Наташа Лестер - Швея из Парижа

Скоро Эстелла обнаружила, что у Гринберга нет собственного модельера; он сказал, что на Седьмой авеню такое в порядке вещей. Ни у кого нет модельеров; никто не создает модели. Все копируют либо Париж, либо друг друга.

– Америка – это индустрия; Париж – искусство, – заявил он. – Париж творит, мы делаем. – А затем добавил, что ему достаточно закройщика, который превратит эскизы Эстеллы в модели.

– Закройщик умеет раскраивать ткань, – возразила Эстелла, – но откуда пятидесятилетнему мужчине знать, что хотят носить женщины? Я могу сама делать для вас модели, – предложила она. – Завтра же принесу несколько эскизов.

– Я могу намного дороже продать настоящую копию Шанель, чем неизвестно чьи поделки, – отмахнулся он.

Настоящую копию Шанель! Какой оксюморон! Эстелла еле сдержалась, чтобы не показать в открытую свое презрение. Вместо того она продолжила рисовать, думая только о десяти с половиной долларах, которые только что заработала. Этого хватит, чтобы неделю платить за комнату. Все было несколько по-другому, когда ее эскизы отправляли на кораблях в Америку, а сама Эстелла оставалась в Париже, далеко от места преступления. Зато теперь ее затянуло в самую гущу процесса; словно опустилась светомаскировка и разом погасила весь увиденный утром свет.

Полчаса спустя мистер Гринберг прервал ее, торопливо войдя в комнату в сопровождении высокой блондинки. Девушка, ровесница Эстеллы, держалась абсолютно непринужденно, не скрывая роскошные выпуклости своей фигуры.

– Нужно ее одеть и через десять минут выпустить на подиум, – объявил мистер Гринберг, словно они уже обговорили ранее, что эта работа входит в обязанности Эстеллы. – Закупщик из «Масис» уже здесь. Жаль, у нас еще не готовы модели по твоим сегодняшним эскизам. Ладно, будем работать с тем, что есть. – Он вышел за дверь, и Эстелла услышала, как он поприветствовал кого-то в маленькой приемной.

– Меня зовут Джейни, – весело представилась блондинка с акцентом, который Эстелла не смогла распознать. – Манекенщица. Приступила к работе на прошлой неделе, но уже поняла – я не хочу застрять здесь навечно. А ты?

Эстелла рассмеялась.

– Я не смогла бы выразиться лучше. Хотя работаю здесь всего лишь с утра. Вот это, – она сняла с вешалки один из «костюмов сирены» [28] Так называли комбинезон, который можно было быстро надеть, чтобы укрыться в бомбоубежище во время ночных воздушных налетов. , в которой узнала модель, скопированную ею для Гринберга в апреле, – выполнила для тебя лично мисс Скиапарелли. Укомплектовано карманами «кенгуру», чтобы ты смогла спуститься в бомбоубежище, прихватив с собой кастрюлю, на случай если с неба нам что-нибудь бросят.

– Смехотворно, правда? – хихикнула Джейни.

– Да просто ненормально. Кто купит костюм сирены в городе, где нет ни налетов, ни убежищ?

– Ты будешь удивлена. Все, что от тебя требуется, – помочь мне быстро надеть или снять очередную вещь, иначе нам грозят неприятности. Он достаточно галантен, даже занавес установил, чтобы я не стеснялась.

За занавесом Эстелла помогла Джейни влезть в платье, которое поначалу не узнала, но затем поняла – это очередная копия Магги Руфф, вот только закройщик укоротил подол на дюйм, и юбка смотрелась на Джейни уже не такой пышной, словно девушка попала под дождь.

– Оригинал-то должен подметать пол, – сказала Эстелла. – Мне никогда не нравилось это платье; слишком много лжевикторианской ностальгии, но, по крайней мере, так и было задумано. А сейчас у нас не пойми что. – Она отступила на шаг и окинула Джейни критическим взглядом, размышляя. Не за тем мама отправила ее в Америку, чтобы копировать платья. Такой наряд Джейни не сможет продемонстрировать с гордостью. Мама, запертая в оккупированном немцами Париже, заслуживала, чтобы дочь использовала свой шанс в большей степени.

– Погоди-ка. – Эстелла схватила горсть булавок и ловко укоротила подол дюймов на пять, сохранив пышность юбки. Когда она закончила, платье выглядело оживленным и стильным, будто само могло сорваться с места и закружиться по залу в танце.

– Боже, да оно стало совсем другим, – с восхищением воскликнула Джейни.

– Мы ждем! – рявкнул мистер Гринберг.

– Ну, держись! – хохотнула Джейни.

Когда Джейни прошлась по демонстрационному залу, Эстелла поняла – девушка не зря выбрала профессию. Она излучала природную уверенность в себе, придавала уникальность каждому платью. Эстелла взглянула на Гринберга. Тот вскочил со стула, словно она воткнула булавки не в платье, а в него самого.

– Извините, – обратился он к закупщику, с трудом изображая вежливость, схватил Джейни за руку и вытащил за дверь. – Что это?

– Платье, – проворковала Джейни, невинная, как ягненок.

– Я скорректировала длину, – пояснила Эстелла. – Не знаю, кто копировал для вас эту модель, но ему явно нужны очки.

– Юбка коротка. Такие давно не носят! – прошипел Гринберг.

– Но мода движется в этом направлении, – ответила Эстелла. – Вспомните длину юбок на апрельских показах и сравните с октябрьскими. Вы увидите…

– Здесь и сейчас у нас в Америке таких коротких юбок не носят. Верни длину на место!

– Нет! – Эстелла впервые за день набралась смелости, не желая портить то, что в свое время модельер создал с любовью и старанием.

– Ты уволена!

– Вы должны мне десять с половиной долларов, – огрызнулась Эстелла. – В противном случае я прямо сейчас расскажу закупщику из «Масиса», откуда вы берете свои модели.

Гринбергу не оставалось ничего, кроме как заплатить. Кипя от негодования, он дрожащей рукой опустил купюры Эстелле в ладонь.

– Вам следует быть осмотрительной, юная леди, – он не удержался от последнего выпада, – иначе не избежать больших трудностей при поиске новой работы на Седьмой авеню.

Эстелла в долгу не осталась:

– Через полгода все платья, которые вы сможете продать, будут такой же длины, как это, и вы не раз задумаетесь, стоило ли меня увольнять. – Она взяла сумочку, проследовала на выход и выместила свою ярость на кнопке лифта, стараясь не думать о том, что натворила. Лифт доставил ее в вестибюль. Она остановилась, размышляя, что делать дальше.

– Постой! – раздался голос Джейни. Она приехала на лифте следом.

Эстелла не смогла удержаться от смеха:

– Ты видела его лицо? Можно подумать, я отправила тебя на подиум в нижнем белье!

– Полагаю, он был бы не против, – с озорной улыбкой добавила Джейни.

Обе девушки расхохотались. Джейни взяла Эстеллу под руку, и они вместе вышли на улицу.

До сих пор Эстелла считала, что на улицах Манхэттена шумно и многолюдно; однако к тому, что творится в «Швейном квартале» в полдень, оказалась неподготовленной. Служащие спешили на ланч, торопясь занять последние свободные места в кафе; грузчики катили туда и сюда вешалки с одеждой, словно вагоны метро; машины парковались у бордюров вплотную друг к другу, не оставляя свободным ни дюйма; из кузовов выгружали рулоны ткани, коробки с пуговицами, лентами, застежками и прочей фурнитурой. Партии готовой одежды выплывали из ворот фабрик; их укладывали в фургоны, чтобы доставить в магазины. Движение застопорилось; машины заблокировали улицу, оставив узкую полосу, где могли протиснуться разве что пешеходы. Клаксоны сигналили беспрерывно; обычная манхэттенская серенада превратилась в нетерпеливый хор, сопровождаемый ревом моторов, грохотом тележных колес и выкриками водителей грузовиков, которые приветствовали друг друга.