Виктория Холт - Алая мантия

«Эти двое спасли мне жизнь, – говорил себе капитан. – Когда-нибудь я увижу в этом доме их детишек, и они будут звать меня капитаном. Разрази меня гром, ради такого стоит пожить даже с одной ногой, болью в боку и слезами, то и дело появляющимися на глазах! Возможно, в будущем году вернется Петрок, и Пиллер сделает так, как я хочу. А к тому времени гнездо шпионов в Харди-Холле будет уничтожено».

Быть может, ему удастся вернуть Бьянку. Она вернется ради Роберто, которому он пообещает часть своего со стояния, Исабелья все еще здесь. Она не покинула его – ведь она его жена и мать Пиллер, а если они хотят отобрать у него девочку, то пусть попробуют!

Короче говоря, они заживут по-прежнему, и он возьмет с собой Бьянку и Исабелью посмотреть, как поступают честные англичане с испанскими предателями.

Тогда они увидят, что он все еще тот же капитан, который совершал рейды на их побережье, сделал их своими женщинами и всегда брал все, что пожелает.

«А пока что пусть думают, что они в безопасности».

У капитана имелись тайные мысли, забавлявшие его. Он не в состоянии путешествовать по морю, но может добраться до Плимута, где у него есть знакомые, которым можно доверять.

Один из них отправился в Лондон на следующий день после того, как Бласко Каррамадино проник в его дом, и вскоре делами в Харди-Холле займутся люди, знающие толк в таких вещах.

Лето шло к концу. Для Бьянки и Бласко это было самое чудесное лето в их жизни. Казалось, они забыли обо всем, найдя друг друга. Вскоре они поженились.

Харди были удивлены столь нетрадиционным поведением, но в сложившихся необычных обстоятельствах оказали всю необходимую помощь, и брачная церемония осуществилась в часовне под руководством Доминго. Они были готовы поверить, что прибытие братьев – истинное чудо, и объясняли его как знак того, что Бог ими доволен. Бьянка теперь жила под их кровом. Роберто мог исповедовать религию своих родителей. Если бы им еще удалось женить Говарда на Пилар и забрать ее в Харди-Холл вместе с Исабельей, то они бы убедились, что их труды в самом деле благословлены свыше.

– Мы должны иметь терпение, – говорил сэр Уолтер.

Леди Харди была готова вместе с ним дать свое благословение браку Бьянки и Бласко, который при других обстоятельствах вызывал бы у них серьезные сомнения.

Итак, Бласко и Бьянка в эти летние месяцы думали лишь о том, что вновь обрели друг друга, а Бласко к тому же радовался, найдя сына.

Для него и Бьянки все находящееся за пределами их маленького круга казалось неопределенным и незначительным. Но Бласко не забывал о миссии, порученной ему королем Испании. Его задачей было бродить по го роду, слоняться по мощеным улицам, стоять у стены, глазея на корабли в гавани, и собирать любые сведения, полезные для Испании.

– Вы иностранец? – часто спрашивали его люди.

– Да, – отвечал он им.

– Конечно, француз – мы сразу догадались. Смотри те на наши прекрасные корабли. Вы много о них знаете?

– Совсем немного. Но выглядят они великолепно.

– Видите тот, который находится прямо перед вами? Это один из тридцати шести пушечных галеонов короле вы, класса дредноута. Не так давно здесь побывали «Антилопа» и «Свифтшур». Думаю, таких галеонов нет нигде в мире.

– А куда они плывут, покидая эту гавань?

– Королева велит им держаться у берега, так как мы здесь много слышали об испанцах.

Бласко собирал сведения по кусочкам – ведь именно с этой целью его и направили в Англию. Он понимал, почему ему велели сопровождать брата. Доминго с его худым аскетичным лицом не мог сидеть и пить в тавернах с этими людьми, не мог внушить им такое доверие, чтобы они стали выбалтывать секреты. Он походил на того, кем был, – на священника, а священники вызывали подозрения.

Возвращаясь в Харди-Холл, Бласко писал отчеты, Доминго зашифровывал их, а Чарли Монк отвозил в дом на вересковой пустоши, откуда их должны были везти на восток – возможно, какому-нибудь посыльному, который темной ночью отправлялся из Англии в Испанию.

Бласко выполнял королевское поручение, так как считал это своим долгом, но его мысли были с Бьянкой и сыном. Он все больше любил сельские пейзажи Девона с их мягким солнцем и цветущими живыми изгородями, наслаждаясь также суетой города и кипучей деятельностью в порту.

Бласко чувствовал, что достиг всего, ради чего стоило жить. Это было реальностью, а все остальное – сном, быстро забываемым при свете дня. Париж, улица Бетизи и даже поместье Каррамадино казались чем-то принадлежащим к иному миру. Когда-нибудь он вернется домой, но это в будущем, а сейчас он жил настоящим.

Бласко был рад, что не убил капитана. Сделать это не составило бы труда, но насилие не соответствовало мирному пейзажу. К тому же человек, которого он так ненавидел все эти годы, был мужем Исабельи и отцом очаровательной Пилар. Если бы судьба и Провидение дозволили ему выполнение единственного желания, он бы попросил, чтобы Пилар была близнецом Роберто. Он уже полюбил эту девочку.

Роберто тоже любил Пилар. Только из-за нее он сожалел об уходе из дома капитана. Бласко казалось, что его сын куда больше подходит Пилар, чем серьезный Говард, который хотя и был славным парнем, но куда более скучным в сравнении с Роберто и Пилар. Бласко часто говорил с сыном о Пилар и при упоминании ее имени всегда видел в глазах у сына глубокую привязанность.

– Я всегда думал, что она моя сестра.

– Сын мой, – сказал Бласко, – если ты пожелаешь, между вами могут возникнуть более тесные семейные связи. Ты любишь ее, и я уверен, что она любит тебя. Почему бы вам не пожениться? Я был бы счастлив приветствовать ее как свою дочь.

– Жениться на Пилар? Но ведь она выходит замуж за Говарда, а я собираюсь жениться на Бесс.

– Брак не считается браком до совершения церемонии. Вы задумывали ваши браки до того, как узнали, что вы не брат и сестра.

– Это верно, – согласился Роберто.

После этого он долго молчал. Бласко наблюдал за ним и видел, как на губах у сына мелькает улыбка.

Пилар сидела с капитаном на лужайке. Они наблюдали за кораблями в гавани.

– Разрази меня гром, если это не «Триумф»! – воскликнул капитан. – Им командует сам Мартин Фробишер. [66]В Англии нет корабля больше, чем «Триумф». На нем семь тяжелых орудий и шестнадцать или семнадцать кулеврин. Он разнесет в щепки любого испанца!

– Сегодня в гавани кораблей больше, чем обычно, – заметила Пилар.

– Так и должно быть, разрази меня гром! Говорят, что испанцы строят корабли по размерам вдвое больше наших.

– Если их корабли лучше…

– Нет-нет! Они могут строить корабли даже вчетверо больше наших, но они все равно не будут лучше. Корабль создают люди, которые на нем плавают. Конечно, у них прекрасные корабли, но плавать на них будут только испанцы, а один англичанин стоит двадцати испанцев.