Розалинда Лейкер - Сахарный павильон

Когда Том вернулся домой, Софи все еще сидела под склонявшимся к закату солнцем. Опустившись в кресло рядом с ней, Том вытянул свои длинные ноги и взял супругу за руку.

– Софи, вернись на грешную землю, – попросил он жену, поскольку она довольно рассеянно отреагировала на его приветствие.

– Как много всего случилось с тех пор, как я впервые пришла устраиваться на работу в Морской Павильон.

– Согласен, ко всему прочему, ты вновь открыла кондитерскую ДЕЛЬКУР в Париже под патронажем первых лиц Франции, и теперь тебя повсюду окружает заслуженный успех.

Она улыбнулась.

Да, это действительно произошло в тот год, когда она наконец сдержала данное матери Антуана обещание и прибыла вместе с ним в шато де Жюно. Это случилось осенью 1815 года, ровно через двадцать два года после того, как она бежала вместе с мальчиком от кровавой революционной толпы.

Антуан был уже вполне подготовлен для исполнения своих прямых обязанностей, поупражнявшись в управлении королевским поместьем, дарованным ему милостью короля в бытность Его Величества еще принцем Уэльским. Предъявленные Антуаном права на шато де Жюно парижский магистрат посчитал бесспорными. По всей Франции собственность возвращали прежним владельцам после того, как Луи XVIII из дома Бурбонов, дядя некоронованного короля-мальчика, замученного революционерами в тюрьме, вернулся во Францию после поражения Наполеона.

Антуан не был одинок в своем шато. С собою на родину он привез прекрасную молодую жену Луизу, родившую ему мальчика. Супруга Антуана также, как и он, была чистокровной француженкой, хотя и родилась в Англии, так как родители ее эмигрировали из Франции, после прихода к власти Конвента. Когда данное графине обещание было исполнено, Софи пришло время возвратиться в Англию. Антуан крепко обнял ее на прощанье. Он было вновь собрался ее благодарить, но она, нежно коснувшись пальцами его губ, прошептала:

– Тсс… Забота о тебе, мой приемный сын, значительно обогатила мою жизнь.

– Приезжайте к нам с Томом почаще в гости. Думаю, и мы будем регулярно навещать вас в Брайтоне. Мне и Луизе не хотелось бы терять с вами связи.

– Как и всем нам, мой дорогой, – промолвила расчувствовавшаяся Софи, – Миссис Фицхерберт будет навещать вас во время своих визитов в Париж. Она по-прежнему любит и не забывает тебя, Антуан.

– Я никогда не забуду, что именно она предоставила мне убежище в час выпавших на нашу долю испытаний.

Антуан также не терял связи с Джеми, ставшим теперь главою Ист-Индской компании и ведущим отныне жизнь настоящего джентльмена.

Что до Мэри; Энн, девочки, удочеренной патером и матер, то ныне она жила в доме миссис Фицхерберт на правах любимой дочери, и надо сказать внешне девочка была точной копией Марии.

Однако Том прервал нить воспоминаний Софи.

– Ты уже решила, что за сахарная фантазия украсит королевский банкет?

– Да! – Софи наконец вернулась к реальности и тут же встала с кресла. Глаза ее возбужденно сверкали. – Тут даже и особо думать не надо. Я сделаю точную копию Королевского Павильона из самого лучшего в мире сахара!

Когда наступил день праздничного банкета, Софи отправилась в Королевский Павильон, надев вечерний туалет, хотя ей и предстояло провести время на дворцовой кухне. Она выбрала платье цвета лазури, с серебряным шитьем, с завышенной талией, как того требовала последняя мода. Поскольку она была гостьей короля еще во времена, когда он был принцем, этикет требовал, чтобы Софи вошла во дворец через парадный вход, до неузнаваемости измененный реконструкцией. Из выкрашенного в зеленый цвет холла Софи с удивлением увидела слепящий глаз шелк закатно-розовой гаммы и индийскую лазурь парадного коридора декорированного множеством предметов в китайском стиле. Были здесь и бумажные фонарики, и кивающие головами мандарины на золоченых пьедесталах. Створки дверей, идущих вдоль всего коридора, были распахнуты настежь, открывая вид на не менее прекрасные залы, у каждого из которых был свой цвет. Словно зачарованная, Софи смотрела по сторонам, однако сегодня этот коридор предназначался не для нее. Она пошла к скрытому за колоннами узкому проходу для слуг и вышла в новые кухни дворца. Именно сюда была доставлена заказанная Софи сахарная фантазия, которую тут же отнесли в холодную кладовку, оберегая от дышащих паром медных котлов и ароматов пищи. Слуги, которых она очень хорошо знала, были явно польщены тем восторгом, что высказала миссис Фоксхилл, обнаружив, что новая большая кухня имеет свой собственный необычный декор. Столбы, поддерживающие высокий потолок, были расписаны в виде стволов экзотических деревьев. Создавалось впечатление, будто кипучая работа известных кулинаров и подчиненных им поварят, происходит в каких-то джунглях. Король, находясь в веселом расположении духа, как-то отобедал здесь вечером в окружении только своих слуг, и тогда Софи подумала, что, вероятно, не случайно это помещение выглядит куда величественнее многих роскошных гостиных этого дворца. Софи обратила внимание на то, что меню предстоящего праздника было написано мелом на черной доске.

Пробежавшись взглядом профессионала по списку из девяноста семи различных блюд, заканчивающихся всевозможными фруктами и конфетами, которые будут подавать в золотых и хрустальных чашах.

В момент вноса в банкетный зал ее сахарной фантазии, обернувшись, Софи заметила, что лакеи, чьи ливреи поменялись с прежних красно-зеленых на ало-голубые в соответствии с цветами короля, спешно носили последние приборы к банкетному столу в ожидании скорого прибытия гостей. Софи последовала за ними, но на пороге банкетного зала замерла, пораженная открывшимся ее взору великолепием.

– Невероятно! – воскликнула она, всплеснув руками.

Несмотря на все виденное ее прежде в Королевском Павильоне, Софи не была готова к яркой, слепящей, прекрасной экзотике банкетного зала, который поражал глаз так, словно бы солнце, луна и все звезды на небе вспыхнули одновременно. Это было равносильно тому, как если бы простому смертному человеку войти в чудесную китайскую легенду. Живописными панно, украшавшими стены, карнизами, увешанными золотыми колокольчиками, позолоченными статуэтками, венчавшими пилястры, изукрашенные богатой резьбой, зал напоминал чудесное неземное видение. Венчала это великолепие, сразу же заставившая посмотреть вверх, огромная люстра, каскадом хрустальных бриллиантов ниспадавшая к банкетному столу. Матовые цветки лотоса несли в себе пламя свечей. Вся эта сложная конструкция покоилась на зеркальной звезде, подвешенной на серебряных цепях, зажатых в лапах крылатого дракона, летевшего под огромными листьями платана на фоне расписанного в виде бирюзового летнего потолка.