Марша Кэнхем - Безоглядная страсть

В лагере Камберленда же с пленными не обращались столь гуманно — им приходилось терпеть побои, голод, отсутствие медицинской помощи… Многих казнили без суда и следствия, многих ссылали на галеры.

Принца Фридриха Гессенского, чьи пять тысяч солдат были присланы на помощь Камберленду, возмущало такое отношение к пленным. Принц был немец и больше всего на свете ценил европейскую цивилизованность. Когда он заявил Камберленду, что не станет воевать рядом с тем, кто так бесчеловечно обращается с собственными подчиненными, не говоря уже о пленных, ответом была казнь еще троих, пойманных при попытке дезертировать. Принц Фридрих отвел свои войска в Питлочри и отказался возвращаться к Камберленду, несмотря на многочисленные депеши последнего.

Март уже сменился апрелем, а особого оживления ни в том, ни в другом лагере не наблюдалось. Принц Чарльз по-прежнему страдал от простуды и, отчаявшись ее вылечить, решил ее просто игнорировать — устраивал охоты, балы, ездил с визитами в Драммур-Хаус к леди Драммур и принимал ее в Моу-Холле. Ангус за это время смог побывать дома еще четыре раза. Энни каждый раз просила его остаться, но он снова уезжал.

В первые два раза между супругами не было физической близости. Ангус боялся, что после выкидыша он может травмировать Энни — физически или душевно. В третий раз оба уже чувствовали, что душевную травму скорее может нанести воздержание. В четвертый оба уже не смогли сдержать себя.

— Понимаю, — сказала Энни мужу, прощаясь, — ничего не поделаешь, его высочеству нужны твои услуги…

— Похоже, — улыбнулся он, — со времени Фалкиркаты уже успела разочароваться в его высочестве!

Энни задумалась.

— Да, пожалуй, — проговорила она через минуту, — в нем — может быть, в Лохеле, не в лорде Драммонде или во всех этих простых людях, которые готовы до последней капли крови защитить свою родину…

— Ты помнишь свое обещание? — неожиданно спросил Ангус.

Энни закусила губу.

— Какое?

— Что, когда прекратится вся эта заварушка, ты раз и навсегда оставишь все эти фокусы — уезжать из дома посреди ночи, участвовать в сражениях…

— Да в общем-то когда заварушка кончится, мне, пожалуй, и впрямь ни к чему будет уезжать тайком из дома. Так что это обещание сдержать будет легко. А что до того, чтобы не участвовать в сражениях, когда сражений нет, так это еще проще. Видишь, — Энни улыбнулась в ответ мужу, — какая я послушная жена, как со мной на самом деле просто?

— На самом-то деле с тобой не так уж просто. Ты способна на все, что угодно. Какая женщина, например, еще способна с пятнадцатью мужиками отразить целую армию в полторы тысячи человек?

— Это не я, это Робби с Джеми. Я при сем не присутствовала.

— Но послала их ты!

— А куда мне было деваться? Я защищала свой дом, у меня не было выбора. Как не было выбора и у тебя, когда ты польстился на сделку, предложенную тебе Форбсом.

Лишь произнеся эти слова, Энни поняла, что сболтнула лишнее. Повисла долгая, напряженная пауза.

— Стало быть, — со злобой проговорил наконец Ангус, — Джон все-таки проболтался!

— Это не он.

— А кто? — удивился Ангус.

— Дуглас, племянник Форбса. Разумеется, он хотел как лучше, думал, что мне приятно будет узнать, как благородно поступил мой муж, пожертвовав столь многим ради жены и соплеменников. Но, честно говоря, когда я об этом узнала… Счастье твое, что тебя рядом не было, а то я, пожалуй, дала бы тебе пощечину — не столько за сам этот твой поступок, сколько за то, что ты скрыл его от меня.

— А что бы ты сделала, — прищурился он, — если бы я тебе сказал?

Энни заключила его в объятия.

— Вот что бы я сделала, — проговорила она. — Любила бы тебя крепко-крепко, много раз…

— А потом?

— А потом дала бы пощечину!

— Вот ты, оказывается, какая! — Ангус помолчал. — Что ж, — задумчиво произнес он через минуту, — если уж тебе, как я вижу, известен этот мой секрет, то — была не была — открою еще один…

— Какой? — не поняла Энни.

— Да в общем-то связанный с первым.

— Давай, — усмехнулась она, — выкладывай…

Но тут уютную тишину спальни нарушил ужасный грохот за окном — даже посуда в буфете зазвенела. Поспешив к окну, Ангус раздвинул тяжелые гардины, ожидая увидеть грозовые тучи, вспышки молний, но вместо них по глазам его резанула ослепительная синева безоблачного апрельского неба.

— Черт побери, — Ангус хлопнул себя по лбу, — совсем забыл: Эниас говорил, что сегодня они собираются попытаться взорвать форт Джордж. Насколько мне известно, пороховой склад дураки англичане набили до отказа, а добровольцы на то, чтобы подпустить туда «петуха», всегда найдутся. Многим, слишком многим приходилось не раз «посещать» сие «гостеприимное» заведение. Ферчару, если не ошибаюсь, тоже несколько раз приходилось там сидеть?

Ангус обернулся, но Энни уже спала. Полюбовавшись немного на ее восхитительную наготу, Ангус накрыл ее одеялом и сам нырнул под него. Как раз в этот момент окрестности потряс новый взрыв.

В тот самый день, когда форт Джордж взлетел на воздух, Инвернесса достигли тревожные вести: армия Камберленда приближается к городу. Фактически Камберленд уже пересек реку Спей, прорвав оборону отрядов лорда Джорджа в трех местах. Новость была как нельзя некстати — у принца на тот момент в Инвернессе было всего от силы тысяча человек, прочие же либо укрепляли позиции в других местах, либо искали где-нибудь пополнения провианта.

Очевидно, именно постоянная нехватка пищи была причиной того, что Мюррей, проявлявший себя на протяжении всей компании как талантливый полководец, заболел и был заменен Джоном Хэем, мало что смыслившим в военном деле — достаточно упомянуть, что однажды, перезаряжая пистолет, Хэй умудрился отстрелить себе большой палец ноги. Добычей провианта он командовал еще бездарнее — посылал людей в те деревни, которые уже успели отдать все, что можно. В результате подводы возвращались такими же пустыми или не возвращались вовсе.

Однажды, впрочем, один из таких отрядов, посланных за провиантом (прошел слух, что по дороге должны пройти английские подводы), вместо таковых увидел целую армию красных мундиров, марширующих плечом к плечу. К ночи 14 апреля англичане уже разбили лагерь в месте, откуда до Инвернесса было всего полдня ходу.

Все это произошло так быстро, что якобиты на рассвете следующего дня были вынуждены двинуться в Инвернесс. Кэтрин Камерон и Дейдру Маккейл ради безопасности решено было отправить а Ахнакарри. Прощаясь с Кэтрин и Дейдрой на перекрестке, Энни долго махала им вслед, зная, что часто будет вспоминать о них с благодарностью, ей было бы гораздо труднее пережить свое горе, если бы не моральная поддержка этих мужественных женщин.