Розалинда Лейкер - Сахарный павильон

Софи было любопытно, женился ли бы Рори на этом образчике девичьих достоинств, не случись ему встретить француженку-эмигрантку, но вслух его об этом не спрашивала. Миссис Морган, будучи сама мастерицей в домашних рукоделиях, проявила особый интерес к работе Софи белошвейкой в Морском Павильоне. Поскольку эта тема была не опасной, Софи с удовольствием обсудила ее.

– Я выполняю теперь там всю самую тонкую работу, поскольку главная экономка дворца теперь уже знает, на что я способна. Мне кажется, что тонкая работа кондитера по сути своей весьма близка труду хорошей швеи. В первый же день мне поручили подшить кружева, но потом пошла самая заурядная работа, например, подшить оторвавшийся от ливреи лакея галун, перешить пуговицы или расширить панталоны, очередному раскормившемуся на хлебах принца слуге.

Миссис Морган, явно недовольная тем, что Софи приходилось выполнять столь унизительную работу, прямо об этом не сказала.

– Но даже теперь, когда вы выполняете самые ответственные задания, к чему вам труд белошвейки? Ведь если не ошибаюсь, вы тратите уйму времени на столь любимое вами кондитерское дело?

– Правильно. Но я не хочу отказываться от привилегии быть вхожей во дворец. Мне нравится держать руку на пульсе королевского двора. Я в курсе всех обстоятельств жизни принца. Видите ли, я весьма честолюбива и мечтаю организовать свое кондитерское производство по самому высшему классу.

Обеспокоенная таким мужским упорством, миссис Морган с тоской подумала о милочке Люси, в очаровательной головке которой не гнездился подобный вздор.

Пребывание в гостях и для Софи, и для Антуана было испорчено непрекращающимися дождями, из-за которых приходилось целыми днями не выходить из дома. Единственной радостью для мальчика были здесь уроки фехтования, которые Рори регулярно давал ему в примыкавшей к дому оранжерее, и прогулки в Ньюфорест, куда он ходил вместе с Софи, Рори и Элен. В остальное время Антуану было до чертиков скучно. Играть здесь было не с кем, и все это пребывание в гостях казалось ему сплошной учтивой беседой взрослых, собравшихся в старушечьей гостиной, так как почтенная миссис Морган старалась по возможности не выпускать их из-под пронзительного взора своих холодных глаз. Хуже всего было то, что в доме находилось много дорогостоящего фарфора, и Антуан боялся шевельнуться, чтобы ненароком что-нибудь не разбить. Как-то мальчик натолкнулся на небольшой столик, и Рори в последний момент подхватил полетевшую на пол севрскую вазу. Более никто этот инцидент не наблюдал, а поэтому Рори заговорщически подмигнул Антуану. Для Софи, чувствующей себя во время визита довольно неловко, единственным разнообразием был приезд сестры Рори, Джейн и ее мужа Френсиса, преодолевших неблизкий путь из Винчестера лишь ради того, чтобы повидаться с новой подругой Рори. Вскоре после этого еще одна сестра капитана Моргана прибыла аж из самого Портсмута с четырехмесячным младенцем на руках, вместе со своим мужем Аланом, служившим мичманом в королевском Британском флоте. Все четверо были очень милые люди. Но несмотря на обильное проявление симпатии с их стороны по отношению к ней, Софи несказанно обрадовалась, когда вновь отправилась в Брайтон вместе с Антуаном. Рори их не сопровождал. Единственным положительным итогом пребывания в доме Рори, было дальнейшее улучшение дружбы с Элен.

Софи думала, что поскольку теперь Рори обоснуется в находящемся так близко от Брайтона Шорхэме, она будет видеться с ним по крайне мере раз в неделю, но не тут-то было. Цели капитана Моргана расширились соответственно его новым полномочиям. Теперь он не только мечтал извести брумфилдскую банду, но и решил методично очищать все побережье графства Сассекс от каких бы то ни было контрабандистов. Вскоре, с увеличением числа арестов, его стали бояться все, кто хоть как-то был связан с темными делишками джентльменов удачи.

Клара, дружки-рыбаки которой никогда не брезговали контрабандой, рассказала Софи, что преступники уже успели прозвать Рори «Ястребом». Страх попасть на допрос к этому законопослушному стервятнику заставил их призадуматься о том, а стоит ли вообще мараться о незаконный бизнес.

– Я рада это слышать, – сказала Софи. – Но поверь, что лично я никогда не считала твоих друзей такими отпетыми злодеями, и мне бы не хотелось, чтобы хоть кто-то из них попал на виселицу за пару бочонков бренди. Рори и прежде был одержим в своем желании схватить брумфилдскую шайку, а теперь, я смотрю, он и вовсе стал беспощадным в достижении этой цели.

Время от времени, в те дни, когда Ричард бывал в Брайтоне, он заходил к Софи. Ричард всегда передавал наилучшие пожелания от Тома, а Софи, в свою очередь, спешила передать через него ответный привет. Более они никак не общались. Она знала, что Том эпизодически навещает свою лавку, а однажды Клара встретила его на Дьюк-стрит. Но самой Софи его даже мельком не удавалось увидеть.

Мадемуазель Делькур с нетерпением ждала возвращения своей подруги Генриетты. Обычно лето они проводили в Брайтоне, однако та не приехала.

Вскоре Софи узнала, что супруга сэра Роланда беременна, и поняла, что врачи попытались отговорить ее от поездки. Генриетта родила мальчика, которого при крещении нарекли Александром. Об этом подруга написала Софи, уверяя, что мечтала видеть ее крестной матерью своего сына, однако сэр Роланд распорядился иначе. Он объяснил, что в этом случае, его родственники будут оскорблены, а также пожелал, чтобы Генриетта окончательно порвала со знакомыми своего бедного брайтонского девичества. Он более не намеревался возить ее на этот курорт, ибо ему уже осточертел Генриеттин нищий дядюшка, вечно берущий взаймы и никогда не возвращавший долгов. Хуже того, благородный сэр подозревал барона в карточном шулерстве. Что до баронессы, то, по мнению Роланда, она была столь же омерзительна, как и ее муж, и сэр твердо решил не переступать порога брайтонского особняка, где жили приживалы Бувье. Более того, Брайтон сам по себе становился весьма неподходящим для визитов местом после того, как принц опозорил себя в глазах высшего света, покинув принцессу Уэльскую. Их дочь оставалась с принцем в Карлтон-Хаусе, куда принцесса наезжала время от времени, чтобы повидаться со своим ребенком. Ходили слухи, что леди Джерси более не пользуется благосклонностью Его Высочества, и принц все чаще стал посматривать в сторону миссис Фицхерберт, вновь ставшей выезжать в свет. На людях она была с ним учтива, однако встречаться наедине категорически отказывалась. И лишь в Морском Павильоне принц обретал утешение, особенно после того, как избавил свой любимый дворец от присутствия принцессы Каролины. По-прежнему, он закатывал роскошные пиры, но, садясь во главе длинного банкетного стола, постоянно ощущал отсутствие своей любимой Марии, обычно сидевшей по правую от него руку. И никакое симпатичное личико не могло ее заменить.