Марша Кэнхем - Безоглядная страсть

— Я к вашим услугам, генерал. — Оставив старика на попечение тех двоих мужчин, что были с ним, Энни вошла с лордом Джорджем в дом.

— Вы понимаете, — заговорил он, — что англичане в любой момент могут прийти и сюда?

— Было бы наивно полагать, что они этого не сделают.

— Я надеюсь, что приступ кровожадности, который мы наблюдаем сейчас у англичан, все-таки скоро пройдет, и возобладают разум и логика. Вряд ли Камберленд, при всей его жестокости, мечтает войти в историю как убийца женщин. Тем не менее я бы не советовал вам оставаться в Моу-Холле.

— Ангус велел мне оставаться и ждать его.

— Вы виделись с мужем? — удивился лорд Джордж.

— Мельком. Он помог мне погрузить на коня тело Джона Макгиливрея.

— Осмелюсь заявить, леди Энни, что с его стороны это было, простите, не очень разумно. Если его при этом видели — не миновать ему ареста. Как и в том случае, если кому-нибудь, не дай Бог, станет известно, что он работал на нас…

— Если его арестуют или ему понадобится моя помощь, как я узнаю об этом, если буду прятаться где-то в пещере? Я понимаю, лорд, что ваши слова продиктованы заботой о моей безопасности, но я и так уж принесла мужу слишком много горя. Из-за меня он теперь на подозрении у англичан. К тому же ему я обязана своей неприкосновенностью…

— Энни, — лорд Джордж дотронулся до ее руки, — ты еще не все знаешь о своем муже…

— Что вы имеете в виду? — удивилась она.

— Он помогал нам тем, что пересылал информацию еще до той «сделки» в таверне, при которой присутствовала ты. Мы разговаривали с ним как раз вскоре после того, как Лудун и Форбс начали призывать вождей кланов, угрожая им расправой и конфискацией имущества, если они присоединятся к бунтовщикам. Так вот, к твоему сведению, для него не было и речи о том, чтобы служить англичанам. Он бы ни за что не купился на то, что Форбс предложил ему, тебе и леди Драммур неприкосновенность, если бы я не убедил его, что в качестве разведчика во вражеском стане он мог бы принести нам больше пользы.

Энни уставилась на него, не веря своим ушам:

— Вы хотите сказать, что…

— Ты не ослышалась, Энни. Ангус казался нам наиболее подходящей фигурой на эту роль. Он долго жил в Европе, что позволяет думать, что интересы Шотландии ему безразличны. С другой стороны, человек он очень влиятельный, обласканный Форбсом и графом Лудуном. Сначала он ответил мне категорическим нет, и я, естественно, решил, что убедить его мне не удалось. Но затем я стал получать от него очень интересные письма…

— Интересные? В каком смысле?

— Для непосвященного это были обычные деловые письма-о покупке-продаже зерна или скота или что-нибудь в этом роде… Но попадались некоторые фразы, которые казались мне странными. Признаться, я не сразу догадался, что «баржа с зерном» на самом деле означает французские корабли, высадившиеся в порту, а «проблемы с мясом в Перте и Стерлинге» — то, что на самом деле там меньше английских войск, чем утверждают официальные источники. Я не уверен, что мы осмелились бы предпринять поход против генерала Копа под Престонпаном, если бы не узнали от Ангуса, что «яблоки в саду еще не созрели». Это означало, что войска генерала состоят в основном из зеленых, неопытных юнцов. Еще пару раз благодаря твоему Ангусу нам удалось избежать весьма опасных ловушек…

Энни молчала, осмысливая сказанное генералом.

— Но почему он мне ничего этого не говорил? — удивилась она. — Что ему мешало — особенно после Фалкирка, когда я все равно узнала, что он работает на нас…

— Очевидно, он не был уверен, как воспримешь все это ты. По сравнению с твоим участием, когда ты возглавила клан и повела его в бой, его собственная роль показалась Ангусу ничтожной…

— Притча о виноградарях, — прошептала Энни.

— Что? — удивленно вскинул бровь лорд Джордж.

— Помните евангельскую притчу о работниках в винограднике? Пришедшие последними получили ту же плату, что и первые… Так что каждый служит родине по мере своих сил и так, как понимает свой долг. А уж от кого больше пользы и на чьей стороне правда — решать, по-видимому, не людям, а Богу…

Энни с трудом уняла дрожь в руках. Как долго она питала презрение к Ангусу, как часто была на волосок от того, чтобы назвать его трусом и предателем! Энни вспомнила, что во время их последней встречи Ангус говорил, что должен признаться ей еще кое в чем… Вот, оказывается, в чем было дело: все это время, пока она считала его предателем, он на самом деле работал на принца!

Энни следовало самой догадаться по намекам Ангуса, по некоторой несогласованности в его поведении, но, по-видимому, этому мешала ее гордыня. Тогда, когда он видел, как она крала документы из стола Форбса, он мог бы запросто выйти из своего укрытия и помешать ей, но он этого не сделал. Уж не потому ли, что шел в библиотеку лорда-президента, чтобы похитить их сам?

— Какая же я дура… — расстроилась Энни. — Надо же быть такой идиоткой!..

Лорд Джордж улыбнулся:

— Не казнись, Энни, Ангус тобой гордится. Он считает, что твои смелость и бескомпромиссность — качества редкие даже среди мужчин…

— Что ж, — проговорила она, — если уж он так думает обо мне, как я могу теперь струсить перед солдатами Камберленда? Нет, раз уж он велит мне, я останусь здесь!

— Ты подвергаешь себя большой опасности, Энни.

На минуту Энни задумалась, но затем решительно покачала головой:

— Нет, я не могу его ослушаться — не потому, что он мой муж и господин, а потому, что уважаю его. Я знаю — он придет за мной, раз обещал…

Лорд Джордж поднес руку Энни к губам.

— Я благодарен вам, полковник, — торжественно произнес он, — за вашу службу, за те услуги, которые вы оказали Шотландии. Да хранит тебя Бог, Энни, и пусть Ангус возвращается как можно скорее!

Через три дня в Моу-Холл вошли англичане — около двух сотен солдат. Половина этого отряда расположилась к югу от озера, половина — к северу. Разведчики уже донесли Камберленду, что лорд Джордж со своими людьми покинул Моу-Холл, и, несмотря на то что продвижение англичан по той же дороге, на которой сравнительно недавно потерпел сокрушительное поражение отряд полковника Блэкни, было осторожным, в имение они вошли с такой помпой, словно оно всегда принадлежало им.

По дошедшим до Энни из Инвернесса слухам, за решительный отказ предоставить кров Камберленду леди Драм-мур была брошена в тюрьму — эти негодяи не посчитались с ее преклонным возрастом. О том, что делать с Энни, конкретного решения не было — останавливало, по-видимому, то, что она жена влиятельного вождя, верой и правдой служащего британской короне. Хоули, например, недвусмысленно заявил, что преступник должен быть казнен без скидки на то, что он — женщина.