Кэтрин Харт - Зачарованные

— Никки! Смотри! — завопила Шери. — Скрести на удачу пальцы!

— Может, мне и ноги скрестить? — Никки усмехнулась. — Пи-пи я уже сделала, остальное от меня не зависит.

Под напряженными взорами подруг в пробирке медленно проявилось нечто. Шери возбужденном схватила Никки за руку.

— Гляди! Это что? Положительный ответ? Или что?

— Не знаю, — волнуясь, ответила Никки. — Боже, Шери! Я не могу вспомнить! Куда мы дели эту чертову инструкцию?

Шери уже стояла на коленях, роясь в корзине для мусора.

— Вот она! — воскликнула она, с победным видом извлекая смятую бумажку. Затем, оттолкнув нетерпеливо протянутую руку Никки, начала читать сама. Минуту спустя она подбросила инструкцию в воздух и крикнула: — Да! Черт меня побери да! Я буду крестной матерью!

Ноги Никки подломились, и она осела на край постели, ослабев от пережитого напряжения. На этот раз ее слезы были слезами радости.

— Благодарю Тебя, Боже, — пылко прошептала она. — Благодарю Тебя! Теперь, если еще Ты поможешь Сильверу Торну прийти ко мне, я никогда больше ни о чем Тебя не попрошу.

Крайняя степень изнуренности породила у Никки странное ощущение, ей казалось, что жизненная энергия истекала из ее тела через пальцы ног. Глаза закрывались помимо воли, но сон, однако, не приходил. Она находилась в каком-то межеумочном состоянии, мало походившем на дрему, а потому не позволявшем ей уснуть. Лежа в темноте и увлажняя слезами подушку, она терзала себя мыслями о Сильвере Торне.

В два часа ночи Шери, недовольно ворча, сползла с другой стороны двуспальной кровати и отправилась в ванную. Скоро она вернулась, подошла к Никки и сунула ей в руку коробочку со снотворным:

— Вот, прими давай. Не могу я больше слушать твои всхлипы, стенания и душераздирающие вздохи.

— Спасибо… — отозвалась Никки голосом, какой услышишь разве что в каком-нибудь жутком эпизоде старой киноленты, где душегуб исторгает из полузадушенной жертвы хриплую мольбу о пощаде.

Шери присела на край кровати.

— Чем дольше мы проспим, тем лучше сработает на нас время, создав тебе непоколебимое алиби.

— Проснись, Шери! Ты что это? Спросонья порешь такую чушь? Какое там еще алиби? Тебя послушать, так можно подумать, что мы с тобой заметаем следы страшного преступления. Неужели на тебя так подействовало то, что моя фотокарточка торчит в витрине местной сувенирной лавки?

— Вот дурочка! Никак не врубишься в ситуацию? Да вся полиция штата Огайо поставлена на уши, я уж не говорю о том, что твоя физиономия торчит в витринах всех супермаркетов, забегаловок, аптек, в окнах всех государственных учреждений и кегельбанов…

— Кегельбанов? — изумилась Никки. — А кегельбаны-то здесь при чем?

— Кегельбаны, может, и ни при чем, — Шери усмехнулась, — но даже там висят афиши с твоим личиком и сообщением, что ты объявлена в розыск! Кстати, должна тебя огорчить, когда ты пропала, я сгоряча сообщила пишущей братии, которая, как известно, без мыла в любую щель пролезет, номер твоего телефона, а потому, прибыв, домой, не удивляйся, если телефон начнет разрываться от бесчисленных звонков. Эти парни так просто от тебя не отстанут, стоит им только пронюхать, что ты нашлась.

Никки горестно усмехнулась:

— Ну, спасибо тебе, Шери! Удружила! А промолчать ты, конечно, не могла?

— Промолчать! Да я в колокола готова была бить, лишь бы хоть что-то узнать о тебе. Ладно, оставим это… Теперь что касается твоего алиби. Скажи, у тебя есть соображения насчет того, как ты будешь объясняться с полицией? Какое-нибудь убедительное объяснение твоего отсутствия и счастливого возвращения? Заметь, я сказала убедительное. Ведь не собираешься же ты им рассказывать подлинную историю своего исчезновения?

— Нет, конечно, — ответила Никки. — Это я могу доверить лишь тебе и своим близким. В конце концов, мне не хотелось бы потерять работ.

— Кстати, о работе. Не поручусь, что директор временно не нанял кого-то на твое место, он же не знал, объявишься ты к началу учебного года или нет.

— Они отдали кому-то мои классы? — спросила Никки, удивляясь тому, что это известие огорчило и взволновало ее сильнее, чем она ожидала.

— Я сказала — временно. Как только они узнают, что ты жива и здорова, ты вернешься в школу, даже и думать нечего. Если, конечно, будешь держать рот на замке и не ввинчивать всем и каждому индейские байки прошлого века.

Мысли Никки приняли в этот момент несколько иное, но не менее тревожное направление.

— А как с моим домом? Со счетами за коммунальные услуги? За автомобиль? Я ведь задолжала по всем счетам за два месяца. Наверное, отключили электричество. Представляю, какое амбре поджидает меня в холодильнике, набитом тухлятиной!

— Ну, не так плохо, — сказала Шери, стараясь успокоить подругу. — Дело можно считать лабораторным опытом по временному исчезновению. Всем нам, правда, пришлось подсуетиться. Твой папа умудрился через прокурора добиться отсрочки платежей, а кое-какие счета и оплатил. Да твоя мамочка и не дала бы ему поступить иначе, она была абсолютно уверена, что ты жива и обязательно вернешься домой. Вот и рассуждай насчет слепой веры! Филодендрон твой, правда, дал дуба, но зато алоэ процветает, несмотря ни на что. А Их Светлость воспользовалась случаем и удалился на поиски пикантных приключений. В общем, как видишь, никакой катастрофы, все почти в пределах нормы.

— Надеюсь, что так, — сказала Никки и безрадостно добавила: — Только вот боюсь, что если сейчас меня и не уволят с работы, то, узнав о моей беременности…

— А что они могут иметь против твоей беременности? Обвинят тебя в том, что ты подаешь Дурной пример своим ученицам? Так ты ведь, в конце концов, замужняя женщина… — Тут Шери смолкла и, округлив глаза, вопросительно взглянула на Никки.

— Вот именно! — ответила Никки на безмолвный вопрос подруги. — Нет у меня никаких доказательств этого, ни свидетельства о браке, ни самого мужа в наличии. Ничего. Нигде. Никак. Кроме «булочки с изюмом в моей печке».

— Ну, обручальное кольцо мы тебе купим. Брачное свидетельство, скажешь, у мужа. Сам муж…

— Сам муж — что? — грустно спросила Никки. — Я даже вдовой не могу назваться. А вдруг он через месяц-другой объявится, о чем я денно и нощно мечтаю и молюсь? Раз уж брак наш так скоропостижен и невероятен, хотелось бы, чтобы в дальнейшем все выглядело убедительно и пристойно. Итак, если мой муж не со мной, где же он?

— За пределами страны, — предположила Шери. — У него там дела.

— Дела? Какие именно? Отправился в Колумбию за партией наркотиков? Проворачивает финансовые махинации на Кубе? Моет золото на Амазонке?

— Скажешь тоже! — Глаза Шери озорно сверкнули. — Насколько я знаю, он изучает жизнь индейских племен в диких и глухих лесах ближнего зарубежья. Кто это может проверить? А если он так и не появится — не приведи, Господи, конечно! — ты всегда сможешь сослаться на охотников за скальпами, которыми до сих пор кишат тамошние непроходимые джунгли…