Кристина Кук - Женитьба повесы

– О Боже, Колин! Вполне может оказаться, что она носит твоего ребенка, твоего наследника! Об этом ты подумал?

Нет, об этом он не подумал. Маловероятно, ведь они были вместе всего один раз.

– Нет, вряд ли. Может показаться странным, но я... не торопился с... сама понимаешь. Господи, неужели я обсуждаю это с тобой? Не могу поверить.

– Кажется, у тебя осталась только я, Колин. Ты вел себя отвратительно, правда. И все же я люблю тебя. Ничего тут не поделаешь.

Колин обнял сестру.

– Ты великодушная женщина, Джейн Розмур. Добрая и заботливая. Я не променял бы тебя ни на какие сокровища мира.

Слова давались ему с трудом.

– И я, Колин, – ответила Джейн, уткнувшись лицом ему в грудь. – Но заклинаю тебя, дай шанс Бренне. Пусть она сама решит, достоин ли ты ее любви.

– Джейн! – раздался голос из передней.

Люси. Джейн отошла от брата, утирая рукавом слезы.

– Я здесь! – весело отозвалась она.

Колин едва успел поправить сюртук, когда в кабинете появилась Люси. Муж шел за ней следом.

– Колин! Как я рада, что ты здесь. – Лицо Люси озарила счастливая улыбка, заискрились изумрудные глаза. – Ты уже знаешь?

– О чем ты? – спросила Джейн, давая брату возможность помолчать и успокоиться.

– Расскажи ему, Генри. Чудесная новость! Я так рада. Мэндвилл кивнул.

– Я только что из «Уайтса», говорил с мистером Монтгомери. Кажется, обнаружились кое-какие интересные сведения.

– Говорите же, – воскликнула Джейн, опускаясь в кресло, с которого только что встал брат.

Мэндвилл продолжал:

– Кажется, вчера один из их официантов признался, что способствовал недостойному плану, который придумал Томас Синклер. Если память мне не изменяет, официанту заплатили, чтобы он сунул карту в твой карман, и заплатил не кто иной, как Синклер. Очевидно, он предъявил деньги Монтгомери, так что тот ему поверил. Тогда Монтгомери, как истинный джентльмен, немедленно отправился прямо к Синклеру. Конечно, Синклер не захотел брать всю вину на себя одного. Он заявил, что за всем этим стоит Хью Баллард. У него хватило низости заявить также, что Баллард угрожал ему физической расправой, если он откажется способствовать его затее.

– Не могу поверить, – воскликнула Джейн. Ее глаза загорелись, как у кошки.

Колин лишь кивнул, чувствуя, как бешено колотится его сердце.

– Рассказывай до конца, Генри, – поторопила мужа Люси.

Мэндвилл поправил галстук.

– Мистер Монтгомери пришел в крайнее возмущение. Какая низость была совершена в священных стенах клуба! Он тотчас же отправился к герцогу Гластонбери и сообщил ему, что обманули его Синклер и Баллард, а не ты, Колин. Достаточно сказать, что обоих негодяев навсегда исключили из членов клуба, а тебя, Колин, восстановили. Гластонбери, по обыкновению, не стал терять времени даром и публично заклеймил их позором. Скоро об этом узнает весь Мейфэр.

– Тебя оправдали. – Счастливая Люси захлопала в ладоши.

Колин тяжело вздохнул. Неужели правда?

– Почему же официант решил рассказать все именно сейчас?

Мэндвилл пожал плечами.

– Кажется, Синклеру приходилось регулярно платить, чтобы официант хранил молчание, потом ему это надоело. Он решил, что никто не примет на веру слова какого-то официанта, и прогнал его прочь. Очевидно, Синклер недооценил мистера Монтгомери. В свою очередь, мистер Монтгомери просил меня передать тебе глубочайшие извинения. Несомненно, в ближайшее время он сам нанесет тебе визит. Он готов публично заявить, что ты невиновен.

Джейн повернулась к брату, сияя улыбкой.

– Точь-в-точь как ты и говорил, Колин, а теперь об этом узнают все. Нужно немедленно рассказать маме.

Итак, он полностью оправдан. Синклер и Баллард разоблачены. Ему бы радоваться – подумать только, его репутация восстановлена! А он ничего не чувствовал. Совсем ничего.

Колин, сгорбившись, сидел в одной рубашке, без сюртука, в кожаном кресле за письменным столом отца. Он не помнил, как давно буравит невидящим взором стену кабинета. Приезжал мистер Монтгомери, принес официальные извинения. Он снова член клуба и честный человек, но радости никакой. Что ему теперь делать?

Притвориться, что нескольких мучительных месяцев его жизни просто не было? Вернуться к прежним занятиям? Мысль о том, чтобы все время сидеть в клубе, была ему противна. Хотя карты и выпивка приносили облегчение, отвлекали от грустных мыслей. Как обойтись без них, дни напролет ожидая, не вернется ли жена? Конечно, можно было последовать совету Джейн и поехать к ней самому. Потребовать, чтобы она вернулась домой. Но весьма вероятно, Бренна откажется ехать с ним. Такой исход дела пугал Колина. Он чувствовал, что еще не готов встретиться с печальной действительностью лицом к лицу.

Оставалось лишь грустно вздыхать, признавая поражение Он уронил голову на руки. Черт возьми, ведь его оправдали, честь его семьи восстановлена! Жизнь сделала новый поворот. Теперь он знатный лорд королевства и его финансовое положение не внушает опасений. Он владеет землей и домами, у него безупречная репутация. И у него есть жена, которую он обожает.

Она презирает его, напомнил себе Колин. И у нее есть на это все основания.

– Лорд Розмур?

Колин удивленно поднял голову. Дворецкий протягивал ему белую визитную карточку:

– Извините меня, лорд Розмур, но к вам посетитель. Колин был готов оглянуться по сторонам – где же отец? Потом сообразил, что лорд Розмур отныне он сам. Он покачал головой.

– Извините, Пенвик. Так вы говорите, посетитель?

– Мистер Рандолф Литтл-Браун.

Литтл-Браун? Чего ему здесь нужно? Он хотел было сказать, что отказывается принимать гостя, но любопытство возобладало. Колин надел сюртук и пошел за Пенвиком в гостиную.

Мистер Литтл-Браун уже успел налить себе порцию бренди. Когда Колин вошел, он стоял возле буфета со стаканом в руке.

– Ах, мистер Розмур! Как я рад снова видеть вас. Должен принести извинения за нашу последнюю встречу. Какие негодяи эти Синклер и Баллард! Одно слово, негодяи. Весьма прискорбно.

– Совершенно с вами согласен, – холодно согласился Колин.

– Клянусь, я не верил сплетням. – Литтл-Браун залпом выпил содержимое стакана, потом вытер усы рукавом. – Я не раз говорил, что Колин Розмур на такое не способен. Кто угодно, только не он.

– В самом деле? – удивился Колин. – Удивительно, как разнятся наши воспоминания о последней с вами встрече. Я, например, отчетливо помню, как вы запретили мне даже приближаться к вашей дочери.

Литтл-Браун отчаянно взмахнул рукой.

– Ах, это! Вы должны меня понять. Мне следовало заботиться о репутации дочери, а про вас говорили, что... – Он покачал головой и снова вытер усы. – Она – моя единственная дочь, знаете ли. Истинное сокровище.