Виктория Холт - В Ночь Седьмой Луны

В одно воскресное утро я сказала Ильзе, что я должна готовиться к возвращению домой.

Она взглянула на меня:

– Ты действительно хочешь ехать?

Я заколебалась:

– Думаю, что так будет лучше.

– Твое решение несомненно означает, что ты начала принимать случившееся и оправляешься, от шока.

– Вероятно. Я знаю, что мне надо выйти из того странного состояния, в которое я попала. Надо продолжать жить. И лучше там, где я родилась.

Она мягко коснулась моей руки.

– Милое дитя, ты можешь оставаться здесь сколько хочешь. Ты знаешь это. Но я думаю, ты права. В Форде, вернувшись к привычному укладу жизни, ты примиришься со случившимся. Поймешь, что не впервые юную девушку так жестоко пробуждают от девичьих грез и приобщают к грубым сторонам жизни.

– Но, вероятно, впервые девушка верит, что вышла замуж, а потом узнает о потере шести дней своей жизни.

– О, в этом я не уверена. Но твердо убеждена в правильности действий доктора Карлсберга. Он вычеркнул из памяти зло и заменил его чем-то прекрасным.

– Но, по-вашему, зло – правда, а прекрасное сновидение.

– Увы, но зло стерто из твоей памяти. Ты страдала, но должна утешиться тем, что ты помогла, и серьезно помогла, доктору Карлсбергу. Благодаря тебе его эксперимент оправдался так блестяще. Ведь ты даже не можешь вспомнить перенесенную тобой жестокость и продолжаешь верить в сновидение. И только под воздействием бесспорных улик ты согласилась с реальностью, хотя, мне кажется, в глубине души ты все еще веришь, что вышла замуж за этого человека.

Как правильно она подвела итоги моим размышлениям.

– Стало быть, я была подопытной морской свинкой в научных исследованиях доктора Карлсберга.

– Только потому, что обстоятельства способствовали и тебе, и ему. Но скажи мне правду, Елена, ты все еще веришь в свое замужество?

– Я знаю, все против этого, но я помню это событие так же четко сейчас, как и прежде. И уверена, что оно никогда не изгладится из моей памяти.

Ильза кивнула.

– А я верю, что именно этого добивался доктор Карлсберг. – Она замолчала на мгновение. – Елена, я хочу, чтоб ты знала, ты можешь вернуться, когда захочешь. Хочешь встретиться еще раз с доктором Карлсбергом? Думаю, тебе это не помешает.

Я колебалась. Неожиданно я почувствовала ранее неведомое чувство отвращения к этому человеку. – было несправедливо, он был так добр ко мне и, по его словам, словам Ильзы и Эрнста, спас мой разум. И тем не менее мне не хотелось увидеть его снова. Я раздумывала: знай я правду с самого начала, было бы мне трудно прийти в себя? Говоря без обиняков, меня грубо и жестоко изнасиловали. Если бы я знала об этом в ту самую ночь, как бы я поступила? Не знаю. Но в одном у меня нет сомнений: мужчина, встреченный мною в Ночь Седьмой луны, был тем же человеком, который нашел меня в лесном тумане. Но как мог жестокий насильник в Ночь Седьмой луны быть таким нерешительным тогда, в своем охотничьем домике? Я видела дверь в моей комнате, медленно поворачивающуюся ручку. Дверь была на засове, но вряд ли такое препятствие остановило бы мужчину, решившегося на насилие.

Если бы они сказали мне правду, я полагаю, я встретила бы ее мужественно. Мне не верилось, что я почти потеряла разум. Я была легкомысленной и порой невыдержанной, но истеричкой – никогда. Я не могла себе представить, что бы я испытала при подобном оскорблении. В действительности мы не знаем сами себя, и только в кризисных ситуациях проявляются неожиданные стороны нашего характера.

Ильза продолжала:

– Мне было бы легче, если бы он осмотрел тебя на этот раз как обычный врач. Я слышала, он очень хотел бы этого, и нам небесполезно получить его рекомендации перед твоим отъездом.

Я согласилась, и Ильза письмом пригласила его приехать. Полученный ответ гласил: буду через два дня.

У меня было еще несколько приступов тошноты по утрам, и мне стало казаться, что я заболеваю. Ильза справлялась о моем здоровье каждое утро, она казалась очень обеспокоенной.

– Мне надо поскорее вернуться домой. Там все будет иначе, – сказала я Ильзе.

Я думала, что если Максимилиан действительно женился на мне, ему следовало давно уже объявиться. Каждый прошедший день служил подтверждением несостоятельности моего замужества.

Если я уеду отсюда, возможно, мне будет легче забыть. Дом казался таким отдаленным от всего происшедшего, он отдалит от него и меня.

Я начну все сначала.

В письмах тете Каролине и миссис Гревилль я сообщила о своем скором прибытии. Вечера в доме Гревиллей когда-то были для меня самым приятным времяпрепровождением. С удовольствием я вспоминала то восхищение, каким окружали Энтони его родители. Их дом был полон уюта и теперь я начинала понимать преимущества жизни, от которой я хотела сбежать.

Доктор Карлсберг прибыл в положенное время. Я была в садике и не слышала его приезда. Наверное, он был уже с четверть часа и беседовал с Ильзой, когда я вернулась в дом.

При виде меня он засветился от удовольствия и, поднявшись с кресла, взял мои руки в свои.

– Как вы себя чувствуете?

Когда я рассказала ему, что мое состояние возвращается в норму, он удовлетворенно задумался. Ильза оставила нас вдвоем и он стал расспрашивать меня о моей жизни. Его интересовали подробности моих снов, мучают ли меня ночные кошмары. Каждая деталь, казалось, чрезвычайно интересовала его.

Потом доктор спросил меня о здоровье, и я рассказала ему о моих частых утренних недомоганиях.

Он попросил разрешения осмотреть меня; и я согласилась.

Мне никогда не забыть, что случилось потом. Это было одним из самых драматичных моментов в моей жизни.

– Я должен сказать вам, что у вас будет ребенок.

Меня глубоко тронуло то, как Ильза восприняла это известие: ужас и смятение отразились на ее лице.

– Боже мой! – воскликнула она. – Это ужасно.

Я обнаружила, что успокаиваю ее, ибо, правду говоря, сообщение доктора вызвало во мне только чувство восторга. У меня будет ребенок – его ребенок. Я не сошла с ума. Он существовал на самом деле. С этой минуты я осознала, что начинаю подниматься из глубин своего несчастья.

Мое дитя! Меня не страшили трудности, ожидавшие меня, потому что я видела только одно – чудо иметь своего ребенка.

Я знала тогда, что в глубине души я всегда должна верить в любовь Максимилиана. Я не могла связывать его с преступником в лесу, и перспектива родить ребенка от Максимилиана наполняла меня безудержной радостью.

После ухода доктора Ильза обратилась ко мне, понимаю ли я, что это значит.

– Да, конечно! Я не смогла скрыть свои восторженные чувства. Я обладала тем свойством характера, которое отец называл переменчивым темпераментом. «Вверх, вниз», – говорила моя мать, а тетя Каролина называла безответственностью. И в тот момент я была уверена, что Ильза считает мое поведение странным и нелогичным. После глубокой депрессии, когда наконец появилась возможность забыть этот безобразный случай и начать новую жизнь, новое обстоятельство – живое напоминание о случившемся, делает это невозможным, а я ликую от счастья. Но я не могла ничего с собой поделать. Счастье иметь ребенка подавило все остальное.