Марша Кэнхем - Безоглядная страсть

— И каким же образом вы собираетесь это осуществить? — спросил Форбс.

— У нас в гарнизоне две тысячи человек. — Блэкни пристально посмотрел на Форбса. — Если вы предоставите в мое распоряжение еще тысячи полторы…

— Не многовато ли, чтобы арестовать одного пьяного принца, валяющегося в постели почти без охраны?

— Чем с большей помпой мы это сделаем…

— Скажите лучше, что эти люди нужны вам для того, чтобы прикрыть вашу задницу в случае, если сведения вашего шпиона окажутся неверны, и охрана у принца на самом деле будет не такая уж слабая! — фыркнул Маклауд. — Так-то будет честнее.

— Если выяснится, что капрал Джеффри Питерс предоставил нам ложные сведения, — огрызнулся тот, — то из его головы получится неплохая мишень для упражнений в стрельбе!

Переглянувшись с Лудуном и Маклаудом, Форбс наконец кивнул:

— Одобряю ваш план, Блэкни. Итак, когда вы выступаете?

— Да хоть сейчас! Через два, максимум три часа мы уже вернемся обратно с самозванцем и его очаровательной красоткой в цепях.

— Вы собираетесь арестовать леди Энни?

— Она принимает в своем доме врага отечества, разве не так? Этого уже достаточно для того, чтобы она отправилась вместе с ним на виселицу. Мне никогда не приходилось вешать женщин — говорят, они визжат как поросята… Впрочем, мужчины иногда тоже.

Слова полковника были прерваны звоном разбитого стекла. Все тут же обернулись на Дункана, стоявшего в дальнем углу так тихо, что про него успели напрочь забыть.

— Извини, дядя, — пробормотал он, — у меня выскользнул из рук бокал. Пойду распоряжусь, чтобы убрали. Прошу прощения, господа, продолжайте. — Молодой человек выскользнул из комнаты.

— Весь в отца, царствие ему небесное! — проговорил Форбс, глядя ему вслед, — Брат мой, бывало, стоило лишь зайти разговору про смерть, про убийства, тут же бледнел и терял сознание… Впрочем, его можно понять: повесить женщину действительно обязанность не из приятных. Нет, полковник, я бы вам этого не советовал. Зачем создавать леди Энни ореол мученицы? Тем более что ее муж — верный офицер его величества, и я лично обещал безопасность ему и его благоверной…

— А что нам делать с Макгиливреем? — Лудун прищурил свои заплывшие поросячьи глазки. — Не кажется ли вам, господа, что оставлять его в живых опасно?

— Что ж, — усмехнулся Форбс, — это легко устроить. Какой-нибудь несчастный случай поможет убрать этого человека с нашего пути… — Форбс посмотрел на Блэкни, и в голове его созрело окончательное решение. — Доставьте мне шотландского принца, полковник, живым или мертвым, лучше, конечно, живым, — и Англия вас не забудет.

Дуглас Форбс еле держался на ногах. Покинув кабинет дяди, он без сил прислонился к стене. Они собираются арестовать леди Энни! Привести ее в цепях, бросить в вонючую, кишащую крысами камеру — и в довершении всего устроить спектакль из казни!.. Нет, этого не произойдет!

Дуглас решительно выпрямился, одернул камзол и, соблюдая, насколько был в силах, спокойствие, направился во двор, в конюшню. Уже сгущались сумерки, и снег, слегка растопленный полуденным солнцем, снова начал подмерзать. Дуглас знал, что его, племянника Форбса, никто не стал бы задерживать на выезде из форта. Так и случилось — едва заметив его приближающуюся фигуру, стражники без лишних вопросов распахнули тяжелые ворота.

Инвернесс, лежавший всего в миле от форта Джордж, был небольшим городком по сравнению с Глазго или Эдинбургом. Сейчас он опустел — большая часть его трехтысячного населения предпочла уехать к каким-нибудь родственникам или знакомым подальше на север. Если бы, как они опасались, решающая битва произошла именно здесь, то город ожидала либо оккупация якобитов, либо кровавый террор армии Камберленда.

Дуглас понимал, что дядя его в чем-то прав: если арестовать Чарльза Стюарта, кровавой резни можно избежать. Понимал умом, но сердце его говорило другое. Гордая, самобытная Шотландия заслуживает лучшей участи, чем быть английской колонией. Кто такой его дядя, или Камберленд, или Лудун, чтобы решать, как жить этому маленькому, но смелому и гордому народу? Да и для Англии, одерживавшей в свое время блестящие победы над такими могущественными, воинственными державами, как Франция или Испания, быть победительницей каких-то мирных пастухов и фермеров весьма сомнительная честь. Кто давал англичанам право решать, каким богам молиться, какие песни петь, какие одежды носить шотландцам, ирландцам, валлийцам?

Дуглас знал, что многие назовут такой образ мыслей предательским. Но разве сочувствовать угнетенным, а не завоевателям — предательство? Дуглас машинально погонял коня, не замечая дороги, пока не оказался у дверей особняка в конце Черч-стрит. Леди Драммур — единственная, кто может помочь. Она сообразит, как передать весть леди Энни…

После короткого объяснения с лакеем, что ему безотлагательно нужно увидеть леди Драммур, Дуглас был препровожден в комнату на втором этаже. Десять минут ожидания показались ему вечностью. Наконец, заслышав в коридоре шуршание юбок, Дуглас нетерпеливо обернулся. Черный берет и суровое выражение лица придавали вдове какой-то торжественно-траурный вид.

— Надеюсь, молодой человек, — без формальностей начала она, — вы не зря прервали мой ужин! Моя кухарка будет недовольна, когда я велю ей по новой разогревать судака!

— Простите за вторжение, леди Драммур, но я просто не знал, что делать… Вы кажетесь мне единственным человеком, который может помочь…

— Господи, — взгляд леди Драммур смягчился, — да что случилось, приятель, ты весь дрожишь… Садись же… нет, сюда, поближе к огню! Эгги, — обратилась она к служанке, — принеси нам вина.

Исполнив приказ, девушка удалилась.

— Так что произошло, приятель? — повторила вдова свой вопрос.

Отпив несколько глотков, Дуглас начал излагать ей суть дела.

— Дядя обещал лорду Макинтошу обеспечить безопасность леди Энни, — закончил молодой человек свой сбивчивый рассказ, — но, похоже, лишь до тех пор, пока тот ему служит. Как только ваш сын вернется с войны, он будет больше не нужен дяде и…

— Ваш дядя обещал Ангусу безопасность? — Леди Драммур удивленно вскинула бровь.

— В письменной форме, с государственной печатью… Я сам видел!

Леди Драммур, отвернувшись, посмотрела в окно.

— Что ж, — проговорила она после недолгой паузы, — теперь мне многое стало ясным! Что же он молчал, идиот…

— Умоляю вас, леди Драммур, скажите, чем я могу вам помочь? Я покинул дом дяди… и я полностью в вашем распоряжении.

С минуту вдова пристально изучала его лицо, очевидно, решая, стоит ли доверять племяннику Форбса. Наконец, позвонив в колокольчик, она потребовала от явившейся служанки перо и бумагу. После того как их принесли, вдова написала две записки — одной из них предстояло отправиться с курьером в Данмагласс, другую леди Драммур вручила Дугласу.