Виктория Холт - Алая мантия

– Да, мы те же самые. Ты Роберто, и не важно, учишься ли ты у мистера Хита или у мистера Уэста. Я не стала любить тебя меньше, потому что тебя учат верить в одно, а меня в другое.

– Пилар, – сказал он, – я люблю тебя. Я всегда говорил, что не хочу с тобой расставаться. Ах, если бы мы могли уехать куда-нибудь, где нет войн, где каждый думает как хочет и никто никого не заставляет думать по-другому… Если бы мы нашли такое место – мои родители, твоя мать, Говард, Бесс и конечно ты, потому что без тебя ни одно место не будет совершенным.

– Я знаю такое место! – блеснув глазами, воскликну ла Пилар. – Флорида! Или Вирджиния! Помнишь, нам рассказывали о тамошних лесах, цветах и фруктах – эглантерии и пижме, жимолости и сасафрасе, диком винограде и землянике? Если бы мы все отправились туда, не заботясь, что подумают другие, и построили там дома…

– Нам пришлось бы вырубить леса, чтобы сделать это, – заметил Роберто.

– Вечно ты смеешься надо мной, – сказала Пилар.

– Я бы хотел смеяться не над тобой, а вместе с тобой. – Он взял ее за руки и посмотрел ей в глаза. – Ничьи глаза так не сияют, как твои. Никто не умеет смеяться так, как ты. Никто не придумывает таких фантастических нелепостей, которые заставляют меня смеяться.

– Презрительно?

– Нет, счастливо. Я смеюсь, потому что думаю: «Это говорит Пилар, и она рядом со мной». Пилар, теперь, когда мы больше не брат и сестра, когда вокруг нас свирепствует вражда, мы могли бы быть уверенными, что никогда не расстанемся, если поженимся.

– Поженимся? Но я собираюсь выйти замуж за Говарда, а ты – жениться на Бесс.

– Мы привыкли так говорить, распределив роли, как в игре. Но мы стали старше и знаем, что жизнь это не игра. В прошлом мы с тобой всегда были вместе. Ты хочешь, чтобы мы всегда оставались вместе и в будущем?

Она медленно кивнула:

– Да, Роберто, хочу.

Он обнял ее и поцеловал. Пилар высвободилась из его объятий.

– А как же Говард? Как же Бесс? Если бы они не были братом и сестрой, они тоже могли бы пожениться… – Пилар не договорила, осознав, что по-прежнему устраивает их жизни как в игре. Она подумала о встрече Бьянки и Бласко, о том, как они сжимали друг друга в объятиях. Тогда она чувствовала себя маленькой и ошеломленной.

– Не знаю, Роберто, – промолвила Пилар. – Я хочу быть с тобой и хочу быть с Говардом. Я люблю вас обоих. А пока мы с тобой болтаем, капитан едет в Лондон. Я люблю капитана и хочу быть ему преданной, но как это возможно, если я знаю, зачем он туда поехал?

– Что ты имеешь в виду, Пилар? Зачем капитан поехал в Лондон?

Она не ответила, и он продолжал:

– Хочет донести на моего дядю! Капитан знает, что он священник! Но почему для этого нужно ехать в Лондон?

Пилар покачала головой:

Не знаю, что мне делать. Я чувствую, как будто мы впутались в дела, которые не в силах понять. Это и означает становиться взрослым, Роберто? Раньше было гораздо проще. Теперь я должна находиться на какой-то одной стороне, а мне иногда хочется быть сразу на обе их. Неужели так будет и дальше? Я хочу выйти замуж за тебя, но я дала обещание Говарду, а как я могу его оби деть? Я дочь капитана и хочу быть преданной ему, но как я могу позволить отцу прислать сыщиков, чтобы они отвели в тюрьму твоего отца и дядю?

Они прижались друг к другу в темноте.

Бласко походил на человека, пробудившегося от наркотического сан. Он проводил столько времени, размышляя о прошлом, что никогда не заботился о будущем, а когда он нашел Бьянку, то ему вполне хватало настоящего. Теперь все казалось другим. Он нашел Бьянку, нашел Роберто и хотел будущего с ними обоими.

Бласко часто думал о том, чтобы отвезти их в Испанию. Но его гордая мать никогда бы не примирилась с невесткой, которая была известна в округе как цыганка, а Бьянка – не та женщина, которая будет молча терпеть оскорбления.

Но в данный момент его беспокоила не будущая вражда между матерью и женой, а теперешняя проблема: как уберечь семью от катастрофы. Эти месяцы были полны радости, но ему и Доминго грозила страшная опасность. Если их схватят и казнят, что будет с его семьей? Теперь выглядело не только странным, но и зловещим то, что их с Доминго освободили из тюрьмы, позволив продолжать свою деятельность: Доминго – как испанскому священнику, а ему – как испанскому шпиону.

Еще более странным казалось то, что они как бы случайно очутились в том самом месте, где жили Исабелья и Бьянка, и место это служило центром подготовки Англии к войне.

Подобные вещи не происходят случайно. В этом заключался какой-то глубокий смысл, чреватый опасностью, и если Бласко хотел спасти свою семью и себя, то он должен был выяснить, что это за опасность, и действовать с величайшей быстротой.

Доминго писал множество донесений, которые Чарли Монк отвозил в дом на пустоши, где передавал человеку, доставлявшему их в неизвестное место назначения. Бласко не сомневался, что эти донесения содержат сведения об английских кораблях, которые он добывал в гаванях, и о Плимуте: зашифрованная Доминго информация каким-то образом переправлялась в Испанию, для которой она, безусловно, представляла огромную важность.

Возможно ли, что англичане оказались настолько глупы, позволив арестованному ими человеку-иезуиту, чьей целью было распространение католической веры, – выйти на свободу и продолжать действовать в такое тревожное время?

Бласко пришла в голову еще одна мысль. Сведения с обеих сторон поступали в Харди-Холл. Священники, которых принимали в доме, привозили эти сведения с собой в расчете посеять надежду в сердцах тех, кто трудился в Англии на благо победы Испании над этой страной и установления в ней католичества.

Предположим, что люди, отпустившие на свободу его и Доминго, были не так глупы, как ему казалось. Предположим, они многое знали о прошлом Доминго. Могли ли они знать, что он собирался жениться на Исабелье, что она была похищена Эннисом Марчем и жила неподалеку от Плимута? Возможно, они считали ловким ходом послать Доминго и его брата в Харди-Холл, где они могли бы встретиться с Исабельей? Было ли им известно, что Исабелья и другие испанские женщины из дома капитана посещали Харди-Холл для исповеди и причастия, что друзья этих женщин пользовались бы полным доверием, и, следовательно, любые сведения об Испании, поступающие в дом, не стали бы от них утаивать?

Но какой во всем этом смысл? Предположим, сведения, собранные им самим, закодированные Доминго и доставленные Чарли в дом на пустоши, отправлялись не в Испанию, а в Лондон. С какой целью? Это всего лишь доказывало бы, что он и его брат – шпионы короля Испании. Но их противники и так об этом догадались. Они арестовали их и могли предать смерти как священника и шпиона во имя правосудия.