Рианн Анж - Искушение

– Вы искали меня, Ваша светлость?

Люмьер повернулся на голос и усмехнулся.

– А вот и второй мой друг, несколько заплутавший в этом огромном тёмном доме! Расскажи же, чем занимался?

Розье приподнял бровь.

– Пару дней назад вы отдали мне приказ.

– Ах да, – Люмьер деланно наморщил лоб. – Тогда докладывай.

– Следы привели меня в Уайтчепел. Там действительно стоит сиротский приют, о котором упоминала Дева-Смерть.

Люмьер помрачнел. Жук беспокойно ползал по его руке.

– Те акварели, что рисовал Кроуфорд для приснопамятного Блумфилда. Сиротские приюты мисс Белл с сытыми детьми, что живут словно в раю… Блумфилд лгал. Это не просто грязный бизнес, здесь более глубокие корни… И сдаётся мне, во всём этом замешаны самые сливки лондонского общества.

– Почему вы так думаете? – спросил Розье.

Люмьер посмотрел на него тяжёлым взглядом, полным ненависти и невыразимой скорби.

– Иначе никакой серии-Жатвы Кроуфорда не состоялось бы.

Селия не вышла к ужину, но этому особенно никто не удивился. Люмьер, догадываясь, что между ними произошла размолвка, посматривал на Рогана с порицанием. Причём взгляды эти бросались отнюдь не незаметно, что неизбежно выводило из себя того, на кого он был направлен. В конце концов Роган отправил кого-нибудь справиться о здоровье жены. Вильгельмина же почти не обращала внимания на царящую за столом тишину, видимо, целиком поглощённая мыслями о далёком разводе.

– Вы были с ней весь день, д’Экзиле, – начал Роган многозначительно.

– Это правда, ваш лакей и камеристка миз Кроуфорд могут запросто это подтвердить, – невозмутимо ответил Люмьер, сцепив длинные пальцы в замок, и добавил: – Мне показалось, она была чем-то расстроена, когда вернулась в кабинет, но я не стал допытываться, поскольку это не моё дело и явно не касалось предстоящего обеда с мисс Морриган Вейл.

Роган искоса взглянул на Люмьера, очевидно думая о чём-то неприятном. Князь спокойно выдержал его взгляд. Тут вернулась упомянутая Люмьером камеристка, совсем ещё молоденькая девушка, которую и Роган, и Люмьер знали исключительно под именем Идола: у этого на редкость невзрачного существа был особенный дар появляться будто из ниоткуда, словно фантом. Выходило так, что настоящее имя девушки знали лишь Селия, которая никогда не именовала её иначе как этим, ею же придуманным именем, да экономка, которая её и наняла.

– Госпожа просила передать, что неголодна, сэр, – известила Идола тихим, ещё неокрепшим голоском, – и изъявила желание лечь пораньше.

Убитый этим сообщением Роган жестом велел подавать ужин, который прошёл в незнакомом этим стенам гробовом молчании. После же, когда все начали расходиться по своим комнатам, Люмьер поймал Рогана за плечо.

– Выкурим по сигаре перед сном, друг мой.

Роган согласился не сразу, долго вглядываясь в его лицо, словно подозревая в его предложении какой-то подвох. И всё же он, пусть и неохотно, прошёл за ним в курительную.

– Я не позволю вам чувствовать себя некомфортно в собственном доме, – сказал Люмьер, протягивая ему обрезанную сигару. – И обстоятельства складываются так, что причиной вашего неудобства являюсь я.

– С чего вы это…

– Не делайте из меня слепого, мой дорогой Кроуфорд, – голос князя звякнул металлом. – Я сразу понял, что в вашей с миз Кроуфорд размолвке – в чём бы она не заключалась – вы вините именно меня. Так что же, вам ничто не мешает избавиться от лишнего звена. Одно ваше слово, и завтра меня здесь не будет.

Обомлевший от этого заявления Роган чуть было не выронил зажжённую спичку на ковёр.

– Что же вы медлите? – Люмьер выдохнул дым. – Если по каким-либо причинам вы боитесь меня обидеть, то бросьте это дело. Ничто в этом мире не способно задеть меня сильнее, чем затаённая злость. Она ведь затем и создана, чтобы изливать её на других, а не прятать в себе – так она принесёт лишь боль и болезни. Если же вы захотите напомнить мне о наших с миз Кроуфорд обязательствах, с этим проблем тоже не возникнет: я осветил для неё тропинку, и её задача лишь идти по ней не сворачивая.

– Хорошо, – выговорил наконец Роган.

– Хорошо? – Люмьер оживился. – Значит, вы действительно изгоняете меня из своего дома как самого злостного духа из существующих?

Но Роган виновато улыбнулся и мягко положил руку ему на плечо.

– Я и не подозревал, что в вас так сильно чувство самобичевания, – сказал он и покаянно склонил голову. – Если бы я только знал об этом – ни за что не стал бы подозревать вас в чём-либо. А ведь вы правы! Хоть и косвенно, но мы действительно поспорили из-за вас. Но ведь не ваша вина в том, что вы родились таким прекрасным созданием, что даже ваш портрет притягивает к себе всех как мух – мёд.

– Я надеюсь, что вы никому больше его не показывали, – убитым голосом произнёс Люмьер. – Только вам и мне как творцу и его модели дано видеть истину на этом портрете. Другие могут увидеть на нём искажённую реальность.

– О чём это вы, д’Экзиле? Что ещё помимо написанного мной можно там увидеть?

Вместо ответа Люмьер накрыл его руку, всё ещё лежащую на его плече, своей.

– Это уже не важно, mon cher ami 4 4 Мой дорогой друг (фр.) . Просто не показывайте его никому, как и прочие мои портреты, которые вам довелось писать. У лжи есть лишь один враг – время. И чем больше проходит времени, тем больше ложь уступает истине… Правильно ли я понимаю, что вы не собираетесь выставлять меня прочь?

– Не делайте из себя слепого, – мягко рассмеялся Роган. – Вы же прекрасно видите, что я больше не держу на вас зла.

– Вижу, – кивнул Люмьер с отсутствующим видом. – Это-то меня и удивляет.

Всё следующее утро прошло в напряжённом ожидании, и когда наступило наконец время обеда, Селия узрела своего литературного кумира во плоти. С почти богобоязненным трепетом взирала она на высокую фигуру в простом синем платье и бледное лицо, чья небольшая угловатость ещё больше роднила её с суровой директрисой. От волнения Селия начала заикаться, мгновенно устыдилась этого и смогла только молча протянуть руку для пожатия, опустив глаза.

– Миссис Кроуфорд, – низким грудным голосом приветствовала Морриган Вейл, ничуть не удивившись такому фамильярному приветствию. – Вы ещё более юны и прекрасны, чем я полагала.

– Разве это плохо? – прошептала Селия, уже усмотрев в её словах первое замечание.

– Ничуть, – скупо улыбнулась мисс Вейл. – Просто для писателя это необязательное, но приятное дополнение. В конце концов читателя должны интересовать его мысли, до внешности его ему не должно быть никакого дела.

– И всё же приятно осознавать, что обладаешь сразу двумя привилегиями: умом и красотой, – несколько саркастически заметил Люмьер, в свою очередь приветствуя гостью.