Лиз Карлайл - Леди и авантюрист

– Кофе?

– Только холодный.

– Выпью, – сказал Ратледж, почти дружески похлопав Макса по спине и усаживаясь в стоявшее рядом со столиком кресло. Упершись локтями в колени, он наклонился вперед, всматриваясь в лицо сестры.

– Послушай-ка, де Роуэн, езжай домой и поспи, – сказал он, не поворачивая головы. Мой кучер отвезет тебя на моей упряжке.

– Нет.

Ратледж посмотрел на Макса слегка удивленным взглядом.

– Я на самом деле считаю, что тебе нужно поспать, старина, – мягко заметил он. – Если не путаю, то у тебя сломана пара-другая ребер, и ты больше суток не спал.

– К чему ты клонишь?

Ратледж окинул взглядом сначала разбитое и в ссадинах лицо Макса, потом его грязную одежду.

– Я клоню к тому, что ты выглядишь еще хуже меня, а это в своем роде уже достижение, – ответил он. – Тебе нужно вздремнуть, принять ванну и переодеться, причем именно в таком порядке. Я не сдвинусь с этого кресла до твоего возвращения. Клянусь.

Доброжелательность Ратледжа почти обезоружила Макса.

– Я не могу ее оставить, – просипел он.

Ратледж вздохнул.

– Как я понимаю, ты собираешься околачиваться здесь и вершить благородные дела? Но, по правде говоря, де Роуэн, вид у тебя не приведи Господи. Она же, как увидит тебя, так и отказать может, а? В конце концов, подстрелил-то ее ты, и никто другой. Так что отправляйся домой, старина. Ненадолго, хорошо?

В жизни случаются такие видения, которые приходят совершенно неожиданно и настолько внезапно, что глаза бывают просто не готовы их увидеть, а ум не может их охватить. Именно такое произошло с Максом, когда он вернулся на Мортимер-стрит, где обнаружил, что мир перевернулся вверх ногами. Убежденный, что Кэтрин продолжает пребывать в забытьи на рубеже между жизнью и смертью, он промчался мимо Делайлы вверх по ступенькам к спальне и уже протянул руку, чтобы едва слышно постучать, как из-за двери до его ушей донесся взрыв хрипловатого смеха.

Озадаченный услышанным, он толкнул дверь и, увидев, что Кэтрин сидит на постели, опираясь на целую гору подушек, издал вздох облегчения. Лицо ее по-прежнему было бледным и осунувшимся, а вот глаза стали живыми и, самое главное, она улыбалась.

Но улыбалась не ему, потому что за оживленным разговором просто его не заметила, а трем леди, рассевшимся вокруг чайного столика, придвинутого к ее кровати. Бентли Ратледж тоже улыбался своей знаменитой улыбкой от уха до уха.

Он полулежал на постели Кэтрин, держа на животе пустую суповую тарелку, и ошеломленно смотрел на закутанную во все черное старуху, сидевшую во главе столика.

Макс еле слышно чертыхнулся.

Старуха его не заметила. Она склонилась над разложенными на столе картами.

– О, синьор Ратледж, – самым серьезным тоном объявила бабушка София. – Такие скандалы! Такой порок! А здесь что у нас такое? О, да я еще кое-что здесь вижу! Путь любви, он у вас извилистый, синьор, очень извилистый.

– Глубокоуважаемая синьора, – негромко заметил Ратледж скучным и равнодушным тоном, – чем в таком деле больше извивов, тем оно приятнее.

Дамы обменялись потрясенными взглядами, а потом снова дружно захихикали. Кэтрин же выставила локоть и, по-видимому, ощутимо двинула брата под ребра. Вскрикнув, тот грациозно соскользнул с кровати, поставил пустую тарелку на стол и отвесил глубокий и насмешливый поклон.

– Уважаемые дамы, – учтиво проговорил он, – как я вижу, больная более не нуждается в моем заботливом уходе. Так что я вынужден отбыть, ибо сегодня извилистый путь моей любви ведет меня прямиком в семейство Таттерстол. Там я положил глаз на длинноногую веселую девчонку, вызывающую во мне не больше·и не меньше как amore!

Бабушка София подняла на него слегка озадаченный взгляд.

– Тогда иди, мой мальчик, – негромко сказала она, – иди. Иди же! И если тебе это нравится, то прячься за своими насмешками! Но когда ты будешь томиться от окружающего, обязательно заезжай ко мне в гости. Мы разопьем бутылочку бургундского и разложим по полочкам всю ту неpaзбepиxy, в которую ты превратил свою жизнь. Максимилиан расскажет тебе, как до меня добраться.

– Так уж и расскажу? – холодно и нараспев проговорил Макс.

Пять пар глаз обратились к двери. Кузина Мария, ахнув, дернулась в своем кресле. Леди Кертон стала пунцовой, как школьница, которую поймали на глупом озорстве. Только бабушка бровью·не повела.

– Здравствуй, внучек, – поздоровалась она и бросила на него острый и все понимающий взгляд. – В такой важный день ты что-то поздновато встал с постели, а?

Макс стоял в дверях, сцепив за спиной руки и слыша, как громко колотится его сердце. К такому состоянию он, похоже, начал уже привыкать.

– Вон! – рявкнул он, изо всех сил стараясь скрыть свое смятение. – Вон! Все вон! Она больна! Ей нужен покой!

Дамы всполошились, как растревоженные наседки, повскакивали на ноги и, похватав карты, ридикюли и перчатки, толкаясь, суетливо заспешили к выходу.

Ратледж, проходя мимо Макса, со смехом похлопал его по спине. У Кэтрин глаза от изумления стали совершенно круглыми. Через мгновение комната опустела.

Макс сразу подошел к постели, но прикоснуться к Кэтрин не решался.

– Ты уже проснулась, – сумел он наконец выдавить из себя.

Она слабо улыбнулась ему в ответ.

– Только что. Слабая, как новорожденный котенок, и болит все просто адски. Макс, я так рада тебя видеть!

Макс с такой силой стиснул руки у себя за спиной, что стало больно.

– С чего моя бабушка вздумала нарушать твой покой? – сквозь зубы проговорил он.

Кэтрин покраснела.

– Нейт ей все рассказал, – объяснила она. – Почему он прятался в падубных кустах, я никогда не узнаю, но София, кажется, искренне переживает. Мария принесла потрясающий мясной бульон, а Изабель и Бентли узнали про свою судьбу. Ее визит в самом деле меня очень отвлек.

– Можно пари заключать, – проворчал Макс.

Он неуклюже присел на краешек постели и уставился на ее руку, которая спокойно лежала поверх одеяла. Рука была очень бледной, чуть ли не прозрачной, с темно-синими прожилками. Он почти машинально принялся водить по ним пальцем.

– Кэтрин ... – начал он и замолчал, растеряв остатки смелости.

– Да?

Он убрал руку.

– Слава Богу, ты чувствуешь себя лучше, – еле слышно проговорил он. – Я так виноват перед тобой. Не знаю, как и сказать ... Я оказался таким дураком ... Это я во всем виноват, – в отчаянии заключил он.

Кэтрин взяла его за руку и посмотрела ему прямо в глаза.

– Ты совершенно ни в чем не виноват, – твердо возразила она.

Но она чувствовала смятение, царившее в его душе. С ней творилось то же самое. Вчера она оказалась на самом краю смерти, а может быть, даже чего-то худшего, чем смерть. Такое даже истинный Ратледж не смог легко перенести. Жизнь ей спас·именно Макс.