Эйна Ли - Утро нашей любви

Китти села на скамью и принялась обмахиваться веером. Несмотря на все хлопоты минувшего дня, она испытывала удовлетворение. Даже обед прошел куда более гладко, чем можно было ожидать. Без Джонатана и Сета близнецы переключили все внимание на отца. Разговор в основном вертелся вокруг «Острова сокровищ». Между Джаредом и девочками завязалась оживленная дискуссия, дававшая им возможность продемонстрировать отцу свой живой ум и сообразительность.

Джаред даже подшучивал над их короткими стрижками, хотя и довольно неуклюже. Подобное поведение было настолько чуждо его натуре, что Китти не могла не оценить его стараний. Это был громадный шаг вперед по сравнению с его прежним отчуждением. И все благодаря ее усилиям, с удовлетворением отметила она и тут же усмехнулась:

— Осторожнее, Китти, как бы тебе не вывихнуть руку, похлопывая себя по спине.

— Простите, что вы сказали? — прервал ее размышления голос Джареда.

— О! — Китти вздрогнула, застигнутая врасплох его неожиданным появлением. — Я и не заметила, что разговариваю вслух. Эту фразу обычно произносил мой отец, когда ему казалось, что я или мои братья слишком довольны собой. — Она хмыкнула. — Вообще-то он хотел напомнить нам, чтобы мы не задирали нос.

— А вы довольны собой, Кэтлин Драммонд?

— Да. Я считаю, что девочки очень изменились. И вы должны были заметить за обедом, что им нравится ваше общество.

— По-моему, это слишком сильно сказано.

— Во всяком случае, начало положено. Они уже не трепещут в вашем присутствии, как раньше.

— Один обед не делает погоды, Кэтлин.

— У вас слишком циничный взгляд на жизнь, капитан.

— У меня есть для этого веские основания.

— Кажется, это Оскар Уайльд охарактеризовал циника как человека, который знает цену всему и не ценит ничего.

— Возможно, именно поэтому мистер Уайльд и считается юмористом. Жизнь слишком сложна, чтобы свести ее к простым понятиям.

Китти вскочила и резко повернулась к Джареду.

— О, вы самый невыносимый человек из всех, кого я встречала! Неужели вы не способны ни в чем видеть светлую сторону? Сегодня в ваших отношениях с дочерьми произошел перелом. Вы хоть это понимаете? Подумайте сами: сегодня вы извинились передо мной — что, как я понимаю, совершенно чуждо вашей натуре, и потратили целый час своего драгоценного времени — хотя не представляю, чем вы там заняты за закрытыми дверями, — читая книгу собственным детям. А после этого вы вместе пообедали, наслаждаясь обществом друг друга. Но вы ничего не цените!

Джаред помолчал и вдруг отрывисто произнес:

— Меня увольняют из армии, Кэтлин. Вчера пришло письмо.

Так вот чем объясняется его вчерашняя грубость. Зная, что значит для Джареда армия, Китти подняла на него светившийся сочувствием взгляд:

— О, Джаред, мне очень жаль.

— Это было неизбежно. Просто я надеялся, что… О, дьявол, надо же быть таким дураком! Впрочем, я никогда не верил в счастливые финалы.

— Джаред, все, что происходит, имеет скрытый смысл. Моя тетя Мод любила повторять, что Бог никогда не закроет дверь, не позаботившись о том, чтобы открыть окно.

Избавьте меня от нравоучительных поговорок, Кэтлин, — резко произнес он. — Я любил армию, в ней была вся моя жизнь. |

— Я понимаю, какое вы испытываете отчаяние, но у вас есть две дочери, нуждающиеся в вашей заботе. Может, теперь они обретут отца, который будет целовать их на ночь и защищать от страшилищ, подстерегающих маленьких девочек.

— Кажется, я уже слушал подобную проповедь.

— Но очевидно, не слишком внимательно?

— Пожалуй. — Джаред ссутулился и опустил голову. Он казался таким печальным, что Китти захотелось его обнять. — Хотите верьте, хотите нет, Кэтлин, но у меня нет ни сил, ни желания спорить.

— Ну и не будем. Когда вы должны вернуться на службу?

— Никогда, Кэтлин, меня вышибли! И у них еще хватает наглости требовать, чтобы я явился в Вашингтон для получения какого-то чертова ордена.

— Какого ордена?

— Ордена Почета.

Глаза Китти изумленно округлились.

— Ордена Почета?! Джаред, это же замечательно! Ведь это высшая награда…

— Да, да. Все это я уже слышал. Я не поеду. Мне не нужен этот чертов орден.

— Перестаньте называть его чертовым — это несправедливо по отношению к тем, кто его заслужил. И вы примете орден. Если не ради себя, то ради своих дочерей.

— Они даже не поймут, из-за чего вся эта суета.

— Возможно, сейчас они слишком малы, чтобы оценить такое событие, но когда-нибудь это произойдет. Не думаю, что в детстве я могла бы любить своего отца сильнее, чем любила; Когда я слышала от людей, каким уважением пользуется шериф Люк Маккензи, я не понимала, что это значит. Но когда я подросла, то ощутила гордость и уважение. И теперь уважаю своего отца ничуть не меньше, чем люблю.

— Ну, мои дочери не любят меня, а уважают и того меньше.

— Джаред Фрейзер, вам придется выслушать меня, хотите вы этого или нет. Когда мы с близнецами отправились по магазинам, я предложила им купить подарки друг другу. Знаете, что выбрала Дженни для Бекки?

— Не представляю.

— Браслет с брелком. Не догадываетесь, что это был за брелок?

— Нет, но уверен, вы меня просветите.

— К вашему сведению, господин циник, это была фигурка солдата, чтобы напоминать Бекки о папе. Джаред вскинул на нее изумленный взгляд.

— Поразительно, не правда ли? Из всех брелков ваша дочь выбрала именно тот, который напоминал бы ее сестре о вас. Неужели непонятно, Джаред? Дженни хочет, чтобы у них с Бекки был отец, которого можно любить.

— А как отнеслась Бекки к выбору своей сестры?

— Заснула, сжимая брелок в руке. Разве вы не видите, капитан? Дверь закрылась, но окно открыто. И хотя вы терпеть не можете поговорок, вот вам еще одна; прежде чем ходить, нужно научиться ползать.

— Или хромать, как в моем случае, — горько пошутил он.

— Я понимаю, вас беспокоит нога, но вы могли получить гораздо более серьезное ранение. Так что благословляйте судьбу, что отделались только хромотой, капитан. Нельзя допустить, чтобы это исковеркало всю вашу жизнь, как это часто бывает.

Китти замолчала и, громко ахнув, рухнула на скамью как подкошенная.

— О Господи. Так вот что пытались втолковать мне родители!

Джаред сел рядом с озабоченным выражением на лице:

— Что случилось, Кэтлин? Вам плохо?

Она посмотрела на него невидящим взглядом:

— Я только что поняла, чем занималась последние два года. Не жила, а хромала по жизни, опираясь на смерть Теда, как на костыль. Думаю, это последнее, чего он от меня хотел.

Джаред устремил на нее долгий взгляд:

— Сколько вам лет, Кэтлин?

— Двадцать два.

— И как вам удалось обрести такую мудрость к двадцати двум годам?