Нора Хесс - Сэйдж

— М-да, — толкая дверь, мрачно подумал Латур, — Коттонвудским кумушкам будет о чем завтра посудачить. Он почти наяву слышал их голоса. — Певичка перенесла свою благосклонность на доктора, а Латур снова со своей потаскушкой.

Когда Реби своим пронзительным голосом завопила: «О Боже, Боже! Не правда ли, Джим, грандиозно!» — он с отвращением поморщился. А его спутница пронзительно и громко захохотала, давая возможность всем посетителям обратить внимание на свое прибытие. Это ей удалось. Все в зале подняли свои головы и уставились на них. Под их взглядами Джим Латур вслед за Реби и официанткой прошел к своему месту, всего через два столика от Сэйдж и Джона.

Их появление совершенно расстроило Сэйдж Джим откровенно давал понять ей и всему городу, что Реби по прежнему занимает большое место в его жизни и что ничего в отношениях между ними не изменилось.

Глядя в свою тарелку, покраснев от стыда, Сэйдж думала, что теперь будет, если горожане начнут говорить, будто владелец салуна спит с ними обеими. И она абсолютно беспомощна и никак не сможет заставить этих людей думать по другому. При мысли об этом молодая вдова почувствовала, как в ней разгорается гнев. Да так ли уж она беспомощна? Надо показать всем, что ее интересует только Джон и что ей нет никакого дела до Джима Латура.

Конечно, это будет не совсем честно по отношению к Джону, но она постарается, чтобы он ничего не заметил и чтобы после ее спектакля ни у кого не осталось и тени сомнения в том, что красивый доктор ей нравится.

Она стала очень оживленной и начала с увлечением рассказывать Джону, как в далеком детстве отцовский бык однажды загнал ее на дерево. Сам рассказ, правда, никому не был слышен, но вот ее мягкий смех и нежные прикосновения к руке доктора не остались незамеченными аудиторией.

Джона сначала приятно поразила внезапная перемена в настроении женщины, однако, вскоре он догадался, что все это игра, предназначенная для Джима, а совсем не для него. Его это открытие расстроило, но все же он решил поддерживать Сэйдж в ее усилиях. В конце концов и для Джима Латура наступило время узнать кое что о муках ревности.

Джон, улыбнувшись, посмотрел в глаза своей соседки и наклонился к ней, как будто шепча на ухо что-то крайне интимное. На самом деле он сказал, незаметно кивнув в сторону Латура: «Давай-ка, позлим его хорошенько».

На мгновение в глазах Сэйдж мелькнуло удивление, но уже в следующую секунду она хихикнула и игриво замахнулась на Джона, воскликнув при этом: «Ах ты, проказник!», и тут же заметила краем глаза, как Джим дернул головой и внимательно посмотрел на нее.

— О, Джим, Реби, привет! — чрезвычайно приветливо и радостно воскликнула она, будто только-только увидела их. — Не хотите присоединиться к нам с Джоном?

Вместо ответа Джим все так же пристально смотрел на нее, и тогда Сэйдж улыбнулась и, пожав плечами, громко произнесла, обращаясь к доктору:

— Полагаю, влюбленные пташки хотят побыть вдвоем.

Наверняка, слова достигли ушей того, кому предназначались, потому что ответом ей был убийственный взгляд Латура, от которого у нее на минуту похолодела спина.

Затем ей и Джону принесли жареных цыплят, и они набросились на еду с огромным энтузиазмом, продолжая обмениваться тихими смешками и нежными, ласковыми взглядами.

Джим наблюдал за ними сквозь полуприкрытые ресницы, пожираемый приступами ревности. Подобного чувства он еще никогда не испытывал, и сейчас это новое ощущение ему крайне не нравилось. Оно с яростью грызло ему сердце, причиняя неимоверные страдания. Казалось, еще немного и он, вскочив со своего места, бросится к своему старому другу Джону, чтобы врезать как следует по его улыбающейся, довольной физиономии.

В это время он почувствовал, как Реби взяла его за руку и хочет что-то сказать. Джим повернул к ней свое потемневшее от раздражения лицо и скорее пролаял, чем спросил:

— Что тебе еще?

Нимало не смущенная такой его реакцией шлюха беззаботно прощебетала:

— По моему, Сэйдж и Джон отлично проводят время. Никогда не видела раньше, чтобы Сэйдж столько смеялась. Обычно она такая задумчивая.

Реби искоса посмотрела на Джима и спросила:

— А ты знаешь, они, кажется, нравятся друг другу.

— Не знаю и тебе не советую проявлять беспокойство. У них сегодня просто дружеский ужин.

— Да? А мне что-то кажется, что тут более, чем просто «дружеский ужин». Бьюсь об заклад, — Реби хихикнула, — что сегодня док пройдет дальше кухни. И готова спорить, он сегодня снова увидит спальню этой мисс Воображалы. И, черта с два, он будет обследовать ее как больную.

Ехидное выражение исчезло с ее лица, потому что в нее вонзился холодный и острый, как стальной клинок, взгляд Джима.

— А почему бы тебе просто не заткнуться? Подумай о тех, кто сегодня будет тебя обследовать!

— Может, это будешь ты, Джим? — с надеждой посмотрела на него Реби. — Ты так давно не приходил…

— Нет, меня не будет, Реби, — голос мужчины несколько смягчился. — Ты же с самого начала знала, что у нас не будет в будущем никаких шансов остаться вместе. Сейчас время пришло, и наши отношения кончены раз и навсегда.

Эти слова перечеркнули все ее надежды, но так просто шлюха не собиралась сдаваться. Она перешла в атаку на Джима:

— Они, эти отношения, нипочем бы не кончились, если бы тут не появилась эта чертова костлявая вдовушка, и ты это знаешь. Ты сейчас ее хочешь, но я подожду, пока ты ей не надоешь. А это произойдет очень, скоро. Эта девица не похожа на ту, которая, по слухам, спит с держателем салуна! Не спит и не будет спать!

— Да я и не собираюсь с ней спать, с чего ты взяла?

Джим задал вопрос, пытаясь сделать отрицательный жест рукой. М да, фраза Реби была ближе к истине, чем он надеялся.

Когда, наконец, принесли заказ, Джим Латур вздохнул с облегчением и склонился над тарелкой.

Сэйдж проснулась от того, что до ее слуха донеслись две разные песни. Из за окна, от дупла в высокой сосне, стоявшей рядом с салуном, донеслась заливистая трель какой-то звонкоголосой пичуги, а в кухне Тилли решила вспомнить пару непристойных куплетов одной песни из времен ее юности.

Сэйдж легла на спину и потерла ладонями свои покрасневшие от недосыпания глаза. В последнюю ночь она спала очень плохо, и развеселые песни кухарки и птицы не добавили ей хорошего самочувствия. Голова разболелась еще сильнее, явно желая разломиться на куски.

Однако, больше всего Сэйдж была недовольна собой. Почему мысль о том, что Джим все еще связан с Реби так ее растревожила, что она не спала всю ночь? Почему она думала иначе, что дало ей повод к этому? То, что он проводил со своей певицей какую-то часть дня, еще не говорит о том, чем Латур занимался по ночам. Закончив свое выступление перед посетителями салуна, она не видела его до следующего дня. Если бы у нее хватило ума хоть немного подумать, ей стало бы ясно, как и с кем он проводит ночные часы.