Мэдлин Хантер - Лорд-грешник

– Ты позаботился о слугах?

– Они ждут прибытия вашей светлости. Все мужчины, как вы и требовали, хотя не так легко было найти слуг-мужчин, согласных выполнять женскую работу. Пришлось предложить им больше обычного.

– Да-да, денег не жалей; сам понимаешь, я не могу иметь здесь штат женской прислуги. Это ужас. Даже моя коллекция во второй гостиной вызвала бы у них жалобы, а уж вечеринки…

– Поверьте, я очень тщательно отбирал слуг, сэр…

– За что мне остается только поблагодарить тебя.

– Рад, что вы довольны, сэр.

Эван удивленно поднял бровь. Последние несколько дней Майкл вел себя как добропорядочный слуга, знающий свое место, и это было подозрительно.

– А теперь не могли бы мы обсудить мое положение здесь? – Майкл осторожно почесал бровь.

– Ты что, недоволен своим положением?

– Обстоятельства меняются. Огромный дом, множество слуг. Теперь я не должен всем заниматься, как прежде. Но в чем же тогда мои обязанности?

Разумно. До сих пор Майкл был и слугой, и кучером, и грумом, и дворецким, и экономкой. А то, что хозяйством занимались женщины, нанятые на день, говорило лишь о его способности находить таковых и оплачивать их работу.

– Вот что, ты будешь моим камердинером, а дворецкий займется остальным. Конечно, в присутствии других слуг тебе придется вести себя со мной более официально. Новые слуги не должны брать фамильярность за образец.

Майкл, видимо, посчитал это решение приемлемым.

– Значит, дворецкий будет организовывать приемы, сэр?

– Да, но определенными вечеринками продолжишь заниматься ты.

– Боюсь, ему это не понравится.

– Тем хуже для него. Будь я проклят, если позволю слугам командовать мной в моем же собственном доме.

– Разрешите упомянуть об одном деле, сэр.

Все эти «сэры» настораживали Эвана.

– Что еще за дело?

– Я подумал, что нам следовало бы обсудить мое жалованье.

Эван раздраженно взял шляпу и перчатки.

– Никакого жалованья.

– Камердинеру графа как-то не подобает не иметь жалованья, вот что я имею в виду, – это неприлично и может повредить вашей репутации. То есть это могут неправильно истолковать…

– Так ты что, шантажируешь меня?

– Просто объясняю кое-что.

– Графу столь же неприлично иметь слугу, которому он позволяет играть в карты с его друзьями.

– Тогда я не знаю, как…

– Ты прав. Думаю, настало время изменить наши взаимоотношения в связи с новыми обстоятельствами. Впредь я оплачиваю твои услуги. А ты ведешь себя как обычный камердинер и больше не садишься за мои карточные столы. Ты прилично выиграл за последние несколько лет, и я уверен, что лежащего у тебя под матрасом хватит, чтобы открыть игорный зал, о котором ты мечтаешь. Итак, никакой легкой наживы с карт, никаких поборов и флирта с дамами, которые…

– Но, сэр, зачем торопиться в подобных делах! Я лишь предположил, вот и все. – Майкл поспешно опустил глаза и вернулся к наведению порядка в гардеробной, а Эван, стоя у двери, наблюдал за его работой.

Он любил Майкла, восхищался его хваткой и… наглостью. Конечно, требовалось полное бесстыдство, чтобы прийти к хозяину и предложить свои условия. Одному Богу известно, где Майкл научился обязанностям слуги, но Эван не был слишком требовательным, а кроме того, ему не хотелось заменять слугу, который практически ничего ему не стоил.

И все же, когда они переедут на Белгрейв-сквер, их странные взаимоотношения могут вызвать сплетни. Эвана не слишком волновало, что будут говорить о нем люди, но Майкл-то не был графом; у него имелись собственные планы и мечты, которые нелепо было бы разрушать.

– С завтрашнего дня я назначаю тебе жалованье, подобающее твоей должности, – сказал Эван, – и даже немного больше. Я рассчитываю, что ты присмотришь за дворецким и остальными: не хочу, чтобы они бессовестно меня грабили.

– Скажите, баронесса, когда вы перестанете скорбеть по умершему супругу?

Красивая женщина рядом с Эваном остановила на нем холодный взгляд.

– Я сняла траур несколько лет назад, сэр.

– Вы сняли только символы.

Ответом ему была снисходительная улыбка – очевидно, Шарлотту Мерденфорд не интересовал этот разговор.

– Почему вы считаете, что я до сих пор скорблю?

– Потому что не принимаете моих приглашений.

– То есть если вдова отклоняет приглашения резвиться голой на ваших диванах бог знает с кем, у всех на виду, это означает, что она скорбит?

Граф наклонился ближе к собеседнице:

– Не обязательно, чтобы за нашими играми наблюдали другие. Это может быть вечеринка для двоих.

Шарлотта засмеялась.

– Я вижу, новый граф Линдейл не менее испорчен, чем Эван Маклейн когда-то. Будьте уверены, сэр, мой отказ резвиться с вами еще не означает, что я перестала резвиться вообще.

Шутливый флирт был их давней игрой, но Эван предполагал, что после смерти мужа баронесса не позволила себе ни единой вольности. Впрочем, даже если она когда-нибудь снимет траур по-настоящему, то вряд ли окажется на одном из его диванов.

– Титул совершенно вас не изменил. – Баронесса вздохнула. – Хорошо, что Софи не имеет на этот счет иллюзий, и ей известно, кого она сегодня пригласила.

Разумеется, известно. Однако герцогиня Эвердон не принадлежала к числу хозяек, которые соперничают друг с другом в стремлении завлечь к себе побольше героев недавних скандалов. До сих пор она еще ни разу не приглашала Эвана Маклейна на свои встречи, а нынешний обед был рассчитан на узкий, интимный круг гостей. Эван дружил с большинством из них, как будто список приглашенных составлялся исключительно для его удобства. Может, герцогиня решила облегчить ему обратный путь в добропорядочное общество? Другой причины для ее широкого жеста Эван не мог представить. Но как бы то ни было, вечер в кругу друзей обещал приятное времяпрепровождение.

Здесь был Данте Дюклерк с женой Флер, по другую сторону от которой сидел муж герцогини Адриан Берчард, а чуть дальше его брат Колин, который, как и Данте, был членом компании Эвана. Внешняя несхожесть братьев указывала на то, что у них разные отцы. Блондин Колин был сыном графа Динкастера, а темноволосый Адриан – внебрачным ребенком, появившимся на свет в результате связи жены графа с иностранным сановником.

В общем, приятная компания людей, тесно связанная родственными узами. Баронесса Мерденфорд, например, была сестрой Данте и одной из ближайших подруг герцогини.

Исключение составляли виконт Олторп и его жена. Олторп являлся канцлером казначейства, и их с Эваном знакомство не выходило за рамки формальных отношений.

– Где вы поставили в новом доме свои знаменитые качели? – спросила Шарлотта.

– Во второй гостиной. Вы должны попробовать их.