Лиза Хигдон - Когда ты станешь моей

Малькольм взглянул на нее с уважением и приязнью.

– Позвольте вам заметить, мисс Ланкастер, вы на редкость рассудительны для ваших юных лет. Это в высшей степени разумное решение. Но перейдем к прочему. С вашего позволения я быстро вам зачитаю список других распоряжений графа. Итак. В ближайшие дни вам предстоит посетить несколько модных магазинов, к вам доставят модистку, башмачника и белошвейку. Его светлость желает, чтобы вы, когда станете его сопровождать, были одеты подобающим образом. А в случае если вам потребуется наставление в некоторых вопросах, я уполномочен лордом вам таковое преподать.

– Наставление? В чем? Соблаговолите объясниться, – нахмурилась Лаура.

– Находясь в обществе лорда Локвуда, – кашлянув, проговорил Малькольм, – вы будете знакомиться с влиятельными людьми. К ним можно обращаться согласно установленным правилам.

– Вы с его светлостью не ошиблись. Я действительно не знаю, как правильно приветствовать титулованных особ: маркизов, графов, баронетов. – Помолчав, Лаура деловито прибавила: – Но в остальном я неплохо образована. Надеюсь, его светлости не придется за меня краснеть. Живя в Виргинии, я окончила академию мисс Спент-велл для юных леди, а когда мне исполнилось семнадцать, переехала в Париж, где училась музыке и французскому у мадемуазель Вилье. Умею вышивать, писать маслом и акварелью, танцевать менуэт, котильон, кадриль и вальс, хорошо держусь в седле. Я брала уроки хороших манер, пения. Меня научили грамотно и изящно излагать мысли на бумаге. Вот, пожалуй, и все. – И она выжидательно взглянула на притихшего Малькольма. Секретарь тряхнул головой.

– Смею вас заверить, мадемуазель Ланкастер, то, что вы сейчас перечислили, превзошло самые мои смелые ожидания. Думаю, ни один из мужчин не стал бы требовать большего от своей спутницы.

Он поспешно допил чай и поднялся из-за стола. Лаура, встав, кивнула ему на прощание.

– Соблаговолите передать графу, что я устроена со всем возможным комфортом и благодарна ему за это. Постараюсь ни в чем его не разочаровать и жду того же от него самого. Прощайте, сэр.

– Всего… наилучшего, – с поклоном пробормотал Малькольм.

Когда Бекки затворила за ним дверь, Лаура принялась восстанавливать в памяти только что законченную беседу. Она не сомневалась: все, слово в слово, будет немедленно передано Локвуду.

Вот и отлично!

– О, мисс! – Бекки, неотрывно смотревшая в окно, всплеснула руками. – Карета его светлости у крыльца! Вам пора!

От волнения у Лауры застучало в висках, однако она сумела сохранить внешнее спокойствие и бесстрастно ответила:

– Я готова.

Но в этом утверждении была лишь доля правды. Целую неделю она добросовестно зубрила, как правильно именовать титулованных особ Англии, а в промежутках между занятиями обзаводилась роскошным гардеробом, посещая модные магазины, мастерские шляпниц, башмачников, перчаточников. Наряд, в котором она должна была осуществить свой первый выход в свет в обществе Локвуда, был во всех отношениях безупречен. Что же до прически, то ею занимался пару часов назад самый модный парикмахер города. Но… единственное, к чему она оказалась совершенно не готова, это к встрече с самим Локвудом. Перспектива провести с ним весь предстоящий вечер повергала ее в трепет.

– Еще бы, мисс! – захлебываясь от восторга, выпалила Бекки. – Вы просто прелесть как хороши!

– Ты сегодня славно потрудилась, – с улыбкой похвалила ее Лаура.

Девочка пристально следила за каждым движением парикмахера, пока он сооружал замысловатую прическу из роскошных волос ее юной госпожи, а когда с этим было покончено, заявила, что сумеет сделать такую же, когда мисс Лауре будет угодно.

Мальчик-рассыльный отворил дверь лакею Локвуда, и Лаура, на плечи которой Бекки набросила роскошную меховую накидку, подала ему руку. С царственной неторопливостью, с высоко поднятой головой Лаура начала спускаться по ступеням крыльца, молясь, чтобы его светлость не догадался, как горько она сожалеет, что позволила вовлечь себя в эту игру. От мысли, что сегодня она предстанет перед лондонским высшим светом в качестве наложницы графа, ей едва не сделалось дурно.

Лакей довел ее до кареты и распахнул дверцу с гербом. Локвуд, стоявший возле роскошного экипажа, церемонным поклоном помог ей усесться на мягкие бархатные подушки.

– Вы нынче необыкновенно хороши, – с улыбкой произнес он, заняв соседнее место.

– Благодарю вас, милорд. – Она слегка наклонила голову и принужденно улыбнулась ему в ответ.

«Боже, ну почему он так возмутительно, так невероятно красив? Разве можно в его присутствии сохранять трезвость рассудка и хладнокровие?» Ей стало не по себе. Тесный корсет открытого вечернего платья больно сдавливал грудь. Она расправила складки на подоле. Зеленый атлас приятно холодил кожу и ласкал взгляд.

– Я давно уже не бывала в опере, – сказала она, только чтобы нарушить воцарившееся молчание.

– Вот как? А вам нравится слушать пение, мадемуазель?

– Очень. Мадам Каталани неподражаема!

Джулиан приподнял бровь.

– Вам уже выпало счастье побывать на ее выступлении?

– Да, в Париже.

– Конечно же, в Париже. Где же еще? – подхватил он с легким оттенком не то насмешки, не то недоверия.

Лаура нахмурилась, не зная, что на это ответить. Он ее нарочно поддразнивал, но это почему-то не показалось ей обидным. Они ведь почти не знакомы. Он имеет все основания думать о ней все, что угодно: сомневаться в ее правдивости, в отсутствии привычки чем-либо хвастаться и преувеличивать свои достоинства, образованность и эрудицию. А вдобавок он так хорош собой. Она искоса взглянула на него, и сердце ее забилось быстрее. Одет по последней моде, элегантен и строен, красив, как олимпийский бог. Все в его облике дышит благородством.

На душе у нее стало немного легче. Мысль о том, что Джулиан Норклифф, шестой граф Локвуд, выбрал себе в спутницы именно ее, придала ей сил и бодрости.

«Интересно, – подумала она, – какова из себя его супруга? Какой надо быть, чтобы решиться оставить такого мужа и пуститься в бега? Предпочесть благословленные церковью объятия безупречного во всех отношениях мужчины грешным соитиям с любовником?».

И тут же она мысленно спросила себя: можно ли устоять против чар его светлости? Смогла бы она сама отвергнуть его грешную любовь, предложи он ей близкие отношения?

Пульс ее участился, к щекам прилила кровь. Ответ напрашивался сам собой. Она буквально сгорала от стыда. А Локвуд не сводил с нее внимательного, полунасмешливого взгляда своих темных, с янтарным отливом, глаз. Пытка закончилась, лишь когда карета подъехала к Королевскому театру.