Марша Кэнхем - Меч и роза

– Надеюсь, я тебя не разбудил? Еще слишком рано...

– Нет-нет, папа, не разбудил. Я уже проснулась и собиралась принять ванну.

– Да? Отлично.

Кэтрин не помнила, чтобы сэр Альфред когда-нибудь заходил к ней в спальню. И он никогда не боялся кого-нибудь разбудить.

– Папа, что случилось? У тебя неприятности?

– Случилось? Неприятности? – Он нахмурился, словно припоминая, что привело его сюда. – Неприятности... – повторил он и направился к постели.

Кэтрин побледнела, заметив, что аккуратно перевязанная пачка писем лежит на полу в двух дюймах от ноги сэра Альфреда.

– Да, у нас неприятности! – вдруг рявкнул сэр Альфред, и Кэтрин вздрогнула. – Вчера ночью стало известно, что мятежники покинули Манчестер и направляются сюда. Более того, к папистам присоединилось почти полторы тысячи жителей города! Немыслимо! Но еще страшнее то, что такое может случиться и здесь!

– Здесь, папа? Ты думаешь, мятежники явятся сюда, в Дерби?

– А что им может помешать? – в ярости выпалил отец. – Армия бросила нас на произвол судьбы, ополченцы удрали так поспешно, что потоптали все клумбы в саду!

– Папа, это еще не повод так нервничать! Ты доведешь себя до сердечного приступа. Лучше сядь и...

– До приступа? А почему бы и нет? Принц оставляет за собой пустыню, настоящую пустыню, уж можешь мне поверить. Он приказывает стереть с лица земли целые города и деревни, порядочные горожане вынуждены прятаться, чтобы спасти жизнь. А ведь я предупреждал! Я всем говорил, чего можно ждать от воров и дикарей, но разве меня слушали? Балы, чаепития, ужины – вот что устраивали вместо канонад. Теперь нам всем придется дорого поплатиться за свою беспечность!

– Папа, мне известны слухи, которые упорно распространяют власти: они не только невероятны, но и противоречивы. Зачем городу понадобилось встречать принца колокольным звоном, если горожане боялись резни? С какой стати горожане присоединились к армии, если знали, что город сровняют с землей? Будь слухи правдой, мы увидели бы гораздо больше беженцев, и не только богачей, увозящих на юг свое добро!

Сэр Альфред смерил дочь язвительным взглядом:

– А ты, похоже, научилась у брата искусству спорить.

– Я не спорю, папа. Просто считаю, что твои источники сведений недостойны доверия.

– К черту источники! Кэтрин, лорд Кавендиш, герцог Девонширский, настаивает на вывозе из Дерби всего населения, и я горячо поддерживаю это решение. Почти все утро я улаживал свои дела, чтобы мы могли покинуть Дерби как можно скорее.

– Покинуть Дерби? – ахнула Кэтрин, мельком взглянув на закрытую дверь гардеробной. Мысль о том, что ей придется уехать, во второй раз расставшись с Алексом, вызвала у нее такое отвращение, что она не услышала первые фразы очередной отцовской тирады.

– ...только чтобы наткнуться на яростное сопротивление, и кого! Подумать только – твоей матери! Она облила меня презрением. Назвала бесхребетным червяком, тряпкой, заявила, что не сдвинется с места. Ума не приложу, что на нее нашло! Даже когда я напомнил, что ее могут подвергнуть чудовищному насилию, а Роузвуд-Холл – сжечь дотла, она осталась непоколебима! Вот я и пришел к тебе, надеясь, что ты поможешь образумить ее.

Сэр Альфред сильно вспотел, извлек из кармана платок величиной с наволочку и принялся вытирать лицо и шею.

– Неблагодарная... – ворчал он. – Тридцать пять лет она пользовалась неограниченными привилегиями и начисто забыла о чувстве долга! Она уже не помнит, кто она такая и кем была, пока я из великодушия не спас ее от позора и нищеты! А ведь она торжественно поклялась повиноваться мне! Что скажет лорд Кавендиш, если она ослушается моего приказа? Как отнесутся ко мне в парламенте, если узнают, что я не способен обуздать даже собственную жену? Ее необходимо заставить подчиниться. И я рассчитываю, что ты, Кэтрин, разъяснишь ей ошибку.

Кэтрин на время забыла о муже, прячущемся в гардеробной, и улыбнулась отцу.

– Ты считаешь меня образцом послушания?

– Ты редко огорчала меня, – объяснил сэр Альфред. – Ты даже вышла за Монтгомери. Помнишь, какой скандал ты закатила, когда я поставил тебя перед фактом, как пылко уверяла, что ненавидишь его и всех, кого видела в тот вечер? Но вскоре ты признала мою правоту и стала его женой. Более того, ты послушно последовала за ним в Лондон, как и подобает женщине.

Кэтрин вздохнула, пытаясь взять себя в руки: выслушав отца, она чуть было не вспылила. Но прежде чем она успела заявить, что согласна с матерью в оценке характера сэра Альфреда, он нагнулся и поднял пачку писем, на которые едва не наступил.

– Женщины созданы не для того, чтобы перечить и бунтовать, – продолжал он наставительным тоном. – И уж конечно, не их дело давать советы мужчинам, которые защищают их интересы. Будь у женщин ум, сравнимый с мужским, они были бы наделены смелостью и силой, чтобы отстаивать свое мнение. Но умение красить ногти и по два-три часа в день прихорашиваться перед зеркалом едва ли необходимо для понимания тонкостей политики и военной стратегии. – Он хлопнул пачкой писем по ладони и поджал губы, разглядев имя получателя на конвертах. – Ты должна сейчас же поговорить с ней, Кэтрин. Напомни, чем она обязана Эшбрукам.

Кэтрин не сводила глаз с писем, подыскивая убедительное объяснение тому, почему у нее оказались письма, адресованные Дейрдре. И почему ее служанка вообще получает письма.

Первая волна паники окатила ее, когда внимание сэра Альфреда вдруг привлек беспорядок на постели. На самом видном месте валялась скомканная шелковая ночная рубашка.

– Не знаю, смогу ли я повлиять на нее, – торопливо произнесла Кэтрин. – К тому же я не считаю, что мама не права.

Сэр Альфред резко обернулся к ней:

– Что? Что ты говоришь?

– Я... – Она сделала паузу и перевела дух. – Пожалуй, в целом я соглашусь с мамой. Я не вижу причин покидать дом. Нам незачем убегать, поджав хвосты. А если маме нужна компания, я охотно останусь с ней здесь, в Роузвуд-Холле.

Сэр Альфред побагровел.

– Ты в своем уме, детка? Ты понимаешь, что говоришь? О чем я твердил тебе добрые десять минут? Мятежники приближаются к Дерби. Через несколько часов они уже будут здесь! Ополченцы бежали, а вместе с ними – слуги, егеря, даже помощники конюхов, выгребавшие навоз! Здесь вы окажетесь совсем одни, станете жертвами варваров и дикарей!

– А я уверена, что нам нечего бояться, отец. Я слышала, что принц – истинный джентльмен и весьма учтивый гость.

– Гость?! – Многочисленные подбородки и брыли сэра Альфреда затряслись от возмущения. – Ты готова приютить в Роузвуд-Холле этого... французского узурпатора?

– И даже предложить ему твое прекрасное бургундское, если он пожелает.