Ханна Хауэлл - Обещание горца

Шотландия, 1444 год

Прижимая к груди крошечного племянника, Бетия Драммонд смотрела, как двое мужчин, обливаясь потом, забрасывают тело ее сестры каменистой землей. Осиротевший по вине жадных родичей, годовалый Джеймс еще долго будет нуждаться в любви и защите. Бетия едва сдерживала слезы, когда клала несколько веточек белого вереска на могилу сестры. Сердце не желало верить, что ее единоутробная сестра Сорча ушла навсегда, хотя разумом она понимала, что Сорча навеки соединилась с любимым мужем Робертом, покоящимся там же, глубоко в земле. Бетия со всевозрастающим гневом думала об алчности семейки Роберта.

Девушка пристально посмотрела на дядю Роберта, Уильяма, и его сыновей, Айана и Ангуса. Они не были кровными родственниками: Уильям вошел в клан, женившись на тете Роберта, Мэри. Бесплодная Мэри с радостью приняла маленьких сыновей Уильяма как своих собственных, но ни доброта, ни любовь не помогли ей рассеять мрак их порочных душонок. Женщина без тени сомнения пригрела на груди этот выводок гадюк и относилась к ним с любовью и милосердием. Она умерла в прошлом году, и смерть ее, долгая и мучительная, выглядела подозрительно. Теперь еще два препятствия на пути к землям и богатству Данкрейгов были устранены, девушка держала на руках последнее. Но Уильям и его неуклюжие сыновья не получат Джеймса! Бетия поклялась над гробом сестры, что преступления не сойдут им с рук, и она еще услышит весть об их гибели.

Когда Уильям вместе с сыновьями направился к ней, девушка замерла. У нее возникло сильное искушение повернуться и побежать, унося счастливо агукающего малыша подальше от убийц его родителей. Но, поступив таким образом, она бы выдала себя, показав, что подозревает родичей в этой череде смертей.

– Тебе не нужно бояться за мальчугана, – сказал Уильям, слегка потрепав ярко-рыжие кудри младенца. – Мы позаботимся о крохе.

Бетия, несмотря на желание стереть это прикосновение с кожи ребенка, вынудила себя улыбнуться:

– Сестра попросила меня заботиться о нем. Поэтому я и приехала.

– Ты еще очень молодая девушка. Уверена, что хочешь потратить свою жизнь, заботясь о чужом ребенке? Тебе следует обзавестись собственными.

– Сын сестры никогда не будет для меня чужим, милорд!

– Думаю, сейчас не время обсуждать это. – Уильям растянул тонкие губы в подобие дружелюбной улыбки, похлопав Бетию по плечу. – Ты все еще скорбишь по безвременно ушедшей сестре. Мы поговорим об этом позже.

– Как пожелаете.

Ей стоило огромного труда не отшатнуться, когда Уильям дотронулся до нее, но Бетия все же заставила себя вымученно улыбнуться мужчине. Затем она повернулась и пошла прочь, пытаясь сохранить остатки самообладания. Ей хотелось кричать о своих подозрениях, хотелось выхватить кинжал и вонзить его в черное сердце Уильяма, но она знала, что его сыновья тотчас же отплатят за смерть отца и убьют и ее, и Джеймса. Своим поступком она не добьется ничего, только даст им веский повод, чтобы погубить младенца. К тому же Бетия вовсе не была уверена, что ей достанет сил справиться с Уильямом.

Чтобы отомстить ему и его сыновьям и заставить их поплатиться за совершенные злодеяния, следовало быть осторожной и все тщательно продумать. Она должна взять себя в руки и подавить гнев, клокочущий внутри. Девушка также понимала, что ей понадобится помощь, и вряд ли она сможет найти ее среди запуганных людей Данкрейга. Уильям держал в ежовых рукавицах всех обитателей замка и близлежащих земель. Только Роберт ничего не замечал, часто бывая при дворе или сражаясь во Франции. Его наивность, а может, и небрежность стоили жизни и ему, и Сорче. Бетия не желала, чтобы Джеймс последовал за ними в холодную могилу.

– Твой отец был образцом доблести и чести, – сказала она малышу, войдя в маленькую, темную комнату, служившую им жилищем. – Но ему следовало внимательнее относиться к тому, что творилось в его собственном доме.

Она положила младенца в колыбель и присела на краешек узкой, жесткой кровати, чтобы понаблюдать за ним. От матери ему достались чудесные зеленые глаза, а волосы были чуточку ярче материнских. У Бетии были каштановые кудри и разного цвета глаза, кроме того, по сравнению с Сорчей она казалась слишком худой и меньше ростом, но, по крайней мере, она все еще была жива. Зависть, которую девушка испытывала иногда к восхваляемой красоте сестры, казалась теперь жалкой и мелочной. Прелесть и обаяние Сорчи – этот подарок небес – не спасли ее от гибели.

«Я сильнее», – решила Бетия, наблюдая за спящим младенцем. Сорча была подобна свече, которую любят за свет и тепло, за красоту яркого пламени, но которую так легко потушить. Бетия же всегда была зорче и осторожнее, в отличие от сестры она умела разглядеть в людях зло. Девушка удивилась, когда Сорча вдруг написала и попросила помочь с Джеймсом: в Данкрейге было полно женщин, способных и желавших заботиться о сыне и наследнике лорда. Теперь Бетия спрашивала себя, как могли зерна страха и подозрения прорасти в любящем, доверчивом сердце ее сестры.

Девушка вздохнула и решительно отерла слезы. Если и проросли, то слишком поздно. Это, однако, объясняет странный выбор слов в послании. Сорча просила ее приехать и приглядеть за Джеймсом – не посидеть с ним, не поиграть, не повидать его или помочь его матери, а именно приглядеть за ним. И это было как раз то, что Бетия собиралась сделать.

Каждый вдох, каждый шаг и даже шелест ее юбок по застланным тростником полам заставлял сердце Бетии сжиматься от страха, пока она тихо пробиралась по населенным тенями залам Данкрейга. Она умела двигаться бесшумно, но отчаяние говорило ей, что она утратила этот навык. Однако не последовало ни единого окрика, пока девушка прокладывала путь во двор через весь замок. Ей потребовалось три дня уверток и уловок, чтобы найти способ выбраться из Данкрейга, оставаясь при этом незамеченной. Каждую секунду девушка боялась, что Джеймс, так трогательно не сознающий опасности, издаст какой-нибудь звук и выдаст их. Поначалу она колебалась, испытывая сомнения в справедливости своих обвинений. Но на следующий день после похорон ей вдруг пришло в голову проверить еду, предложив ее щенку. Когда тот, попробовав их пищу, умер, девушка долго плакала, переживая, что использовала бедное доверчивое животное. Смерть маленького щенка Джеймса положила конец всем ее сомнениям. Странная смесь страха и гнева оттого, что ужасные подозрения оправдались, наполнила ее душу. Сознание того, что она даже не может похоронить щенка, как он этого заслуживал, усиливало гнев Бетии. Она знала теперь, что медленная и мучительная смерть Сорчи и Роберта вызвана ядом, а вовсе не неизвестной болезнью, как было заявлено.