Марго Магуайр - Уроки страсти

У спальни леди Сесиль она встретила Лору и еще двух женщин. За ними шли мужчины с телом госпожи на носилках. Среди них Кэтрин заметила Эдрика и Дрогана.

Лорд Эдрик был в чистой серой тунике с изящной вышивкой по горловине и рукавам. В этом наряде и с волосами, аккуратно забранными в хвост, вид у него был поистине царственный. На лице же – печать скорби. Он мельком взглянул на Кэтрин, потом внимательно посмотрел на младенца.

Внезапно тишину прорезал колокольный звон.

Лора тронула Кэтрин за руку.

– Пошли, мы идем в церковь.

Эдрик больше ни разу не взглянул в ее сторону, но Дроган вежливо кивнул, проходя мимо. Кэтрин спустилась вместе с женщинами по ступенькам и прошла через главный зал. Под колокольный звон они вышли во двор, где к процессии присоединились подданные лорда Эдрика.

Путь Кэтрин преградил мрачный управляющий, в глазах злобные огоньки.

– Лора, возьми ребенка, – приказал он. – Ей нет нужды показываться на похоронах леди Сесиль.

Никто не говорил с Кэтрин так грубо, если не считать шотландцев, захвативших ее в плен, и она не могла понять такой неприязни. Может, и управляющий считал ее виновницей несчастья, приключившегося с Брайсом?

– Она идет с нами, Освин, – бросил Эдрик, не повернув головы. – Она понесет моего сына.

– Но, милорд…

– Эйдан посетит похороны матери вместе со своей няней.

Эдрик по-прежнему шагал впереди. Разговор был закончен. Управляющий испепелил Кэтрин взглядом и отвернулся. Девушка прижалась губами к головке малыша.

– Хорошее тебе дали имя, Эйдан, – прошептала она.

Кэтрин с замиранием сердца наблюдала, как саксонский лорд шествовал во главе похоронной процессии. Что чувствует мужчина, потерявший красавицу жену? Сесиль родила Эдрику сына, и при мыслях об интимных мгновениях, которые разделяли муж и жена, Кэтрин отчего-то становилось не по себе.

Она старалась держаться поближе к Лоре и по пути осматривала окрестности. Они шли мимо притихших домиков, возле которых не видно было ни свиней, ни коз, лишь несколько цыплят подбирали что-то с земли. Да и людей оказалось немного, присоединившихся к шествию можно было по пальцам пересчитать.

Большая часть домов находилась перед недостроенной стеной из дерева и камня, но некоторые остались за ее пределами. Похоронная процессия уходила все дальше от замка, но повсюду царили тишина и запустение, и Кэтрин вдруг пришло в голову, что причина этого не только смерть госпожи, но и печальное положение дел в Бракстон-Фелл.

Злобный маленький священник встретил их у дверей церкви и провел внутрь. Старая нормандка в черном уже находилась там – рыдала на задней скамейке. Никто не спешил утешить преданную нянюшку Сесиль, и горе старухи тронуло Кэтрин до глубины души.

– Не подержите Эйдана, Лора? – Передав младенца целительнице, Кэтрин поспешила к задней скамье, села рядом с няней Сесиль и заговорила с ней. Та бросилась в объятия девушки, и Кэтрин, поглаживая ее по спине, стала успокаивать старуху, уверяя, что душа покойной попала на небеса.

Мужчины всю службу не отходили от носилок. Эдрик ни разу не отвлекся от церемонии, тогда как Кэтрин смотрела то на спящего на руках у Лоры младенца, то на его отца, преклонившего колени в горе и печали.

Заставив себя отвести взгляд от Эдрика, Кэтрин вознесла Господу молитву задушу Сесиль, за выздоровление Брайса, за бедную Берту и за собственный побег из Бракстон-Фелл. Ей следовало срочно переговорить с Дроганом, пока она окончательно не влюбилась в малыша.

Или, что еще хуже, в его отца.

Эдрика не отпускало напряжение, когда они вернулись в замок, чтобы помянуть Сесиль. Не мог он скорбеть по женщине, превратившей его жизнь в ад. Однако она была его женой, она подарила ему сына и умерла при родах.

Он не чувствовал ни горя, ни отчаяния. Сожаление о том, чего не было и уже никогда не будет, – вот что он испытывал. Сесиль была очень красивой женщиной, и Эдрик страстно желал ее в первые дни после свадьбы. Но скоро он понял: она так же холодна и бездушна, как рыба из пруда. И все-таки ведь не каждый день мужчина теряет жену…

– Следует поберечь эль, милорд, – вывел его из задумчивости голос Освина. – Он у нас и так на исходе.

– Да, конечно, – кивнул Эдрик. Впрочем, он сомневался, что найдется много желающих выпить за Сесиль. За короткий срок она ухитрилась обидеть и настроить против себя всех, с кем общалась.

Однако вопреки его ожиданиям в зале собралось немало людей; пришли не только его воины, но и многие обитатели деревни. Конечно, теплых чувств к леди Сесиль они не питали, но почитали Эдрика и его крохотного сына, которому предстояло стать их господином после него, если только нормандский король не отберет у него земли. Вильгельму вполне могло прийти такое в голову.

– Они пришли поесть, а не помянуть вашу нормандскую жену, – заявил Освин.

Эдрик пожал плечами. Что ж, возможно, управляющий прав. Но традиция есть традиция. Он не винил Освина за враждебное отношение к нормандцам. Они причинили его семье немало горя, но Освин должен понимать: его ненависть не воскресит сыновей, и поднимать восстание бессмысленно. Правлению саксов в Англии пришел конец.

У лестницы музыканты тихо наигрывали печальную мелодию, и повсюду разносились запахи жареной свинины. Но все же поминовение Сесиль проходило более чем сдержанно. Совсем не так вели себя люди на похоронах Сирика и Сигхельма – тогда все выказывали свою скорбь громким плачем и заунывными песнями до хрипоты. А сейчас слуги тихо расхаживали по залу, разливая по кружкам эль и расставляя на столах тарелки с мясом и хлебом.

Вскоре Освин ушел. А Эдрик так и остался стоять в сторонке у камина. Никто не подходил к нему, люди не знали, что сказать своему господину. На глаза ему попалась Кейт в той самой голубой юбке, которой накануне прикрывала свои стройные ножки. Он видел, как на похоронах она утешала старую няньку, женщину, которую едва знала.

А вот Сесиль никогда не относилась по-доброму к незнакомцам… Но может статься, он слишком хорошо думал о Кейт. Старуха была нормандкой – единственной представительницей ее племени в Бракстоне. Возможно, они строят заговор против человека, виновного в беременности и смерти Сесиль и ее безрадостном существовании в последний год жизни.

Но когда Кейт направилась с Лорой к лестнице, ему захотелось подойти к ней, взять в руки ее толстую косу и уткнуться в нее лицом. Просто невероятно, что даже в одежде она не потеряла для него привлекательности. Его влекло к ней так же, как и в тот момент, когда он без стука ворвался в ее покои. Тогда она только вылезла из ванны, и ее женские прелести довели его до полного исступления.