Кимберли Логан - Полуночные грехи

– Теперь слушай меня, Коннор Монро! Ты сделал все, что было в твоих силах. Я восхищаюсь тобой больше, чем каким-нибудь другим мужчиной, которого я когда-либо знала. Толливер говорил мне, что ты хороший, и теперь я верю его словам. И кроме тебя, нет никого... никого другого, кому бы я безоговорочно доверила свою жизнь.

Он окинул ее странным взглядом, сердитым и нежным одновременно. В его глазах зажегся горячий огонь, от которого она вдруг задрожала.

– Ты маленькая упрямая дурочка! – воскликнул Коннор.

И последнее, что запомнила Джиллиан, прежде чем разум перестал контролировать ее поступки, – это то, что она внезапно оказалась в его объятиях.

Коннор принялся целовать ее с дикой страстью, которой невозможно было противостоять.

Как только его руки сомкнулись вокруг Джиллиан, Коннор сразу понял, что допустил ошибку.

«Проклятие!» – успел только мысленно воскликнуть он, когда его губы уже коснулись губ девушки.

Он же обещал, что такого больше не повторится. Но как только оказачся слишком близко от изгибов ее роскошного тела, сразу потерял голову. А вместе с ней и память обо всех благородных намерениях.

Больше о данном вчера слове он не вспоминал.

Плавным движением Коннор провел руками вверх по ее спине и притянул Джиллиан еще ближе к себе. Он не мог не удивиться, насколько сильное чувство блаженства пронзило его, когда эта красивая девушка растаяла в его объятиях и обвила руками его шею, нисколько не протестуя против их близости. Ее чувственные губы податливо раздвинулись от его прикосновений. Это были такие восхитительные губы! Такими Коннор их запомнил. И теперь он вновь медленно и тщательно исследовал шелковистую поверхность этих лепестков, а потом нежно куснул их, заставляя открыться еще шире.

Джиллиан без промедления выполнила это молчаливое требование. Издав низкий стон, пригласила его в глубь своей теплой пещеры. Он тут же воспользовался возможностью, чтобы углубить поцелуй. Его язык ворвался внутрь и соединился с ее языком в некоем подобии замысловатого танца.

Задыхаясь от страсти, Коннор с трудом смог оторваться от нее, и то сделал это лишь на мгновение, чтобы набрать в легкие воздуха. Они оба раскраснелись и тяжело дышали. Очки Джиллиан криво сидели на ее носу, а глаза за стеклами были широкими и затуманенными. Пряди черных волос выбились из пучка, свободно свисая по лбу и обеим сторонам лица.

Несмотря на желание, пульсировавшее внутри его, Коннор не удержался от изумленной улыбки, когда увидел ее помятую прическу и неподвижный взгляд. Он поднял руку, снял с нее очки, а потом кинул их на стоявший рядом столик одним быстрым движением. Джиллиан удивленно заморгала.

– Не думаю, что они нам понадобятся. Правда? – прошептал он рядом с ее ухом и запустил пальцы в ее волосы, освобождая их от оставшихся шпилек, которые падали одна за другой на деревянный пол. Масса темных кудрей легла на ее плечи. Коннор опустил в них лицо, вдыхая пьянящий запах жасмина, которым пахли блестящие локоны у висков.

– Где-то глубоко под этой маской чопорности, – пробормотал он, – скрывается та цыганка, которую я встретил в нашу первую ночь. Интересно, что произойдет, если я сорву с тебя этот проклятый маскарадный костюм старой девы и выпущу ее наружу? Ведь именно это я и собираюсь сделать.

Эти слова недвусмысленно выражали его намерение, но Коннор не дал ей времени обдумать его заявление. Он нагнулся к ней и тронул носом деликатный изгиб ее ушной раковины, а потом нежнейшим касанием губ прочертил влажную дорожку по коже шеи. Джиллиан послушно откинула назад голову, и он наградил ее за это, поцеловав горло над высоким воротником платья, где бился пульс.

Заставив свои губы оторваться от совершенств ее плоти, Коннор выпрямился и посмотрел налицо Джиллиан. Она была как в полусне. Ее веки наполовину закрылись, сквозь вуаль ресниц янтарные глаза стали похожи на расплавленное золото. Ее губы распухли от поцелуев, но все равно молили его вновь завладеть ими. Джиллиан выглядела так эротично, что его мужское естество вновь пробудилось к жизни.

– Я хочу видеть тебя всю, – произнес он голосом, в котором слышалось необузданное желание, еще крепче обнимая ее за талию. Освободив руки, он принялся за застежки ее платья. – Хочу видеть, какая ты под одеждой. Каждый дюйм твоего роскошного тела.

Во взгляде Джиллиан мелькнуло сомнение, но Коннор не дал ей ни одной секунды на размышление. Он вмиг расстегнул первые несколько пуговиц, останавливая любые ее возражения. Муслин сливового цвета разошелся, и под платьем показалось твердое основание корсета.

Коннор окинул взором Джиллиан. Сейчас она выглядела как распутница. Ее щеки окрасились розовым цветом, который делал ее еще краше. Иссиня-черные кудри рассыпались по плечам, а холмы полной груди, поднятые вверх корсетом на китовом усе, вздымались и опускались от неровного дыхания. Джиллиан была похожа на богиню соблазна, посланную на землю, чтобы обольстить его.

Или как цыганка. Бродячая колдунья, давным-давно приворожившая его. Из-за ее чар он никогда уже не станет тем человеком, каким был раньше.

Взяв в руку одну ее грудь, Коннор провел языком по высокому округлому изгибу, трепетавшему над вырезом рубашки. Он позволил себе подольше насладиться атласной текстурой ее кожи и тяжелой формой, заполнившей его ладонь до отказа. Сочный запах, исходивший от Джиллиан, был еще одним мощным афродизиаком, от которого у Коннора не было защиты.

– Боже, ты такая сладкая на вкус, – прохрипел он. – Как будто мой язык касается капель теплого меда. Если бы я мог наслаждаться этой красотой неделями, никогда бы не устал от нее.

Услышав его резкий, почти рычащий голос, Джиллиан тихо застонала и выгнула спину. Ее грудь подалась вперед, еще плотнее прижавшись к ладони Коннора. Сквозь полупрозрачную рубашку, прикрывавшую кожу, виднелось очертание темно-розового соска. Под сладострастным взглядом Коннора он напрягся, а когда его большой палец дразняще прикоснулся к нему, затрепетал, стал твердым, ожидая повторной ласки.

На лбу у Коннора выступили капли пота. Боже правый, как ему хотелось взять губами этот маленький упругий шарик, облизать и пощекотать его языком, пососать его до тех пор, пока от таких прикосновений он не станет совсем набухшим, розовым и нежным, а Джиллиан не начнет плакать от наслаждения в его объятиях.

Такому соблазну Коннор не мог противостоять.

Он нагнул голову и припал губами к соску.

От неожиданности Джиллиан издала резкий звук и еще крепче вцепилась ногтями в широкие мужские плечи. Коннор представил: она, наверное, будет так же кричать, когда он глубоко войдет в нее и станет ритмично двигаться в узком и влажном лоне ее женственности. Эта картина была такой сексуальной, что Коннор с еще большей силой принялся терзать ее сосок. От этого бедра Джиллиан дрогнули и закачались, а его возбужденное мужское естество скользнуло в уютнбе местечко между ее ног.