Ширл Хенке - Возвращение в рай

Им представили Бартоломео и Кристобальда, тесок братьев Колона, и они остановились в прохладной тени раскидистого дуба, спешившись. Риго помог Мириам выйти из носилок. Она улыбалась приветливым, любопытным и смущенным лицам, чувствуя, как в ее сердце зарождается симпатия к этим людям, волей судьбы ставшим ее семьей.

Потом из тени деревьев вышла невысокая миловидная женщина, одетая в простое бледно-зеленое платье. Глядя на ее длинные русые волосы и зеленые глаза, становилось ясным, почему такого необычного цвета волосы у младших детей Торресов. Магдалена Торрес обняла Аарона и пошла навстречу гостям.

Ломбардия. Апрель 1525 года

Фламинео Баттаглиа продирался сквозь толпу, собравшуюся на ярмарке, деловито набивая рот жареным мясным пирогом.

— Почему ты не ешь, Бенджамин? Это очень вкусно, — сказал полненький маленький неаполитанец.

— По-моему, ты ешь все, что не успело первым проглотить тебя, Минео. Этот кусок свинины, обгоревший сверху, не прожарен, — ответил Бенджамин с гримасой отвращения. Заметив двоих молодых жонглеров, он остановился, чтобы полюбоваться их мастерством. — У нас дома я видел подобное. Мой друг тайно по имени Гаони мог жонглировать симпатичными маленькими мячиками, сделанными из особого сорта смолы. Когда их роняешь, они подпрыгивают вверх.

Баттаглиа разочарованно ухмыльнулся.

— Какой же твой тайно жонглер, если роняет мяч? — Он сам рассмеялся своей шутке и махнул рукой в сторону заполненной народом площади. — Женщины, посмотри, лекарь, сколько женщин — молодые, старые, полные, худые. Как ты думаешь, может быть, какой-нибудь из них нужна помощь лекаря — магический эликсир, например? — Он весело потер руки, перегнувшись через стол, уставленный корзинами со свежими дикими цветами, ущипнул пухленькую молодую женщину. Она потерла толстые ягодицы, вереща от негодования.

— Мы пришли сюда, чтобы выбрать для тебя лошадь, ты еще не забыл об этом, Минео? Не заглядывайся на девок. Где те мифические торговцы лошадьми?

— Не суди меня так строго, — защищаясь, сказал Баттаглиа, глядя на ухмыляющегося Бенджамина.

— Мой отец разводит превосходных лошадей, и я многому научился у него, так что, думаю, друг мой, тебе следует прислушаться к моему совету.

Симпатичная молодая шлюха обняла его за талию. Рассмеявшись и шлепнув ее по заду, он дал понять, что не нуждается в ее услугах.

— Я никогда не видел ничего подобного — женщины так и липнут к тебе, — с благоговением произнес Минео.

— Такие женщины запросто могут заразить сифилисом а липла она ко мне только потому, что услышала звон монет.

— Может, ты как-нибудь одолжишь мне свой магистерский плащ, тогда убедишься, что они клюют на него, — задумчиво произнес Минео. Бенджамин только, рассмеялся в ответ. — Видишь кибитки, там, перед ямой с медведем. Вчера торговцы лошадьми были там. Их лошади не хуже чем жеребец твоего брата. Я всегда мечтал о вороном рысаке.

Бенджамин часто слышал о том, как люди Пескары говорили о подвигах Риго, но воспоминание о его предательстве все еще не давало ему покоя, причиняя горечь, как глоток вина из металлической фляжки. Они обошли яму с большим бурым медведем, прикованным цепью к столбу. Хозяин немилосердно стегал зверя плетью, натравливая на него полдюжины собак, разозленных и окровавленных.

— Всемогущий Боже, как я ненавижу такие забавы, — пробормотал Бенджамин, потянув Минео за рукав куртки, когда тот как завороженный остановился перед зрелищем.

— Как хирург может быть таким слабонервным? — спросил Минео недовольно, когда они шли к большому загону, в котором стояло полторы дюжины лошадей всех мастей.

Бенджамин принялся разглядывать несчастных животных и, нахмурясь, озабоченно обратил взор на человека, стоящего в воротах, держащихся по обыкновению на одном ржавом гвозде. Непрерывным потоком из него сыпались проклятия на самых разных языках.

— Эти цыгане — настоящие мошенники, — сказал он.

— Они прекрасные лошадники, но я знаю, какие они хитрые и как легко могут обвести вокруг пальца. Поэтому я и притащил тебя сюда, — тихо ответил Минео.

Не успели они подойти к загону, как высокий черноволосый человек взял под уздцы норовистого вороного скакуна и вывел к ним.

— Глянь на этого черного. Хорош? Что ты думаешь? По-моему лучше просто не бывает.

Бенджамин, прищурившись, разглядывал лошадь.

— Да, действительно, черный, — проговорил он, скривившись. — Подойдя поближе к коню с блестевшей на солнце шкурой он потянулся к его копыту. — Посмотрим, может, и не черный?!

— Ты что, ослеп? Конечно, он черный. Бенджамин покачал головой.

— Запах. Его шкура покрашена ореховой краской. Ею иногда обновляют выцветшую одежду.

Потихоньку свирепея, Джанго Янос слушал их разговор, Минео сказал другу:

— Но эта лошадь не старая и не потрепанная. Смотри, как гордо она поднимает хвост и как резво гарцует.

Высокий цыган поклонился солдату, внимательно разглядывая его богато одетого спутника в подбитом горностаем плаще, за который можно было выручить неплохие деньги.

— Я очень рад, что ты вернулся, — заискивающе сказал он Баттаглци.

Бенджамин, похлопывая жеребца по загривку, тихонько разговаривал с ним сначала на итальянских диалектах, потом по-кастильски, по-провански, но конь по-прежнему вскидывал голову и бил хвостом, волнуясь.

— Странно, лошади обычно слушаются меня.

— Понюхай, какое чистое у него дыхание, — предложил Джанго, потянув коня за повод. Иссиня-черные волосы цыгана, повязанные красным шелковым платком, блестели на солнце. Он стоял и широко улыбался, гладя лошадиную морду.

Бенджамин тоже погладил жеребца, а потом вежливо спросил:

— Могу я посмотреть на его зубы? — и, не дожидаясь ответа, раздвинул губы лошади. Прежде чем хозяин и лошадь успели что-нибудь сообразить, Бенджамин вытащил из лошадиной пасти что-то, похожее на потемневшие сосновые иголки.

— Розмарин, — сказал он. — Любой аптекарь пропишет его для свежести дыхания, все равно, человеку или лошади.

— Так мы вчера уже договорились, что этот жеребец прекрасно подойдет для вашего выезда, господин, мне кажется, вам не стоит от него отказываться, — сказал Янос Баттаглиа. Его бесцветные глаза внимательно изучали светловолосого незнакомца.

Бенджамин снял накидку и передал ее Минео.

— Подержи это, пока я проверю еще одну вещь. — С этими словами он медленно обошел лошадь сзади.

— Этот жеребец очень нервный и может лягнуть тебя гадьо, — предупредил его Джанго.

— Нервный? — переспросил Бенджамин, беря в одну руку лошадиный хвост, а другой что-то щупая под ним. С хитрой искоркой в глазах он бросил на землю какой-то предмет, напоминающий застывший кусок лошадиных фекалий в форме морковки. Жеребец дернул хвостом, и от гордой осанки ничего не осталось.