Лиза Клейпас - Это случилось осенью

— Не стоит звать дочерей, миссис Боумен, — начал он. — Они весело проводят время в обществе друзей.

— Их друзья! — презрительно воскликнула Мерседес. — Если вы имеете в виду эту скандальную Аннабел Хант, то уверяю вас…

— Я очень ценю и уважаю миссис Хант, — возразил Маркус, смерив Мерседес взглядом.

Захваченная врасплох, она слегка побледнела и быстро сменила тактику:

— Если вы, с вашим безупречным суждением, считаете миссис Хант достойной особой… Милорд, мне остается лишь согласиться. На самом деле, я часто думала…

— Уэстклиф, — наконец вмешался Томас Боумен, которого не очень-то занимала беседа о дочерях, — когда у нас будет возможность обсудить наши дела?

— Если угодно, завтра, — ответил Маркус. — Мы запланировали прогулку верхом рано утром, затем будет завтрак.

— Кататься я не поеду. Мы увидимся за завтраком.

Они пожали друг другу руки. Слегка поклонившись, Маркус оставил чету Боумен. Ему нужно было поговорить и с другими гостями, дожидающимися своей очереди. Вскоре к гостям присоединилась еще одна особа. Все поспешно расступились при виде тщедушной фигуры леди Джорджианы Уэстклиф, матери Маркуса. Она была сильно напудрена, серебряные волосы тщательно уложены, шея, запястья, уши и даже трость были увешаны бриллиантами.

Надо заметить, что некоторые пожилые дамы выглядят часто надменными, но сердце у них золотое, графиня же Уэстклиф не принадлежала к их числу. Ее сердце — если оно вообще у нее имелось — было сделано никак не из золота или другого плавкого материала. Графиня никогда не была красавицей. Надень она вместо роскошного наряда суконное платье и фартук, ее с легкостью можно было бы принять за немолодую горничную. У графини было круглое лицо, крошечный рот, маленькие Птичьи глазки, невнятной формы нос. Ее лицо носило маску сварливого разочарования, как у ребенка, что в день рождения открывает красивую коробку и обнаруживает там подарок, полученный в прошлом году.

— Добрый вечер, леди, — поздоровался Маркус с матерью, глядя на нее с кривой улыбкой. — Вы оказали нам честь, почтив вечер своим присутствием.

Графиня редко показывалась на парадных ужинах, предпочитая есть у себя в личных покоях. Очевидно, она почему-то решила сделать исключение для сегодняшнего ужина.

— Хотела посмотреть, есть ли интересные гости, — несколько мрачно ответила графиня, обводя глазами зал — Впрочем, судя по всему, обычное сборище тупиц.

В толпе послышались нервные смешки. Кому-то показалось (и совершенно напрасно), что графиня пошутила.

— Может быть, ты изменишь свое мнение, когда увидишь еще кое-кого, — предположил Маркус, имея в виду сестер Боумен. Эта неисправимая парочка, несомненно, развлечет его праведную матушку.

Соблюдая правило старшинства, Маркус проводил графиню в обеденный зал, за ними последовали гости рангом пониже. Обеды и ужины в поместье Стоуни-Кросс-Парк славились своим изобилием, и сегодняшний не был исключением: рыба, дичь, птица и говядина, столы, украшенные свежими цветочными композициями. Обед начали с черепахового супа, продолжили жареным лососем с каперсами, затем последовали окунь и кефаль в сливках, потом подали сочную до-раду в изысканном соусе из креветок. Подали наперченную оленину, окорок в пряных травах, сладкое мясо в дымящейся подливке, затем появилась жареная птица с хрустящей корочкой. Одно блюдо сменяло другое. Гости быстро насытились и несколько осоловели, раскрасневшись. Внимательные лакеи не забывали подливать в бокалы вино. Напоследок на столы подали блюда с миндальными пирожными, лимонным пудингом и рисовым суфле.

Отказавшись от десерта, Маркус выпил стакан портвейна и принялся развлекать себя, то и дело бросая молниеносные взгляды на Лилиан Боумен. В те редкие моменты, когда она сидела тихо и спокойно, девушка напоминала благовоспитанную юную принцессу, но стоило ей заговорить, размахивая вилкой и перебивая соседей-мужчин, как это впечатление немедленно рассеивалось. Лилиан нисколько не сомневалась, что ее разговор крайне интересен слушателям. Мнение других ее не очень-то волновало. Она не сделала ни единой попытки хотя бы прислушаться к словам кого-нибудь из гостей.

В конце ужина мужчинам подали портвейн, а дамы выпили чаю. Еще некоторое время гости поддерживали пустой разговор, после чего начали расходиться из-за стола. Маркус пошел в большой зал к группе гостей, среди которых находилась чета Хант. Вдруг Маркусу пришло в голову, что Аннабел сегодня ведет себя как-то странно: шла она рядом с ним, энергично обмахиваясь веером, хотя в зале было довольно прохладно; к тому же их локти время от времени соприкасались. Маркус взглянул на нее озадаченно и спросил:

— Неужели вам жарко, миссис Хант?

— Да, конечно. Вам тоже?

— Нет. — Он улыбнулся, гадая, почему она вдруг оставила веер в покое и задумчиво посмотрела на него.

— Вы чувствуете что-нибудь необычное? — спросила Аннабел.

Удивленный Маркус покачал головой.

— Могу я спросить, что заставляет вас так думать, миссис Хант?

— О, ничего такого. Мне просто стало интересно. Вы не заметили во мне ничего нового?

Маркус быстро осмотрел ее беспристрастным взглядом.

— У вас новая прическа? — предположил он.

Маркус вырос в обществе двух сестер и хорошо усвоил замечательное правило, если женщина ни с того ни с сего интересуется его мнением по поводу того, как она выглядит, значит, дело в прическе. Уэстклифу показалось несколько странным, что Аннабел обсуждает такой личный вопрос с лучшим другом мужа, видимо, она считает его кем-то вроде брата.

Аннабел грустно усмехнулась:

— Да, именно так. Простите, если мое поведение показалось вам немного странным, милорд. Боюсь, я выпила слишком много вина.

Маркус тихо рассмеялся:

— Возможно, ночной воздух поможет вам восстановить ясность мыслей.

Услышав замечание Маркуса, к ним подошел Саймон Хант. Он обнял жену за талию и поцеловал ее в висок.

— Дорогая, отвести тебя на заднюю террасу?

— Да, спасибо.

Хант шел медленно, склонив голову к жене. Лицо у него было застывшее. Аннабел не могла его видеть, но Маркус заметил. Интересно, что так расстроило Ханта? Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Извини нас, Уэстклиф, — пробормотал Хант. Он поспешно увлек жену прочь, хотя видимых причин для спешки не было. Ей пришлось чуть ли не бежать, чтобы приноровиться к его широкому летящему шагу.

Озадаченно покачав головой, Маркус смотрел, как супруги выходят из дверей холла.

— Ничего. Абсолютно ничего, — мрачно сказала Дейзи, выходя из столовой в компании Лилиан и Эви. Я сидела между двумя джентльменами, которые вообще не обращали на меня внимания. Сплошной обман эти духи. Или джентльмены страдают аносмией?