Нора Хесс - Сэйдж

Солнце начинало клониться к западу, и муки голода начали терзать несчастную женщину с новой силой. Скоро снова стемнеет, и он опять начнет разбивать лагерь для ночевки. Позволит ли ее похититель ей поесть, или опять оставит дожидаться утра?

Примерно через час после захода солнца они все еще продолжали свой путь. Миланд по-прежнему подгонял уставшую лошадь; хотя на небе давно уже взошла луна и залила все вокруг своим тусклым светом. Сэйдж Держалась только силой воли, стараясь не показать Ларкину, насколько она ослабела, понимая, что ему как раз этого и надо — сломить ее дух и заставить молить о пощаде. И еще, ей было ясно, что как только ему удастся добиться своей цели, он убьет ее.

От долгой езды верхом, да еще со связанными руками, все тело женщины превратилось в воплощение боли. Она молила Господа, чтобы он послал ей силы выдержать до конца это испытание, как вдруг впереди забрезжил в темноте тусклый мигающий огонек. Вначале Сэйдж показалось, что это просто обман зрения, но вскоре стало заметно, что это свет из окна, и они направляются прямо к нему.

В ту же секунду по спине Сэйдж пробежал леденящий холодок, — ей припомнились трое бандитов, погубивших ее семью. Может быть, они там сидят и дожидаются, когда Ларкин доставит ее к ним?

Вот когда женщина почувствовала, что еще немного, и она закричит от ужаса. Сразу они ее не убьют, сначала злодеи насладятся ее телом, может быть, именно так, как тогда рыжеволосый с бедной Мэри.

Перед глазами Сэйдж возникло из темноты какое-то низкое строение, похожее на сарай больше, чем на жилище. Миланд остановил изможденную лошадь и, спрыгнув с седла, закричал:

— Эй, Лайша, ленивый ублюдок, выходи и позаботься о лошади!

И сразу же из лачуги выбежал лохматый, нечесанный подросток, торопливо подобрал поводья и повел коня прочь, попутно получив от Миланда сильный пинок, когда проходил мимо него.

Сэйдж слегка пошатывалась на своих дрожащих ногах, и Миланд, грубо схватив ее за локоть, почти затащил женщину в дом, где толкнул на скрипящий, шаткий стул. И тут она увидела еще одного маленького мальчика, который смотрел на них. В глазах ребенка плескался неприкрытый ужас, он вскочил, как только услышал приказ Ларкина.

— Поставь ужин на стол, маленькая скотина!

Повернувшись к Сэйдж и заметив, что она смотрит на мальчика, Миланд в дикой ярости прищурил глаза и, протянув к ней руки, схватил ее за горло, глубоко и безжалостно вдавливая пальцы в женскую шею.

— Да! — завопил он. — Они — мое семя! И ты, ты, сучонка, могла бы меня избавить от этого позора, если бы не предпочла тогда Артура!

Он резко отпустил ее и пошел прочь.

Сэйдж едва поняла эти грубые слова, и совсем не обратила внимания на грубость. Она вспомнила, как Миланд ненавидел индейцев еще до того, как она и Артур поженились. Неужели же тогда, много лет назад, ее деверь похитил скво, и у нее появились дети от него? Не было никаких сомнений в том, что в том подростке-метисе, который увел лошадь Миланда в конюшню, была кровь этого чудовищного человека. А мальчику, должно быть, около пятнадцати лет.

Второй мальчуган, который сейчас накрывал на стол, изо всех сил стараясь не привлекать внимания Ларкина, на вид был чуть старше Дэнни. И ее сердце преисполнилось жалости к нему.

Она поняла, что ненависть к индейцам, о которой постоянно говорил Миланд, на самом деле была ненавистью к самому себе за то, что он вынужден был жить с индианкой, за то, что она рожала ему детей, а это все, в его понимании, было ужасным грехом. Сэйдж со страхом подумала о том, что случилось с несчастной женщиной, матерью мальчиков.

Внезапно, словно молния, в мозгу молодой женщины вспыхнула мысль о том, что если не по крови, то через Артура эти мальчики, оказывается, приходятся ей племянниками. Ей стало жаль этих несчастных детей и захотелось броситься на защиту младшего, когда Миланд дал ему сильную затрещину и злобно прорычал:

— Ты прочитал в Библии ту главу, которую я велел?

— Да, сэр, — ответил мальчик дрожащим голосом.

— Потом проверю, — пригрозил Ларкин и уселся за стол.

Он начал набивать рот мясом и бобами, а Сэйдж, чувствуя, что больше не может ни минуты оставаться с ним в одной комнате, встала и вышла за дверь, не думая о том, набросится на нее деверь или нет, и не боясь, что он начнет ее избивать.

Оба мальчугана сидели на пеньках возле лачуги, склонив головы и сложив руки на коленях. Сэйдж подошла к ним и, посмотрев на Лайшу, спросила:

— Почему вы тут остаетесь?

— Нам некуда идти. Когда я был еще ребенком, мать, однажды, попыталась вернуться в свою деревню, но племя изгнало ее, потому что она бежала с ним и опозорила своих родичей. Поэтому маме пришлось вернуться сюда.

Лайша пожал плечам.

— По крайней мере, он сюда не часто заглядывает. Правда, в этом месяце он тут побывал уже дважды.

— Как же вы тут живете?

— Ларкин всегда оставляет мне ружье для охоты. Летом мы выращиваем овощи и ловим рыбу в реке. Ничего, перебиваемся. Лучше иногда немного поголодать, чем жить с ним все время.

— Наверно, ваша мать умерла?

— Да, три года назад, при родах.

Сэйдж повернулась к младшему мальчику. — А как тебя зовут, сынок?

— Бенни, мэм. Женщина улыбнулась.

— Слушайте, мальчики. Вы можете меня называть тетя Сэйдж, если хотите. Когда-то я была замужем за братом вашего отца. Говоря честно, Бенни, ты ужасно похож на своего дядю Артура.

Оба мальчика изумленно и радостно уставились на Сэйдж. Было совершенно очевидно, что им ничего не было известно о родных отца, и, возможно, у них даже мысль не возникала о возможности иметь белых родственников.

— Ты покинула брата Ларкина, потому что он был груб? — спросил Лайша.

— О, нет! Ваш дядя Артур был самым добрым человеком на свете. Его застрелили бандиты прошлой весной.

Сэйдж чуть не добавила «по указанию вашего отца». Но ей удалось сдержаться в последний миг. Для детей могло оказаться тяжелым ударом в одну минуту узнать, что у них был дядя, а в следующую — услышать, что он убит по приказу своего брата, их отца.

Сэйдж уже хотела попросить их развязать ей руки, но промолчала, заметив испуг в глазах мальчиков, а в следующую секунду ей на плечо легла тяжелая рука Миланда. Она резко обернулась, чтобы взглянуть на своего мучителя, и вдруг почувствовала, как у нее пересохло во рту. 3 руке Ларкин держал свой страшного вида нож. По виду мужчины было ясно, что он страшно разозлен тем, что Сэйдж покинула дом, и теперь он собирается ее убить.

Женщина закрыла глаза, ожидая самого страшного, желая помолиться, но от охватившего ее ужаса, ей не удалось вымолвить ни слова.

Она почувствовала холод металла на своей коже, а потом из ее груди вырвался вздох облегчения — Миланд обрезал веревки у нее на руках и грубо расхохотался.