Нора Хесс - Очарование нежности

– Как я понимаю, вы оба собираетесь вскоре покинуть Маренго?

– Да, конечно. Мы вернемся в Сан-Фран­циско, как только станет потеплее. Играть я, конечно, не бросил, как надеялась Сэлли, но все же научился сдерживать себя и вставать из-за стола вовремя. Мне даже удалось собрать некую сумму, которой будет достаточно, чтобы открыть свое заведение. Сэлли Джо возьмет на себя то, что касается развлекательной части дела, ну а я – игру.

Лэйси встала, молча налила себе кофе и присела к столу. Сделав большой глоток ароматного обжигающего напитка, она спросила:

– Скажите, а вас разве не задевает то, что ваша жена и Трэй все это время, сколько она находилась в Маренго, были любовниками?

– Ну, если бы я сказал вам, что мне это безразлично, я был бы последним лгуном, – ответил Итэн Рид после продолжительной па­узы. – Но, скажите на милость, могу ли я предъявлять к ней какие-либо претензии, если сам, в свое время, по отношению к ней был далеко не ангелом? Да и у меня за то время, пока я искал ее, была не одна женщина. Каждый ведь борется с невзгодами и разочаровани­ями своим собственным способом. А сейчас, поверьте, мне все-таки очень приятно созна­вать себя тем человеком, которого она, несмот­ря ни на что, продолжает любить.

Он помолчал и после небольшой паузы добавил:

– Честно говоря, и у меня возникло жела­ние выяснить отношения с Трэем Сондерсом. – В глазах его появился сердитый блеск.

– А я бы его пристрелила, – не колеб­лясь констатировала Лэйси. – И вашу супругу заодно.

Итэн усмехнулся:

– Понимаю вас. Конечно, вам тяжело ви­деться с этой женщиной. А мне очень тяжело не видеться с ней то время, пока нога моя не заживет. Я подумал, что вы…

– Вы правильно подумали, – перебила его молодая женщина. – Я не желаю видеть ее здесь. Сегодня утром – пожалуйста. Сходитесь, мири­тесь – это ваше дело. Но в этом доме она в первый и последний раз.

– Меня это, разумеется, не вдохновляет, но, поверьте, я понимаю вас, Лэйси.

На протяжении всего следующего месяца между Итэном Ридом и Сэлли Джо шел интенсивный обмен письмами. В роли курьера вы­ступал Мэтт. Наступил март, и доктор милостиво разрешил больному ходить без костылей. Кость срослась прекрасно, и прихрамывал он совсем немного.

На следующее утро Лэйси увидела, как Итен упаковывает свои вещи в седельную сумку. В салуне у него была намечена встреча с Сэлли Джо. Пока сойдет снег он поживет у нее, а потом они отправятся в дорогу.

«Мне очень будет не хватать Итэна», – поду­мала Лэйси, вливая яйца в поджаренный на сковороде бекон. Лучшей компании в тоскли­вые зимние вечера и быть не могло. Человеком он оказался воспитанным и словоохотливым. Знавший массу всяких занимательных историй, Итэн Рид прекрасно их рассказывал.

– Смирись с этим, – приказала себе мо­лодая женщина, выкладывая яичницу на тарелку, – тут уж ничего не поделаешь.

Налив в кружки кофе, она позвала его к столу в последний раз поесть вместе.

За завтраком Итэн, как всегда, шутил, ост­рил, но позже, когда собрался вскочить в сед­ло, вдруг погрустнел, даже посуровел. Он с нежностью смотрел на Лэйси.

– Девочка, я люблю тебя, как сестренку, которой у меня нет и никогда не было. Вот так-то, Лэйси Сондерс. Конечно, я бы еще с удовольствием оставался бы у тебя, но – не могу. Обещаю никогда не забывать и беспоко­иться о тебе.

Не выдержав, она всхлипнула. Итэн обнял ее и крепко прижал к себе. Потом мягко отстранил и вскочил в седло. Натянув поводья, он поскакал по протоптанной в снегу тропинке в направлении Маренго. Лэйси стояла и долго смотрела ему вслед. Когда Итэн Рид исчез в белой дымке, она, вздохнув, подняла глаза на неприветливое, мрачное и серое небо. Снова собирался снегопад и, если судить по этим жутким тучам, весьма обильный.

Повернувшись, Лэйси пошла в дом с тяже­лым сердцем, думая о том, как впервые за долгое время ей придется провести тоскливый зим­ний вечер в полном одиночестве.

Собирая со стола, она невольно зевнула – тяжелые раздумья о том, что Итэн должен сегодня уехать, разбередили ей душу, и Лэйси ночью не смогла сомкнуть глаз.

Вымыв и протерев насухо посуду, она пове­сила полотенце на крючок и посмотрела в окно. Сизые снеговые облака выглядели угрожающе. Теперь уже никаких сомнений не оставалось – надвигается снежная буря.

Когда Лэйси вошла в гостиную, взгляд ее упал на опустевшую раскладушку Рида. Ей вдруг захотелось убрать ее с глаз долой, и она по­спешно принялась снимать белье. Сложив одеяло, подушку и все остальное, Лэйси отнесла это в кладовку. Потом оттащила туда же и само нехитрое приспособление для сна.

Вернувшись в комнату, она сразу затеяла основательную уборку, так как с тех пор, как здесь поселился Итэн, ей практически не дове­лось убирать в занятой им комнате.

Подвязав волосы, Лэйси взялась за метлу. Пыли накопилось предостаточно, и молодая женщина провозилась почти до самого ужина.

Потом, наскоро перехватив сэндвич с вет­чиной, она отправилась в гостиную и уселась на свое любимое место у камина. Устало вздох­нув, она взяла со столика тонкую книжку сти­хов. Перелистав несколько страниц, Лэйси отыскала то место, до которого они дошли с Итэном вчера вечером, когда читали вслух.

Пробежав глазами несколько стихов неиз­вестного автора, она почувствовала, что ее неудержимо клонит ко сну. Веки ее отяжелели, Лэйси стала клевать носом и, в конце концов, заснула. Книга упала ей на колени.

Спустя два часа молодая женщина внезап­но проснулась. Из сарая доносилось мычание недоеной коровы. В комнату пробрались ран­ние зимние сумерки.

– Ах ты, Боже мой! – в отчаянии вос­кликнула она. – Сколько же сейчас времени?

Взглянув на часы, она не поверила своим глазам: было почти четыре. Она бросилась в кухню, выглянула в окно и тяжко вздохнула – так оно и есть! Пошел снег.

Через несколько минут, когда молодая жен­щина, уже одетая и с подойником в руке, вышла из дома, к снегопаду еще прибавился и сильный ветер.

Пока она подоила корову и накормила пти­цу, прошло не менее часа. Когда Лэйси откры­ла двери сарая, снаружи уже ничего не было видно.

– Тьфу, пропасть! – невольно выругалась она, поспешно захлопывая дверь. – Без фонаря и не выйдешь!

Как сейчас Лэйси была благодарна Мэтту, что он приучил ее всегда держать в сарае заправленный керосином фонарь. Он висел тут же, у двери, а под ним, на полочке, лежал тщательно завернутый в промасленную бумагу коробок спичек.

С зажженным фонарем в руке она некоторое время нерешительно стояла в дверях, не зная, как поступить, так как необходимо было иметь свободную руку, чтобы держаться за на­тянутую от сарая к дому веревку. Что делать, придется оставить здесь молоко – пусть замер­зает!