Кэтрин Харт - Зачарованные

Хоть Никки и надеялась на очередную неудачу Торна, стараясь не придавать значения его романтическому отношению к пещерам, она отчетливо сознавала, что он прав. В конце концов, разве в пространствах пещер не было действительно чего-то мистического и даже сверхъестественного? Она помнит, что ясно почувствовала это в то утро, когда впервые совершала их обход. Стойкое ощущение сквозящих там призраков… Или это были Духи? Если так, то Сильвер Торн действительно ухитрится отправить ее в будущее и эта фантастическая вещь не менее реальна, чем то, что случилось два месяца назад, когда он призвал ее в прошлое.

В таком случае Никки, как это не грустно, должна попрощаться со своей новой, но такой древней родней, со всеми своими столь молодыми бабушками и дедушками, с малолетними пратетями, дядями и кузенами, ведь может случиться так, что они никогда больше не увидятся.

— Не плачь, внучка, — сказала Конах, обнимая ее на прощание. — Мы встретимся опять, пусть даже после жизни. Когда придет твое время присоединиться к нам, ты увидишь, мы все будем ждать тебя на звездной тропе, чтобы указать тебе путь.

— Млечный Путь, — печально добавила Никки. — Я буду помнить о вас и знать, что когда-нибудь мы встретимся.

Воины Черного Копыта проводили их до пещер, и этот переход занял день и ночь пути, либо пришлось обходить форты и вообще проявлять крайнюю осторожность. И все же они дошли до пещер вдвое быстрее, чем проделали тот же путь два месяца назад. Понимая, что не должны мешать великой магии Серебряного Шипа, готовящегося к чудесному деянию, воины спустились вниз по реке, нашли укромное место и встали там лагерем, ожидая Серебряного Шипа, который, завершив свое чудотворство, должен был присоединиться к ним для возвращения домой.

И вот, когда они остались вдвоем, Никки, еще раз подавив свою гордость, принялась умолять мужа все о том же:

— Пожалуйста, не делай этого, Торн! Я не хочу покидать тебя. Я ужасно боюсь, что если мы сейчас расстанемся, то никогда больше не увидимся. Ты уже столько раз пытался отправить меня домой, и ничего не получалось. Подумай, может, тебе никогда не удастся повторить это чудо и вернуть меня еще раз.

— Я сам приду к тебе, — сказал он. — Ничто кроме смерти, не помешает мне разыскать тебя.

— Когда? Когда мне будет восемьдесят два года? Ох, не хочу я провести всю свою жизнь в разлуке с тобой. Черт возьми! Я ведь только-только нашла тебя! — Горячие обильные слезы покатились по ее щекам. — Пожалуйста, Торн! Прошу тебя, позволь мне остаться. Я никогда ни о чем больше не попрошу тебя. Ты спрячешь меня в пещерах, где Тенскватаве меня не найти. Только не отсылай меня от себя.

Он обнял ее, чувствуя биение ее сердца рядом со своим. Потом поцеловал, ощутив на губах солоноватый привкус ее слез.

— Прежде чем мы расстанемся, позволь мне любить тебя еще хоть раз.

Она подняла заплаканное лицо.

— Да. Возьми меня и люби так сильно, как только можешь. Я хочу навсегда сохранить это в памяти, кто знает, когда еще будем мы вместе и будем ли…

Даже сейчас, в августе, трава на речном берегу была необыкновенно зелена и свежа. Тигровые лилии грациозно кивали головками, будто благодаря водопад за свежую изморось в воздухе. Здесь и возлегли опечаленные предстоящей разлукой любовники.

Никки с восторгом смотрела на Сильвера Торна, никогда еще он не казался ей столь великолепным — сильный, гордый и невероятно красивый. Темные пряди его волос отполированным ониксом блестели на солнце, а глаза мерцали как звезды. Более всего он походил на ожившую бронзовую статую.

Но бескровная статуя вряд ли смогла бы любить ее так, как любил он. Только мужчина, этот мужчина мог так нежно и властно держать ее, покрывая бесчисленными поцелуями, боготворя ее и воспевая каждым своим вдохом, каждой лаской, каждым нашептанным словом и каждым биением сердца.

Ее сердце растворилось в блаженстве любви, хотя и было ранено мыслью о предстоящей разлуке. Прозрачные слезы мешались со светлой улыбкой, а вкус поцелуев был солоно-горек, но все же мучительно сладостен. Она смотрела на него заплаканными глазами, стараясь запомнить каждую черточку дорогого лица. Лаская его, она впитывала кончиками пальцев жар его тела, запоминала на ощупь твердость и упругость мышц. Когда, наконец, он склонился над нею, она прошептала:

— Войди в меня, родной. Я хочу тебя всего, наполни меня собою, чтобы я перестала чувствовать, где начинается твое тело и где кончается мое.

— Я всегда буду с тобой, возлюбленная моя, — хрипло проговорил он. — Ты часть меня, а я часть тебя. Ни время, ни расстояние, ничто никогда не сможет разделить нас.

Он овладел ею, медленно, благоговейно; глаза их закрылись, когда соединились тела. Сладостное ощущение бытия переполняло обоих светлой радостью. Ушли все горести, остались лишь полнота и великолепие жизни, они воспарили на крыльях страсти, на крыльях экстаза и растворились в мире света, где ничего, кроме них, не существовало и где чувства их заполняли собою весь мир.

Но скоро, слишком скоро вернулась реальность. Они безмолвно встали и оделись. Серебряный Шип помог Никки застегнуть на платье все пуговки, ибо пальцы ее дрожали так сильно, что самой ей с этим было не справиться. Но вот прошли и эти минуты, ощущением которых жили их сердца и тела.

Серебряный Шип подал ей руку.

— А теперь пора, Нейаки, — заговорил он торжественно. — Помнишь, как-то раз, на этом самом месте, я просил тебя верить мне. И вот вновь прошу тебя, доверься мне, любовь моя.

Он повел ее к водопаду, но остановился немного в стороне от того места, где впервые увидел ее. Когда она сказала ему об этом, он объяснил:

— Солнце и луна тогда стояли немного не так. Я попытался учесть это.

Здесь была каменная тропа, ведущая к основанию водопада. Он провел ее по этим камням, крепко держа за руку.

— Ступай осторожно, маленькая гусыня. Камни скользкие.

Они остановились в футе от каскада, и он передал ей амулет.

— Когда достигнешь своего времени, брось амулет в воду. Увидев, что он появился, я пойму, что ты вернулась к себе невредимой.

— А если я забуду его бросить? Смогу я снова вернуться сюда? — спросила она почти безнадежно.

— Прошу тебя, не забудь! Другого такого амулета у меня нет, повторить его я вряд ли смогу, а значит, мне не удастся позже прийти к тебе, — тоскливо сказал Торн. — Амулет создан с помощью великих сил. Без него я навеки лишусь и тебя, и нашего сына. — Не беспокойся, я непременно брошу его в воду, — поспешно сказала Никки, испугавшись столь горестных последствий. — В тот же момент, как я окажусь в своем времени, я сразу же отдам это воде.

Здесь, возле самого водопада, в волосах ее мириадами искр вспыхнули на солнце капельки йодной пыли, отчего создалась радуга и встала вокруг ее головы. Он склонился к ней и поцеловал последний раз. Их губы слились, открываясь навстречу друг другу, и она отчетливо ощутила вкус горя, отравивший их поцелуй.