Розалинда Лейкер - Розы во льдах

Бет зажмурилась, пытаясь прогнать видение, но оно не исчезало. Отчетливо угадывался узор на платье – простое переплетение черных и серых нитей на фоне коричневого. На пятке был виден шрам. На запястье поблескивал золотой браслет. Подарок любовника, который соблазнил ее и принес чуму в ее дом и в долину? Да, эта женщина воплощала собой распутство и холодное бессердечие. Он был у нее не первым и наверняка не стал бы последним, если бы все мужчины не вымерли и из многочисленных обитателей Тордендаля не осталась она одна. Не мудрено, что она излила гнев в страшном проклятии, – судьба уготовила ей тяжкий удел коротать век в полном одиночестве. Она уже покинула этот мир, когда один моряк, уроженец Тордендаля, вернулся, пройдя через перевал, чтобы заняться заброшенной фермой отца. За ним появились другие родственники умерших. Долина ожила.

Бет до крови прикусила губу. Она не находила ответа на вопрос, откуда ей известны все эти подробности, почему она так ясно представляет внешность женщины, жившей несколько веков назад? Возможно ли, что прошлое напоминает о себе каждым скрипом половицы, каждым шорохом и движением в шкафу со встроенной старинной кроватью и входит в нее, Бет, помимо ее воли, незаметно для нее? Такое таинственное потустороннее общение происходит, вероятно, при помощи волновых колебаний в определенных условиях. Пятьдесят лет тому назад, очевидно, происходило то же самое, что и довело до сумасшествия бедную обитательницу дома.

– Тебе не удастся свести меня с ума, – сказала вслух Бет, впервые заговорив с недружелюбным духом. Ее голос эхом прозвучал в пустом пространстве встроенного шкафа. – Я не позволю тебе вмешиваться в мою жизнь. Смотри, на меня не оказывают никакого действия твои штучки!

Произнеся эту тираду. Бет забралась на кровать, не отдавая себе отчета, зачем она это делает. Когда глаза привыкли к темноте, она оглядела внутреннее пространство, на всякий случай держа одну ногу с наружной стороны шкафа. Потолок над кроватью имел форму арки, был разрисован в традиционном крестьянском стиле темно-зелеными, алыми и коричневыми красками, но она увидела и то, чего не могла видеть снаружи: часть краски облупилась и свисала полосками.

Бет осторожно встала на кровать обеими ногами, чтобы лучше рассмотреть узор. Ее интересовало, не осталось ли следов более ранней росписи. Поднявшись в полный рост, она вдруг почувствовала, что вверху царит абсолютная и неестественная тишина. Это ощущение она испытала раньше на чердаке – не было слышно ни шума водопада, ни плеска воды в роднике за домом, все звуки исчезли. Бет решила, что это просто акустический эффект, создаваемый вогнутым потолком. Она подняла руку, чтобы потрогать облупившуюся краску, но вдруг словно что-то ударило в сердце – полосы на потолке напоминали следы острых когтей, будто кто-то хищной лапой в припадке злобы провел по хрупкой краске. Следы были не очень старыми. Возможно ли, что это дело рук ее предшественницы, жившей в доме? Что тогда возникло в ее воспаленном воображении?

Бет опустила руки, от страха едва переводя дыхание, но взгляд ее все еще был устремлен на потолок. Возвращаясь к реальности, она услышала легкий шуршащий звук, словно кто-то быстро перелистывал страницы календаря от прошлого к настоящему. Она чувствовала, что должна вырваться на свет, пока не поздно, но что-то давило на плечи и ноги, и не было сил сделать ни малейшего движения, словно все ее тело окоченело. Инстинкт самосохранения заставлял действовать, и она лихорадочно обдумывала, как выбраться из шкафа. Но прежде чем пришло решение, раздался скрип ржавых петель и дверцы захлопнулись перед ее носом. Она оказалась заточенной в темнице.

Бет закричала, крик эхом вернулся к ней. Она налегла всем телом на дверцы, надеясь, что они поддадутся, но они держали так крепко, словно были окованы железными прутьями. Барабаня в дверь. Бет снова закричала: прежней слабости как не бывало, жизненные силы снова вернулись к ней и требовали освобождения.

Наконец дверцы распахнулись – так же неожиданно, как и закрылись. Взору Бет предстало удивленное лицо одной из служанок Нилсгаарда.

– Слава Богу! – вырвалось у Бет. Она жадно вдохнула свежий воздух и быстро вылезла из шкафа.

– Что случилось, мисс Стюарт? – служанка еще не оправилась от удивления. – Я снаружи услышала ваш крик и поспешила на помощь.

– Какое счастье, что вы оказались у дома.

– Рейкел! – Бет заставила себя улыбнуться девушке, прислуживавшей ей в Нилсгаарде. – Я забралась в стенной шкаф, чтобы посмотреть изнутри, а дверцы захлопнулись.

– Как странно… Я легко открыла их, – лицо Рейкел выражало крайнее удивление. – Не думаю, что… или, как вы считаете, могла ваша кузина подшутить над вами?

– Кузина?

– Да. Фрекен Зигрид из Холстейнгаарда. Она могла незаметно войти и захлопнуть дверцы, а потом выйти. Мне такие шуточки вовсе не кажутся смешными, но, извините за откровенность, у нас ее считают несколько своеобразной особой.

– Почему же вы подозреваете, что именно она способна на такую шутку?

Служанка удивилась:

– Она была на галерее, когда я поднималась.

– Что?!

– Я видела ее за деревьями, она стояла на теневой стороне галереи.

– Вы не ошиблись? – Бет не могла поверить своим ушам, хотя честное открытое лицо девушки доказывало, что она говорила правду. Ей действительно не было никакого резона лгать.

– Да, мисс. Я видела. Когда я вышла из леса, ее уже не было. Наверное, убежала к озеру, как заяц.

Первой реакцией Бет было броситься к ра бочему столу и посмотреть, все ли там цело, но рисунки лежали в прежнем порядке.

– Подожди здесь. Я побегу за ней, может быть, догоню! – распорядилась Бет.

Она в одно мгновение сбежала по ступенькам к заливу. Почему Зигрид пряталась на галерее и не дала знать о своем приходе? Подглядела в окно, что Бет осматривает потолок в стенном шкафу? Прокралась в дом и заперла ее? Какую роль могла сыграть Зигрид в том, что Бет пережила в темноте?

Бет взглянула на озеро. Лодки не было. Она быстро добежала до знакомого валуна – никого. Едва переводя дыхание, Бет вернулась в старый дом. Рейкел стояла у длинного стола, на котором красовались две лампы, одна с бледным матовым абажуром, другая – с красноватым.

– Откуда эта прелесть? – удивилась Бет, поправляя растрепавшуюся прическу.

– Фрекен Анна прислала вам, поэтому-то я и оказалась у старого дома. Услыхав ваш крик, я оставила их в траве, потом занесла в дом, пока вы искали фрекен Зигрид. Нашли ее?

Бет отрицательно покачала головой. Ей было приятно, что Анна выполнила обещание, несмотря на их ссору. Без сомнения, лампы должны были символизировать примирение, стать чем-то вроде оливковой ветви, которую Бет охотно примет и забудет размолвку. Матовый абажур хорошо подойдет к непритязательной обстановке гостиной, а красноватому место в спальне.