Святослав Дружинин - Да не будет зависти и злобы

Двери в кабинет были изготовлены из красного дерева и что самое главное, они были безупречны во всех отношениях: эстетическая красота пленяла разум смотрящих в первые же секунды, а аромат исходящий от них включал внутреннее, в головах людей, воображение, будто они в чаще леса и все мирские заботы республиканского чиновника улетучиваются ветром свободы и свежести. Ручки на дверях являли собой совершенно другое совершенство – золотистого отлива, они так сильно гармонировали с самими дверями, а лучи солнца, просачивающиеся сквозь серую массу облаков только дополняли сие совершенство во всех смыслах.

Повернув ручку, магистраты вошли внутрь. Перед их взором оказалась куда большая красота: все внутреннее устройство кабинета походило на отдельный мир, словно сказочный мир; обои на стенах представляли собой изящество вкуса того, кто и выбрал сие творение – зеленоватые оттенки с белоснежными цветами в виде узоров; на стенах были развешаны три хорошо сочетающиеся картины – на каждой из которой был изображен человек. У самих стен располагался длинный, на всю левую часть стены книжный шкаф, наполненный, конечно, книгами в одном, качественном переплете. Напротив книжного шкафа стоял письменный стол, изготовленный судя по всему из того же дерева, что и двери: на нем было пусто, за исключением чернильницы и пера . Напротив стола, в противоположной стороне расположился диванчик для приема посетителей, но на нем сидел один неприятный на первый взгляд молодой человек. Юноша, одетый в чиновничью форму спокойно спал, дожидаясь своего времени. Его рыжие волосы, казалось, гармонировали с окружающими оттенками, но его храп нарушал все единство цветов и тишины.

– Проснись, Марон! – похлопал по плечу своего коллегу Котта. – Как ты мог уснуть ?

– Чт-что ? Уже утро ? Валерий, прошу прощения, я буквально на пять минут прилег, а господин Луций и Котта уже ушли отсюда. – оправдывался сонный магистрат, чуть приоткрыв глаза, которые и так слипались. А яркий свет и во все не давал им открыться до конца. – А! Это ты, Котта. Почему тебя так долго не было ? Ты встретил нашего блудного нача… – не успев закончить предложение, Марон вдруг заметил необычное зрелище – перед ним предстал сам начальник. – Господин, Луций! Сколько же Вас я не видел. Скучал по Вам сильно!!

– Вот и уснул видимо. И да, не обращайся ко мне так формально, пожалуйста. Не один год с тобой знакомы. – Луций отодвинул ноги Марона на пол, а сам присел. – Котта, так что Вы оба хотели мне рассказать ? Я уже устал ждать. Вот уже час предвкушаю услышать информацию…– и да, есть что-нибудь выпить ? (не вина, а простой воды, хотя бы).

– Ах, сейчас найду. – Котта открыл сервант, расположившийся в нижней части книжного шкафа. – Нет, тут только алкоголь. – разочарованно сообщил Луцию Котта. – Красное сухое подойдет ?

– Ты должно быть шутишь. Я же тебе сказал еще внизу, что бросаю употреблять все, что имеет негатив. Если я сейчас не откажусь от твоего предложения, то у меня и вправду нет никакой силы воли (и буду слабохарактерным червяком). – сделал сильное заявление чиновник. – Хорошо, буду с сухим горлом сидеть – ничего страшного.

– Марон, а ты будешь ? – показал хрустальный бокал своему коллеге Котта. – Судя по твоему выражению, еще как будешь. – и начал разливать по двум бокалам багрового цвета вино.

Котта подал бокал Марону. Луций освободил место на диване для Котты и решил занять место у книжного шкафа, за письменным столом некоего Валерия.

– В общем, суть такова, Луций: в одной из Наших колоний возникло восстание. Всех, кого посылали для урегулирования конфликта исчезли, но служба тайной разведки доложила, что в этом замешана одна секта. Они захватили всю колонию с помощью хороших речей о некоем спасении и упокоении, если разрушат врата Республики. – Котта сделал легкий глоток красного вина. Луций покорно слушал и не перебивал, а Марон, наоборот, начал засыпать. – Было принято решение послать десятый легион, а командовать им будешь именно ты, Луций. Правда, по началу Валерий хотел сам отправиться, но присутствующие магистраты убедили его в том, что молодым надо бы себя проявить. Так и было принято само решение. На следующей неделе будет объявлен общий сбор легиона, там и ты тоже должен присутствовать. Чисто по прогнозу, ты уедешь через две недели. Пока сектанты ничего ужасающего не предпринимают. Наоборот, тишина. А тишина страшное дело, сам понимаешь. – Кота закончил свой краткий доклад и посмотрел в сторону Луция, который в свою очередь, задумался.

– Какая все-таки неожиданность. Мне нечего сказать, кроме одного! – Луций встал со стула и гордо, расправив плечи посмотрев на своих коллег, продолжил – Право на отказ есть! Но мне нужно отказываться. Я готов взять на себя роль усмирителя ложных взглядов для Республики. Я готов отдать даже свою жизнь ради этого. И мне не важно, что дряхлые, загнивающие старики из сената будут думать обо мне, в случае провала.

– Остепенись, Луций. Это заговор, направленный на твое устранение. Ты ведь сам понимаешь, сколько людей из сената тебе завидуют. Ни у кого из них не было консульства в 25 лет, понимаешь ? И чем дальше становишься популярней, тем их зависть растет. Это не есть – здорово. Поэтому, эти трухлявые решили, что от тебя нужно избавиться таким образом. Погибнешь в бою – станешь героем; и больше не будешь для них объектом зависти. Вот как обстоит все. – начал Котта, но его речь была еле-еле слышна из-за начатого храпа, исходящего от его соседа – Марона.

Марон проснулся от легкого удара своего друга по плечу. Взглянув на Луция он легко догадался о чем идет речь и даже улыбнулся от тех слов, которые он явно проспал.

– Господин Луций, Вы не одни, с Вами – мы! Нас тоже примотали на это дело. Расскажу своей девушке об этом сегодня. Она явно будет гордиться мною, если я вернусь живым. Если дело будет выиграно, то нас будет ждать триумф, не так ли, господин Луций ? – бахвалился Марон, вытирая слюну со щеки на которой был красноватый след от руки.

– Триумф ? Если бы. Но тебе не надо говорить Марии об этом. Ты сделаешь и для себя, и для нее только хуже. Ожидание чего-то хорошего часто вселяет ложные надежды в сердца мечтателей. А так по мне, надежда самый главный враг здравомыслящего человека. Мечты, надежда на еще не сбывшиеся мечты только раскрепощает наше общество. – Луций вышел из-за стола и встал напротив Марона – Поэтому, повторюсь, дружище. Ни слова ей! – посмотрел угрожающе чиновник на своего товарища.

– Что ты так на него смотришь ? – спросил Котта – Ты его превосходно знаешь: еще в детстве он часто, вопреки нашим предупреждениям – нарушал спокойно и со свободной душой шел к нам для похвалы. – Так что, этот угрожающий взгляд тут совершенно бесполезен.