Дебра Коуэн - Бутон страсти

— И что сказал шериф?

Она рассказала ему версию шерифа Сандерса о том, что женщины, возможно, доставлялись в Канзас и Колорадо для беглых преступников и шахтеров.

— Да, кто бы ни перевозил их, путь лежал вверх по Миссисипи до Миссури, за Бунвиль. — Он посмотрел на ее опущенную голову.

Блестящие рыже-каштановые волосы струились по спине, маня его дотронуться до них. Желание как-то облегчить ее усталость все возрастало в нем, и он сжал кулаки, хрустнув листами книги. Это заставило его вспомнить о Роберте Беккере.

Она взглянула «не него:

— Да?

— Может быть, вверх по устьям Миссури, там где она впадает в Гранд, и потом по суше до границы с Канзасом.

Лицо ее побледнело, она судорожно сглотнула. Он весь напрягся, увидев ужас и сожаление на ее лице. Он страстно желал, чтобы она никогда не узнала эту сторону жизни ее покойного мужа.

Она решительно вздернула подбородок и посмотрела в сторону входной двери:

— Я могу наблюдать отсюда. Это — прекрасное место для того, чтобы следить за доками, не вызывая подозрений.

— Да, если только ты не будешь прятаться за мешками с пенькой, — сухо заметил он, раздраженный тем, что она опять навлекает на себя опасность.

Она усмехнулась, и он почувствовал, как кровь закипает в его жилах.

— Я согласился помогать тебе только потому, что ты обещала ничего не предпринимать в одиночку. Если ты увидишь что-нибудь подозрительное, немедленно посылай за мной. Не смей выходить никуда одна! Ты не представляешь себе, с какими людьми мы имеем дело.

— Ладно. — Выражение ее лица стало более спокойным, хотя возбуждение все еще отражалось в ее глазах.

Он покачал головой. Она относилась к этому так, как если бы это было что-то вроде общественного поручения.

— Ты заметила какую-нибудь активность здесь?

— Нет, вроде бы нет. Было там одно судно, которое я видела тем вечером, когда… пряталась за мешками. — Она опять усмехнулась. — Но оно ушло. Каждый корабль, который приходит зимой, привлекает много внимания.

— Хорошо. Ладно, продолжай наблюдать за всем подозрительным. И давай мне знать. — Он сделал ударение на последнем слове, потрясая дневником в ее сторону. Ему хотелось взять и встряхнуть ее.

— Обещаю, — мягко сказала она. Глаза ее радостно блестели, но он увидел в них также тень тревоги.

Она боялась того, что она может узнать о Роберте Беккере.

Эта мысль больно задела его, и он отвернулся. Желание притянуть ее к себе и защитить захлестнуло его, но он знал, что ей нужна была только его помощь.

— Спасибо. — Ее рука легла поверх его руки.

Рефлекторно мускулы его напряглись, и ладони его опять сжались в кулаки. Он бешеным взглядом посмотрел на нее, и она, поняв его нежелание, убрала руку. Прежде чем она отвернулась, он увидел выражение досады на ее лице.

Ли поднялась со стула, превозмогая боль, и повернулась к нему:

— Подумай только, скоро мы вместе все узнаем о Роберте.

— И тогда что? — Он вдруг представил себе десять лет супружества и Ли, продолжающую цепляться за Роберта. А их отношения будут такими же, как сейчас. Он сорвался: — Никакой разницы не будет.

— Что ты имеешь в виду? — Она с удивлением посмотрела ему в глаза. — Конечно будет.

— Черт! Если мы выясним, что он был ни при чем, то он будет оставаться святым в твоих глазах. Если же окажется, что он был виновен, то ты будешь иметь дело с этим жутким демоном.

— Кэбот, что такое? Я не понимаю…

— Он всегда будет присутствовать, Ли. Он до сих пор определяет твою жизнь. — Опрометчивые, горькие слова слетели с его языка. — Почему бы ему не покинуть тебя уже теперь?

— Нет, ты не прав. — Она снова села, лицо ее стало пепельно-серым.

Он знал, что сделал ей больно, но его, возможно, неправильные мысли заставили его высказаться. Он хотел, чтобы она осознала, что она сделала с ним и с собой,

— Я не неправ. Я бы хотел быть неправым, потому что когда и если у нас будет ребенок, то я хочу, чтобы ты помнила, кому он будет принадлежать. Он будет моим. Несмотря на наше соглашение, ты не раздвигаешь ноги для меня. Ребенок будет принадлежать мне, а не твоему драгоценному Роберту.

Она смотрела на него широко раскрытыми, полными слез глазами. Голос ее дрожал.

— Ты знаешь, что я хотела быть с тобой. Но ты единственный, кто…

— Кто — что? — Его голос перекрыл ее слова. Ярость бурлила в нем, и он старался взять себя в руки. — Кто — что?

— Кто не прикасается ко мне. — Ее бледные щеки стали алыми. Ее серые глаза потемнели от горя и казались огромными. — Ты — единственный.

Прежде чем он осознал свои слова, они потоком слетели с его уст:

— А почему я буду дотрагиваться до тебя, если ты жаждешь ласк другого мужчины и плачешь, когда понимаешь, что это — не он.

— Нет, это неправда. — Ее лицо совершенно посерело, даже больше, чем в день аварии. — Как же ты обо мне думаешь?

Ее слова отрезвили его. Ярость исчезла так же внезапно, как и появилась. Ему стало стыдно. Он отвернулся, не в силах смотреть на боль и пустоту в ее глазах, — пустоту, которая возникла из-за его слов.

Он подошел к двери и снял ее плащ с крючка. Он презирал себя в эти минуты.

— Пора ехать.

Когда она подошла к нему, пряча глаза, в которых затаилась печаль, он ощутил вновь возникшую между ними пропасть. Он хотел бы взять свои слова обратно, но ведь он сказал правду: она слишком долго пряталась за Роберта Беккера. Мог Кэбот заставить Ли признать правду, или он просто раздавил ее?

Ли чувствовала себя так, будто плыла в каком-то наркотическом бреду. Повозка катилась в сторону дома. Она сидела рядом с Кэботом, с трудом осознавая это. Тело ее онемело, но внутри нее все содрогалось от сильной боли, отчаянно искавшей выхода и не находившей его. Вместо этого воспоминания обступили ее.

Воспоминания о Роберте, когда он впервые пришел к ним домой в, месте с Гейджем и начал флиртовать с ней. Об их свадьбе. О его экстравагантных глупых подарках, которые он купил ей и которые были потом проданы, чтобы погасить его долги. О его упрямом отказе сообщать ей хоть что-нибудь об их финансах, вплоть до его смерти.

Были и другие воспоминания. О Кэботе. О его необычном предложении к ней. О непознанном ею ранее влечении, которое она чувствовала к нему. Об их ужасной брачной ночи. О его желании ждать, пока она сама не придет к нему. И об обидных словах, которые он сказал несколько минут назад.

Ли стряхнула с себя оцепенение и услышала звуки приближающейся бури. Она задрожала и вжалась в угол повозки. Ли видела резко очерченный на фоне мраморного неба профиль Кэбота, жестокий, твердый. Странно, но она видела его боль.

Она снова вспомнила его слова, сказанные ей только что, и подумала, что в одном он был прав: Роберт слишком долго контролировал ее жизнь.