказала это сознательно. Она с удовлетворением за­метила искорку гнева в его глазах. Очень хорошо. Может, хоть теперь он оставит ее в покое и не будет бередить рану, которая никогда не заживет.

Данте посмотрел ей прямо в глаза. В них читалась ре­шимость.

– Он сказал, что ты плакала, когда он нашел тебя в саду.

– Разве? Я не помню. Возможно, мой отец побранил меня в тот день за то, что я недостаточно внимания уделила солидному соискателю руки. Он часто это делал.

– Если это было обычным делом, он не довел бы тебя до слез.

Флер пожала плечами и стала смотреть на озеро. Она наблюдала за рябью на воде, стараясь увести мысли от об­суждаемой темы.

– Что было в том письме, которое ты читала в тот день? От кого оно было?

Господи, какой безжалостный человек! Довольно!

– Возможно, это было письмо от прежнего возлюблен­ного, которого я потеряла, я отказала другим мужчинам из-за него.

Она говорила явную ложь, надеясь, что это заставит его замолчать.

И это сработало. Данте умолк.

Она повернула к нему лицо и увидела ярость в его гла­зах. Она поняла, что он предвидел возможность такого объ­яснения. Он был готов поверить в это.

В это мгновение она понимала две вещи. Она страшно хотела, чтобы эта чрезвычайно неприятная беседа закон­чилась. И в то же время осознавала, что, если она оборвет ее, она окончательно потеряет Данте.

– Я прошу прощения. Я не знаю, почему я так сказала. Жестоко с моей стороны говорить тебе такие слова. К тому же это неправда.

– Скажи мне, что это было за письмо, Флер.

Почему ей так не хочется говорить об этом? Отчего у нее так тягостно на сердце и слезы подступают к горлу?

– Оно было написано матерью одной из моих подруг детства, которая вышла замуж за год до этого. В письме со­общалось, что подруга умерла.

Он обхватил пальцами пучок травы и, сосредоточенно глядя на него, сказал:

– Должно быть, ты сказала моему брату, что сообща­лось в этом письме.

– Я не помню, чтобы я говорила ему.

– Если у него появились какие-то догадки, наверное, ты все же сказала. – Он положил свою руку на ее. – Твоя подруга умерла при родах?

– Да. Как ты узнал?

– Ты была в смятении, прочитав письмо, и тут же ска­зала, что никогда не выйдешь замуж. Он уловил связь.

– Тогда он ошибался. Это началось не с того письма. Я всегда была такая.

– Может быть, лишь столько времени, сколько ты по­мнишь. Я думаю, что он был прав, Флер. Мы оба знаем, что ты вовсе не фригидна. И не ущербна, как ты выража­ешься. Ты от природы очень страстная. Ты избегаешь не близости. Ты не хочешь детей.

Она возмущенно поднялась на колени.

– Ты оскорбляешь меня.

– Здесь нет никакого оскорбления.

– Есть, и это низко с твоей стороны… Я люблю детей. Я бы отдала что угодно, чтобы иметь их. Меня приводит в отчаяние мысль, что их никогда не будет. Как ты смеешь…

– Я думаю, что боишься ты не материнства, а той опас­ности, которую несут роды, дорогая. Близость порождает эту опасность, и ты боишься, что возможен тот же исход, что и у твоей подруги. И поэтому ты отвергаешь подлинное супружество.

Это было удивительное предположение. Она стала воз­ражать, но ее гнев пропал. Слова замерли на ее губах, когда она обдумала его предположение.

Он тоже поднялся на колени и обхватил ее лицо ладо­нями.

– Ты помнишь, что ты мне сказала той ночью в Даре­ме? Что за живой изгородью ты могла лгать себе, потому что ты верила своему сердцу, что я не стану заниматься там с тобой любовью, пока поблизости находится фермер.

Она верила тогда в это. Однако позже, в доме, она ду­мала иначе.

– Даже если ты прав, это не меняет дела, Данте.

– Меняет, если ты понимаешь, что ты не являешься странной или ненормальной.

– Тем не менее я именно такая. Другие женщины ведут обычную жизнь, даже зная об опасности. Они не боятся смерти, думают лишь о том, что несут жизнь. Они счастливы и радостны. Взять Кэтрин, мою соседку. Я беспокои­лась за нее, а она нисколько. А потом…

Данте притянул ее к себе и стал гладить ее волосы.

– Сколько подруг ты потеряла таким образом?

– Полагаю, как и большинство женщин. – Она при­льнула к нему и положила голову ему на плечо. Она по­пробовала вспомнить, были ли подобные случаи еще. Она вспомнила, что подруга мамы, миссис Бенедикт, тоже умер­ла при родах. Мама никогда об этом не говорила, но мис­сис Бенедикт ходила беременной, а потом ее не стало.

Всего три. Не так уж много.

Нет, очень много.

Внезапно она словно увидела перед собой кровь и жен­щину, которая беззвучно плакала. Этот образ возникал пе­ред ней, когда ее охватывала паника, и заставлял ее содро­гаться от ужаса. Только на сей раз вокруг женщины суети­лись люди.

– Кажется, я видела это однажды, Данте. Когда была девочкой. – Флер попыталась припомнить, когда именно это случилось и где. – Это было не в моем доме. Это случи­лось в деревне. Вероятно, я отошла от коттеджа, что-то ус­лышала и посмотрела. Я вижу это и сейчас, когда начинаю бояться. Нечетко, но вижу.