Виктория Холт - В Ночь Седьмой Луны

– Я не дождусь возвращения Максимилиана. – Ну что же, – она улыбнулась своей лукавой улыбкой, – в этом нет ничего необычного, ведь он ваш законный муж. Нам остается лишь ждать. Скоро что-то должно случиться. Чувствую это нутром. И произойдет что-то грандиозное.

Я редко видела ее в таком возбуждении. Я очень боялась, что дети узнают о решении графа перевезти их из Клоксбурга в его замок. Чем больше я думала об этом, тем больше я склонялась к мысли, что фрау Грабен была права. Его супруга, графиня, – я видела ее лишь мельком – производила впечатление весьма решительной женщины, и думаю, фрау Грабен была недалека от истины, утверждая, что графиня не допустит незаконнорожденных отпрысков мужа в замок, где воспитывается ее сын. Да, граф блефовал. Но, вне сомнения, он узнал, что какой-то обряд бракосочетания состоялся между мной и Максимилианом много лет назад. Мальчики настойчиво требовали отправиться на Могильный остров посмотреть могилу герцога, и на следующий день после поездки в замок графа мы отправились туда. Лизель не было с нами, она осталась с фрау Грабен. У берега стояла лодка, и мальчики заявили, что хотят грести сами, не дожидаясь старика Харона для переправы на остров. Разгорелся спор, кому садиться за весла.

Я предложила кинуть монетку и решить, кому грести первому. Предложение было принято, и жребий грести на остров достался Дагоберту. Он сел за весла, а Фриц ревниво следил за его работой.

Поднявшись на берег, мы увидели Харона, вышедшего из своего домика поприветствовать нас. Он стоял перед нами, всматриваясь в наши лица щелками глаз, скрытых в глубоких морщинах.

Он протянул мне руку, такую же сухую и холодную, как и в прошлый раз. Она была все такой же.

– А теперь вы пришли взглянуть на могилу герцога. – Я вспомнила глухое звучание его голоса. – У нас недавно были гости. Все одни и те же, когда один из семьи отправляется к последнему месту упокоения.

Теперь и я была из этой семьи, и, быть может, когда-нибудь мои останки будут лежать на этом острове.

– Пойдемте со мной, – сказал Харон. – Пойдемте, молодые господа. Я покажу вам место, где лежит старый герцог. Пусть Бог упокоит его душу.

Я шла рядом с ним, мальчики следовали за нами, необычно серьезные. Несомненно, они чувствовали то же, что и я, – присутствие смерти.

– Нашли вы кого-нибудь для обучения вашему делу, Франц? – спросил Дагоберт.

– Я совсем одинок на этом острове, как и был эти долгие годы, – ответил старше.

– Интересно все же, кто будет присматривать за всеми этими мертвецами, когда вы тоже умрете?

– Придумают что-нибудь, – сказал Харон.

– Все эти мертвые люди, – размышлял Дагоберт. – За ними за всеми кто-то должен ухаживать. Мне кажется, все побоятся жить на этом острове, кроме тебя, Франц. А ты не боишься?

– Мертвые столько лет были моими спутниками, и мне нечего их бояться, молодой господин.

– Тебе бы хотелось, Фриц, остаться одному на острове, когда стемнеет? – спросил Дагоберт. Фриц заколебался и Дагоберт добил его. – Ты ведь знаешь, что не захочешь. Ты так испугаешься, а какой крик поднимешь, когда все эти призраки выйдут из могил...

– Ты же сам не захочешь остаться здесь один, когда стемнеет, Дагоберт, – сказала я, – и так как никто из нас не собирается здесь оставаться, к чему весь этот разговор?

– Я не побоюсь, – хвастался Дагоберт. – Я сяду на могильные камни и скажу: «Выходите посмотреть на меня. Не боюсь я вас».

– Ты так же будешь бояться, как и мы все, – обратилась я к Дагоберту.

– Возможно, они тоже боятся, – сказал Фриц. – Мне не хотелось бы лежать в земле, заваленным землей.

– Хватит об этом, – оборвала их я. – Эти цвету удивительно красивы.

– Посажены через несколько часов после похорон его светлости, – ответил Франц.

Мы подошли к большой аллее, на которой находилась свежая могила, покрытая цветами. На ней еще не было скульптур и статуй.

Мальчики молча смотрели на могилу.

– А когда-нибудь захоранивают живых людей? – спросил Дагоберт.

– Что за вопрос! Кто же захоронит еще не умерших людей? – спросила я с укором.

– Такие случаи бывали. В монастырях ослушников помещали в стены – и замуровывали камнями.

– Ну, теперь вы видели могилу герцога. Не хотите навестить могилы своих мам?

Они, конечно, захотели, и мы покинули главную аллею. Харон сопровождал нас: в черном одеянии, болтавшемся на его теле, с седыми локонами, выбившимися из-под шапочки, он действительно напоминал лодочника на реке Стикс, посланника смерти.

– Будьте осторожны – здесь новая могила, – предупредил он.

– Новая могила! – Глаза Дагоберта засверкали. – Чья могила?

– Я вырыл ее сегодня утром, – сказал Харон.

– Можно на нее взглянуть? – спросил Фриц.

– Она здесь рядом. На ней деревянные дощечки.

– Мне хочется посмотреть вниз, – попросил Фриц.

– Молодые господа, осторожней. Не упадите. Сломаете ногу.

Они хотели увидеть могилу. Я пошла за ними к могиле, Харон поднял дощечки, и мы заглянули в глубокую черную яму.

Я почувствовала, как мурашки побежали по коже. Наверно, от мысли, что скоро в эту могилу опустят гроб и закончится еще одно земное существование. Я чувствовала, как у нас говорят на родине, кто-то ходит по моей могиле.

– Для кого вырыта эта могила?

– Для молодой женщины, – ответил Харон, покачивая головой. – Слишком молодой, чтобы умереть. Для дочери хозяина гостиницы в городе.

Я знала, о ком он говорит, – еще одной из несчастных женщин. Граф сделал ее своей любовницей на время и потом бросил ее. Мне говорили, что она покончила жизнь самоубийством, и благосклонность к графу привела ее, как и других ее предшественниц, на Могильный остров.

Я почувствовала огромное желание бежать из этого места.

Весь следующий день напряжение, казалось, возрастало. Я была в ожидании чего-то неизвестного, и уверена лишь в том, что подобное состояние дел не могло долго продолжаться. Я прислушивалась к звукам лошадиных копыт на дороге и надеялась на приезд Максимилиана. Как я тосковала по нему, и не только из-за той радости, которую его присутствие всегда приносило мне, мне отчаянно хотелось рассказать о моих растущих опасениях. И если вдруг приедет карета с категорическим требованием графа доставить меня с детьми в его замок, что мне тогда делать? Не поехать! И разрешить Фрицу отправиться к графу без меня? В моей голове рождались планы спасения Фрица. Может быть, представить его больным. Нет, эта уловка второй раз не сработает. Но я должна найти выход.

– Боже мой, – заметила фрау Грабен, – вы вся на нервах.

– Я думаю, граф заберет детей.

– Говорю вам, он не посмеет. Графиня не позволит ему это сделать, в особенности сейчас, когда скандал еще не улегся. Та девушка, дочка хозяина гостиницы, была беременна от него и покончила жизнь самоубийством.