Марша Кэнхем - Меч и роза

Встав перед большим зеркалом, Дейрдре ахнула и уставилась на собственное отражение.

– О таком я даже не мечтала!

– День свадьбы должен запомниться на всю жизнь, – наставительно произнесла Кэтрин, горько сожалея о том, что ей пришлось ограничиться спешной церемонией. Именно поэтому она так старалась, наряжая Дейрдре. Сегодня она отважилась на то, о чем прежде не могла и подумать: одела камеристку в шелк и атлас, перевернула дом вверх дном, приняла в нем мятежников-шотландцев, заботилась обо всех гостях, забыв о себе...

Стук прервал размышления Кэтрин как раз в тот момент, когда Дейрдре предложила зашнуровать на ней корсет. – Можно? – послышался из-за двери голос Александера, и Кэтрин с досадой вздохнула.

– Да, но если ты пришел жаловаться или просить завязать тебе галстук, я... – Она осеклась при виде внушительной фигуры, застывшей в дверях.

Однажды, когда она впервые увидела Александера Камерона в костюме горца, она утратила дар речи, затрепетала, с трудом удерживаясь на ногах. Та же слабость охватила ее и на этот раз, пока она смотрела на мужа, держась за столбик кровати.

Его черные непокорные волосы были перевязаны узкой бархатной лентой, белое кружево у ворота подчеркивало смуглоту скульптурного лица и могло бы пристыдить любого бледного, напудренного щеголя, какой когда-либо появлялся в Роузвуд-Холле. Жилет из лилового атласа облегал массивный торс, поверх него был надет зеленый бархатный сюртук с манжетами и лацканами, расшитыми золотом. Отрез малиново-черной шотландки с заглаженными складками превратился в короткий килт. Второй клетчатый отрез был переброшен через плечо и заколот огромной брошью, усыпанной топазами. На поясе висел споран – меховая сумка, на широком кожаном ремне с золотыми и серебряными украшениями – рапира, острие которой находилось на расстоянии дюйма от пола. Икры Алекса обтягивали темно-красные чулки, на кожаных башмаках сверкали стальные пряжки, а на обычно хмуром лице играла дерзкая усмешка.

– Превосходный туалет, – заметил он, сверкнув белоснежными зубами и прищурившись. Его полураздетая жена смутилась. – Но слишком уж откровенный, вы не находите?

– Негодяй, – пробормотала Кэтрин, окидывая взглядом свою тонкую кофточку, незашнурованный корсет и чулки. – Между прочим, смотреть надо было не на меня.

– С каких это пор?

Кэтрин слегка подтолкнула вперед Дейрдре, испуганно прятавшуюся за пологом кровати.

– Как видите, мистрис О'Ши уже закончила одеваться. Дейрдре застыла, заливаясь румянцем и потупившись.

Только увидев перед собой носки башмаков Александера и почувствовав прикосновение его ладони, она осмелилась поднять голову.

– Неудивительно, что теперь у Алуина то и дело рождаются стихи, – негромко произнес он. – Вы прекрасны, Дейрдре. Алуину повезло.

– Спасибо, милорд, – прошептала девушка. – Это все мистрис Кэтрин...

Алекс перевел взгляд на жену, Кэтрин замерла.

– Ступайте к нему, Дейрдре, – посоветовал Алекс. – Он мечется из угла в угол, как тигр в клетке.

– Ни в коем случае! – вмешалась Кэтрин. – До церемонии она побудет в зимней гостиной. Я не позволю жениху испортить дело моих рук. Дейрдре, иди в гостиную. Я скоро приду.

– Да, миледи. – Дейрдре вежливо присела и скрылась за дверью.

– На вашем месте я не давал бы таких обещаний, – усмехнулся Алекс, принимаясь затягивать корсет жены. – Мадам, вам известно, как опасно испытывать терпение мужчин, которые несколько недель не видели ничего, кроме овсяных лепешек и пересоленной овсянки? Арчибальд уже попытался совершить набег на кухню, но был вынужден ретироваться. Он вернулся с подкреплением, снова потерпел фиаско, и, боюсь, самое большее через час он окончательно рассвирепеет. С другой стороны, – он провел ладонью по гладкому белому плечу жены, наклонился и поцеловал его, – урок терпения всем нам пойдет на пользу.

Кэтрин уже поняла, что в присутствии мужа ей не удастся затаить дыхание и выпрямиться, как полагается при затягивании корсета. А теперь ее отвлекало и прикосновение губ к затылку.

– Алекс... мне надо одеться.

– Ты нравишься мне в любом наряде, – отозвался он, дразня кончиком языка тонкую розовую раковину ее ушка.

– Алекс, перестань! – простонала она. – Твой брат...

– Мой брат все понимает.

Кэтрин оттолкнула его, когда он принялся вынимать шпильки и гребни из прически, но, он не унимался и в конце концов заключил ее в объятия и зажал рот бесконечным поцелуем. Когда же поцелуй наконец прервался, Кэтрин ошеломленно уставилась на мужа, прислушиваясь к неистовому стуку сердца.

– Вот так, – заявил он, бросая на пол последние шпильки и расплетая волосы жены. – Так гораздо лучше. Ты наконец-то стала похожа на неукротимую обольстительницу, с которой я провел последние несколько дней. И потом, я не допущу, чтобы сегодня все мужчины в доме завидовали только Алуину.

– Ты неисправим, – рассмеялась Кэтрин.

– Ну, если ты в этом уверена... – Он спустил с плеч бретельки ее кофточки и наклонился, но Кэтрин вырвалась из его объятий и отступила на безопасное расстояние.

– Ты хочешь опоздать на свадьбу лучшего друга? Похоже, Алекс был не прочь опоздать.

– Мне следовало бы выяснить, сколько гостей пригласил Дональд. Надеюсь, еды хватит на всех.

– Судя по тому, что я увидел, заглянув в кухню через плечо Арчибальда... – он сделал паузу и усмехнулся, – еды хватит на месяц целой армии.

– Я велела кухарке постараться.

– И правильно сделала.

Он не сводил глаз с ее лица, и Кэтрин застенчиво покраснела. После двух дней и ночей любви они наконец сумели взять себя в руки, да и устали, но не насытились. Одного прикосновения или улыбки хватало, чтобы воспламенить их, а при мысли о предстоящих неделях, а может, и месяцах разлуки возбуждение становилось невыносимым.

Все это Алекс прочел в ее прелестных фиалковых глазах. Он знал, что воспоминание о них унесет с собой в могилу. Эти глаза, губы, руки... Надо сейчас же подумать о чем-нибудь другом, иначе они никогда не выйдут отсюда.

– Дональд не сразу вспомнил, что для всех посторонних моя жена осталась дома, в Ахнакарри. Кстати, он пригласил всех офицеров, а сам расположился в библиотеке твоего отца. Не забыть бы оставить сэру Альфреду записку и похвалить его прекрасный бренди. А на принца произвел впечатление...

– На принца? Принца Чарльза? Он здесь?

– Само собой. Было бы верхом неприличия не пригласить его.

– Моя прическа! Платье! О Господи!

Алекс усмехнулся:

– Ты так разволновалась из-за принца, которого увидишь в первый и, может быть, в последний раз в жизни?

Пропустив мимо ушей эту шпильку, Кэтрин бросилась к зеркалу.

– Боже мой, на кого я похожа!