Марша Кэнхем - Меч и роза

Алекс молчал так долго, что Кэтрин испугалась. А если она ошиблась? Если ему нужна только красивая игрушка и мягкое, податливое тело в постели? Значит, она потеряет его. Если он погладит ее по голове и покровительственно улыбнется – все кончено.

Первыми шевельнулись его руки. Он осторожно приложил ладони к щекам Кэтрин. Его глаза стали серьезными, непроницаемыми, но уголки губ приподнимались в улыбке. На этот раз он поцеловал ее не страстно и не торопливо, как ночью. Поцелуй стал простым заверением в любви.

– А ты уверена, что в тебе нет примеси шотландской крови? – спросил он. – У тебя врожденный дар вести словесные поединки.

Кэтрин прикусила губу, ожидая продолжения.

– Конечно, ты права, – признал он со вздохом. – Заполучив тебя, поначалу я не знал, что с тобой делать. Я сомневался в том, что ты привыкла к долгим поездкам и трудностям, не надеялся, что ты по-настоящему любишь меня. Я отослал тебя из Шотландии ради твоей же безопасности. И заодно... словом, я решил испытать тебя. И себя.

– И что же?

Он легко провел большими пальцами по ее щекам.

– Теперь я считаю, что мне несказанно повезло: моя жена знает мои недостатки и не боится возражать мне. Но это еще не значит, что я отказываюсь от своих законных прав и привилегий! – спохватился он.

– Конечно, – прошептала Кэтрин.

– Последние несколько месяцев я был плохим мужем, меня вряд ли удастся приучить к тихой домашней жизни, но... я попробую стать другим, – продолжал он. – Я хочу состариться рядом с тобой. Стать тучным, добродушным стариком, как мой брат. Я всегда считал любовь Дональда к Море одной из его самых досадных слабостей, но теперь понял, что в этой любви его сила.

Кэтрин попыталась ответить ему улыбкой, но у нее задрожал подбородок, а глаза обожгли слезы. Алекс притянул ее к себе, крепко обнял, и она вскоре успокоилась.

– Есть и другая причина, по которой я отослал тебя из Шотландии, – негромко продолжал он, целуя ее в макушку.

– Какая?

– Если бы ты осталась в Ахнакарри, сейчас ты была бы там, а я – здесь. А если принцу и впредь будет сопутствовать удача, через месяц он войдет в Лондон и расстояние между мной и замком станет еще больше. – Он улыбнулся и провел ладонями по ее гладкому телу. – Как видишь, я поступил очень мудро, отправив тебя сюда.

– Чрезвычайно мудро, – сухо подтвердила она. – Но я не верю ни единому слову.

Растаяв от прикосновения горячих губ, она вновь нырнула под теплое одеяло, отдаваясь ласкам любимых рук, губ, сильного тела. На время она совсем забыла о войне, забыла и о том, что через несколько часов Алекс уедет, а в ее сердце вновь поселится страх.

– Алекс!

– Что?

– Ты спишь?

Он пошевелился, и она почувствовала, что его грудь и плечи по-прежнему влажны от пота.

– Сплю? – Он зевнул. – С чего ты взяла?

– Не важно, – перебила она.

Он глубоко вздохнул и зашевелился, перекладывая голову с живота Кэтрин на ее плечо, обнимая ее покрепче, кладя ногу поверх ее ног. Через несколько минут его дыхание стало ровным, тело расслабилось.

– Алекс! Ты засыпаешь?

Он медленно открыл глаза.

– Кажется, нет. А в чем дело?

– Я думала о твоих словах – о том, что я здесь, а ты скоро будешь в Лондоне. Это правда? Чарльз Стюарт решил дойти до самой столицы?

Алекс потер ладонью слипающиеся глаза и опять потянулся.

– Не знаю. Но у него есть армия, он направляется к Лондону.

– И он может дойти до Лондона?

– Никто, кроме его ближайших советников, не рассчитывал, что принц доберется хотя бы до границы Шотландии, а вспомни, где он сейчас!

Он ловко уклонился от ответа, подумала Кэтрин.

– Отец говорит, что юному претенденту на престол придется разгромить королевскую армию, прежде чем он сумеет войти в Лондон.

– Так он и говорит?

– Да, и еще многое другое: если принц все-таки войдет в столицу, ему не выстоять против орудий королевского флота. Адмирал Верной ни за что не согласится служить Стюарту, а под его командованием пятьсот кораблей.

– Твой отец – проницательный человек. А что, по его мнению, предпримет правительство?

– Он считает, что несколько членов парламента соберут собственную армию и попробуют отразить натиск Стюартов.

– Значит, гражданская война... – спокойно отозвался Алекс.

– А ведь еще есть церковь. Кентербери ни за что не допустит возвращения папистов в Англию, в стране слишком мало католиков, чтобы отнять власть у англиканских священников.

– Для человека, открыто заявляющего о своей неприязни к политике и войне, ты на редкость хорошо осведомлена.

– У меня есть глаза и уши.

– Это верно, – подтвердил Алекс, задумчиво глядя ей в глаза. – Прекрасные глаза и очаровательные ушки.

– Ты не ответил на мой вопрос, – напомнила Кэтрин.

Он перевел взгляд на ее обнаженную грудь.

– Знаешь, почему-то я не расположен разглагольствовать об армиях и политических стратегиях...

– А также отвечать искренне и честно? Или ты и впредь намерен поступать так же: уклоняться от ответов, избегать неприятных разговоров, юлить и уворачиваться?

Черные ресницы медленно поднялись. После пристального взгляда в упор Алекс вздохнул, приподнялся, подложил под спину подушки, удобно устроился на них и скрестил руки на груди.

– Хорошо. Если ты хочешь знать правду, ты ее услышишь. Задавай вопросы.

Кэтрин уловила досаду в его голосе и постаралась смягчить свой.

– Значит, принц все-таки намерен дойти до Лондона?

– Если у него будет выбор – да.

– Достаточно ли сильна его армия, чтобы разгромить войска короля Георга?

– Если корабли Камберленда потопят в Ла-Манше, а голландцы передумают, шансы у нас равные. Я бы даже рискнул заявить, что горцам достаточно одной отваги, чтобы победить самого дьявола.

– Одной отваги? Значит, других преимуществ у них нет?

– Англичане считают иначе. Генерал Коуп бросил на поле боя артиллерию, оружие и боеприпасы.

Внимание Кэтрин привлек свежий шрам возле левого уха Алекса. Он не упоминал о том, как был ранен, а она не спрашивала, но любой при виде этого шрама сразу понял бы, что Алекс мог лишиться слуха, зрения и даже жизни.

Невольно она перевела взгляд на другой висок, на тонкий белый шрам – след раны, оставленной шпагой Гамильтона Гарнера в поединке. Еще один шрам находился на бедре Алекса. Кэтрин вдруг вспомнилось, как он стоял в гостиной сразу после дуэли, стирая пот со лба, в окровавленных бриджах и высоких сапогах, повторяя брачную клятву. На лице Алекс сохранял привычную маску непроницаемости. Помня о том, как ловко он умеет скрывать чувства, Кэтрин осторожно продолжала:

– Отец приписал поражение при Престонпансе неопытности наших солдат. Даже дядя Лоуренс утверждал, что армия генерала Коупа состояла преимущественно из необученных новобранцев.